Мало кто знает, что в 1834 году владельцы кондитерской Вольф и Беранже перестроили свое предприятие, открыв в нем необычное кафе в оригинальном китайском стиле. Они даже изменили вывеску заведения. Теперь на ней значилось «Cafe chinois». При отделке помещений использовалась китайские мотивы: в обивке стен, мебели, фарфоровой посуде. Вечером в залах обязательно зажигали разноцветные китайские фонарики.
27 января в кондитерской Вольфа и Беранже А.С. Пушкин ждал своего секунданта Карла Данзаса. В тишине малолюдного зала поэт тогда выпил свой последний стакан фирменного лимонада. Друзья вышли на занесенную снегом набережную Мойки, сели в парные сани, запряженные парой лошадей, и отправились на Черную речку.
После трагически завершившейся дуэли в кафе приходили люди, чтобы узнать о состоянии раненого Пушкина. Автор воспоминаний о тех днях писатель В.П. Бурнашев рассказывал, как в задней комнате кондитерской Владимир Сергеевич Глинка, племянник декабриста Ф.Н. Глинки, читал ему стихотворение М.Ю. Лермонтова «Смерть поэта». В это же время в общем зале кафе «посреди кучки военных и статской молодежи» читал собственные стихи «На смерть Пушкина» поэт и драматург, автор либретто оперы Глинки «Жизнь за царя» Е.Ф. Розен.
В год гибели Пушкина в журнале «Иллюстрация» появилось посвященное кондитерской стихотворение, которое приписывали Николаю Гречу:
В 1837 году в столицу приехала выдающаяся итальянская балерина Мария Тальони, она будет выступать в Петербурге более двух лет. В честь ее приезда кондитеры Вольф и Беранже изготовили пирог «Тальони». На нем владельцы знаменитой кондитерской тонкой нитью из крема изобразили эффектные «па» европейской знаменитости. «Стан, позы, костюмы ее переданы с удивительной точностью, – писали газеты. – Те, которые еще не видели настоящей Тальони, получат о ней по этому сахарному изображению самое благоприятное понятие, а те, которые ее видели, будут иметь самое сладкое воспоминание».
Начиная с 1885 по 1900-е годы в доме купца Котомина в помещении, где раньше располагалась кондитерская Вольфа и Беранже, некий Лейнер открыл ресторан. Заведение стало своего рода артистическим клубом. В нем проходили еженедельные встречи почитателей таланта русского музыканта, исполнителя на балалайке и организатора первого оркестра русских народных инструментов Василия Васильевича Андреева, традиционные дружеские застолья артистов Александринского театра, здесь постоянно обедал композитор П.И. Чайковский. Врач лейб-гвардии Измайловского полка В. Бертенсон в своих воспоминаниях писал в 1913 году, что «вскоре после открытия сада „Аквариум“ я со своим знаменитым пациентом Петром Ильичом Чайковским посетил летний театр этого развлекательного увеселительного заведения. В нем ежедневно проходили концерты пятидесяти пяти музыкантов под управлением Энгеля. В то время „Аквариум“ не был еще сборищем „этуалей“, как ныне, а был скромным садом, в котором играл довольно сносный симфонический оркестр Энгеля». Доктор и особенно Петр Ильич были весьма разочарованы услышанным. Дело в том, что в тот вечер в программе концерта стояло исполнение Третьей сюиты П.И. Чайковского для оркестра, которую в январе 1885 года впервые блестяще исполнил со своим оркестром дирижер Ханс Бюлов, который, как тогда писали газеты, «необычайно увлек публику переполненного зала Дворянского собрания».
В «Аквариуме» же сюита прозвучала весьма невыразительно, бледно. Огорченный Чайковский и его гость покинули сад, чтобы отправиться в ресторан Лейнера на Мойке и утешиться там огромной стерлядью. Последний раз Петр Ильич обедал у Лейнера 20 октября 1893 года, за пять дней до своей кончины.
Ресторан Лейнера являлся местом встречи Ф.И. Шаляпина, М.В. Дальского, Ю.М. Юрьева и других артистов. Народный артист СССР Юрий Михайлович Юрьев, служивший с 1893 года в Александринском театре, вместе со своим коллегой по сцене Мамонтом Викторовичем Дальским после спектаклей и благотворительных концертов довольно регулярно посещали ресторан Лейнера. В своих записках Ю.М. Юрьев вспоминал: «После благотворительных концертов мы все втроем отправлялись в наш излюбленный ресторан Лейнера» (имеются в виду Ф.И. Шаляпин и В.М. Дальский. –
За немалый период существования дом Котомина постепенно менял свой наружный облик.
В начале 1850-х годов по инициативе очередного владельца здания были наглухо заложены кирпичом обе удивительные по своей красоте и изяществу лоджии дома с целью увеличения торговых помещений лавок и магазинов, арендованных российским купечеством.
Через несколько лет к дому вновь пригнали мастеровых, заставив их срубить центральный портик парадного фасада здания, выступавшего на тротуар, и наглухо заложить кирпичом ворота по Большой Морской улице.
В 1873 году почетный гражданин Санкт-Петербурга, очередной владелец бывшего дома Котомина Н.А. Пастухов проводит перестройку и перепланировку дворовых флигелей на участке дома вместе с внутренней перепланировкой квартир жилого здания. После окончания работ строение, когда-то принадлежавшее купцу 1-й гильдии Конону Борисовичу Котомину, превращается в рентабельный рядовой многоквартирный жилой доходный дом в компании со своими дворовыми флигелями, заселенными по самую крышу менее состоятельными жильцами.
Всплеск рачительной заботы о себе дом испытал в советский период. Начиная с 1927 года здание находится под неусыпным контролем технических комиссий, предупреждающих хаотическую перепланировку квартир дома жильцами и их безграмотный ремонт.
В 1941 году крышу дома Котомина бережно укрыли досками и засыпали толстым слоем песка, однако это не уберегло здание от многочисленных пробоин, нанесенных осколками немецких бомб и дальнобойных снарядов.
В послевоенный период борьба за спасение знаменитого дома Котомина продолжилась. Нашлись энтузиасты, сумевшие доказать властям Ленинграда его культурную и историческую ценность. 30 августа 1960 года здание взяли под государственную охрану. В 1980-х годах опытные сотрудники «Ленжилпроекта» – архитекторы А. Полухина, Р. Шапиро, Л. Баинкова, конструктор В. Воробьев и главный инженер проекта О. Минервин – возвратили первозданный облик памятнику зодчества начала XIX века. Открылись застроенные некогда лоджии, расположенные в угловых частях здания со стороны Невского проспекта. На месте заложенных окон на парадном фасаде здания вновь появились ниши. Освобождены колонны, выложены заново стены лоджий, под них подведены надежные фундаменты.
Реставрационные работы дома Котомина проводились быстро, но тщательно, с максимальным сохранением и использованием уцелевшей старой кладки стен.
