ответственным за расследование дела Вэнь, всего за несколько часов, здесь, в парке, мне показали труп неизвестного. И это тоже оказалось результатом случайного совпадения обстоятельств: дело в том, что недавно один из моих друзей подарил мне томик стихов цы, и в то утро я пошел в парк, чтобы почитать их на природе. – И Чэнь подробно рассказал об убийстве в парке.
Когда он закончил, Кэтрин заметила:
– Может, это убийство имеет какое-то отношение к делу Вэнь.
– Гмм… Лично я не вижу, какое именно. К тому же, если убийство совершили «Летающие топоры», они не стали бы оставлять у него на теле столько ран. А так… Убийца все равно что оставил свой автограф.
– Да, здесь многое неясно, но все, что вы рассказали, напоминает мне деятельность итальянской мафии, о которой мне приходилось читать. Иногда они специально убивают людей способом, имитирующим другие преступные организации, желая замутить воду, направить полицию по ложному следу.
Чэнь поставил чашку с кофе и задумался. Что ж, пожалуй, действительно вероятно, что способ убийства человека в парке намеренно копировал методы расправы «Летающих топоров».
_ Но в таком случае у них должна быть очень серьезная причина.
– Вы хотите сказать, что есть какая-то третья сторона, которая выиграет оттого, что убийство припишут «Летающим топорам»?
– Третья сторона… – В связи с делом в парке Чэнь не рассматривал идею участия в преступлении третьей стороны.
Что выигрывала неизвестная третья сторона, перенеся в парк труп с многочисленными ранами от топора?
В голове у него возникли тревожные мысли, неуловимые, как гаснущие на лету искры от пламени свечи.
Свеча на их столике догорала и стала мерцать. Допив сок, Кэтрин грустно сказала:
– Как жалко, что я здесь не в отпуске!
Да, к сожалению, перед ними стояла очень важная задача, и до сих пор множество вопросов оставались невыясненными.
Они медленно встали, покинули кафе и спустились по лестнице.
Направляясь к углу парка, Чэнь получил ответ на один из своих вопросов. За тем кустом, который все время шевелился, он увидел сидящих на постеленном на траву полиэтиленовом пакете юношу и девушку, которые обнимались, забыв обо всем. Они и не подозревали, что всего несколько дней назад на этом самом месте был обнаружен убитый.
Таким образом, подтверждался один момент в его выводах. Тело не могли оставить здесь до закрытия парка, даже ночью охрана парка обязательно заметила бы его за кустами.
– Парочка влюбленных навеяла вам какой-нибудь поэтический образ? – спросила Кэтрин, заметив рассеянность Чэня.
– Нет, я размышляю вовсе не о поэзии.
Чэню не хотелось, чтобы романтическая сцена оказалась для нее замутненной мыслью об убийстве.
18
Они покинули парк и пошли по набережной.
Весь парапет был занят людьми, которые разговаривали друг с другом, не обращая внимания на окружающих. Вскоре одна молодая пара ушла, освободив место.
– Давайте постоим здесь, – предложила Кэтрин и поддразнила его: – Как улитки, прилепившиеся к стене, используя ваше сравнение.
– Все, что только пожелает наша почетная гостья, – сказал Чэнь. – Скорее, как кирпичик в стене. Кирпичик в стене социализма. Данная метафора была очень популярна во время движения за социалистическое образование.
Она встали рядом, облокотившись на каменный парапет. Слева от них сверкал парк, напоминая «сияющую в ночи жемчужину» – сравнение, которое она вычитала в одной китайской легенде.
– Как вы успеваете заниматься поэзией при такой напряженной работе? – спросила Кэтрин.
– Если абстрагироваться от политики, в моей работе есть свои привлекательные стороны: она помогает мне сочинять стихи, дает возможность взглянуть на вещи с другой точки зрения.
– С какой именно?
– Когда я учился в университете, мне казалось, что важнее и интереснее поэзии ничего быть не может. Теперь же я не так в этом уверен. В переходный для Китая период существует много вещей, гораздо более важных для народа, по крайней мере более насущных.
– Вы как будто в чем-то оправдываетесь или пытаетесь убедить в чем-то самого себя.
– Может, вы и правы, – согласился Чэнь, доставая из кармана белый бумажный веер. – С тех пор во мне многое изменилось.
– Да, вы стали старшим инспектором, перед вами открывается большая карьера. – Она заметила на веере несколько строк иероглифов, выполненных тонкой кистью. – Можно взглянуть?
– Конечно.
Она взяла веер. На нем были написаны две строки. При вспыхивающем неоновом свете реклам она с трудом прочла их.
– Ваши стихи?
– Нет, их написал Дайфу, исповедальный китайский поэт вроде Роберта Лоуэлла.
– А что означает параллель между скакуном и красавицей?
– Строки переписал для меня один друг.
– Но почему он выбрал именно эти строки? – настаивала она, помахивая веером.
– Вероятно, это его любимые стихи.
– Или какой-то намек вам.
Он засмеялся.
Неожиданно раздался звонок его сотового.
– Что случилось, дядюшка Юй? – спросил он, другой рукой прикрыв телефон, затем взял Кэтрин под руку и повел прочь, не переставая слушать.
Она догадалась, почему он возобновил прогулку. Стиснутый со всех сторон людьми, он не мог открыто говорить по телефону, поскольку сотовый телефон был сравнительной редкостью среди китайцев и сразу привлекал внимание посторонних. Они действительно ловили на себе любопытные взгляды.
Чэнь слушал с бесстрастным лицом, изредка отвечая своему собеседнику, наконец сказал:
– Спасибо, дядюшка Юй, ваши сведения очень важны.
– В чем дело? – спросила Кэтрин.
– Звонил Старый Охотник, сообщил кое-что о Гу. – Чэнь выключил телефон. – Я просил его последить за владельцем караоке-клуба и записывать на магнитофон его телефонные разговоры. Похоже, что Гу довольно крупный чин в «Голубой триаде». После того как мы с вами ушли из «Династии», он сделал несколько звонков, из них пару раз говорил о пропавшем фуцзяньце. Гу даже называл его кличку.
– О пропавшем фуцзяньце? А про Вэнь он ничего не говорил?
– Нет. Вероятно, тот фуцзянец имел какое-то задание, но они говорили на жаргоне триады. Старому
