тетке, в соседнее село. Я как раз вернулась из школы. Как сейчас помню: белый передник, розовые банты. И пионерский галстук на шее – куда же без галстука? Он был дома, еще пьянее обычного. Я хотела убежать, но он… он… когда был пьян, в него точно сила какая-то вселялась… злая сила… – Кристина запнулась и всхлипнула, заставив сердце Андрея болезненно сжаться. Он попытался привлечь ее к себе, Кристина резко высвободилась.
– Я никому ни слова не сказала. Даже маме… Она, правда, и так все поняла… Да, она поняла… – чужим голосом повторила Кристина. – Мама взяла меня за плечи, тряхнула так, что я прикусила язык, и пообещала…
– Что?
– Сболтни хоть слово… Только ляпни кому… – сказала мне мать. – Хотя бы заикнись. И никого у тебя не будет. Ни матери, ни отца. Пойдешь сиротой в детский дом… В приют.
– Она трясла меня за плечи и вопила прямо мне в лицо. Я еще больше испугалась, если такое было возможно. Сейчас я думаю, что детский дом, пожалуй, был бы для меня тогда не худшим местом…
Андрей подумал что-то сказать, но не подобрал слов.
«Ягуар» между тем проехал Воинку.
– Потом его все-таки посадили. Не за меня… Совсем за другое. Когда он сел в тюрьму, мы изменили фамилию. И переехали, бросив дом и участок. Лишь бы он нас не нашел. Больше я его не видела. Когда мне стукнуло семнадцать, я подалась в город, ученицей, на швейную фабрику. Там мы с Анькой и познакомились…
– Не знаю, жив он, или помер, но искренне желаю, чтобы подох.
– А мама?
– Она живет в селе, – холодно сказала Кристина. – В Полтавской области. Дом, сад, хозяйство. Я к ней не езжу. И не тянет… И она не зовет.
ЖЕНИТЬБА АРМЕЙЦА
Когда «Ягуар» въехал в Калиновку, на землю уже опустились сумерки. Звезды рассыпались по небу, мычали коровы, редкие старики оккупировали лавки. Кое-где кучковались разрозненные группки молодежи. Кто в клуб собирался на дискотеку, кто, попросту, косточки размять.
Больница встретила их темными окнами, ворота во двор оказались наглухо закрыты. Сглотнув, Андрей с тревогой поглядел на Кристину:
– Слушай, Кристя, ты посиди тут, а я на разведку схожу.
– Нет уж, – отрезала она. – Довольно. Я уже раз посидела. Вместе пойдем.
Они обнаружили калитку незапертой. Во дворе пахло зеленью, немного – коровьими лепешками. Может, молоком. И еще в воздухе стоял слабый привкус костра.
Андрей дышал полной грудью, будто вернулся в родные Дубечки. Проскользнув под фруктовыми деревьями, они обошли дом с тыла.
За безжизненной коробкой больнички прилепилась крошечная одноэтажная пристройка. Что-то вроде небольшого, очень аккуратного флигелечка. Задняя стена больницы, флигель и сад образовывали маленький внутренний дворик, вымощенный вездесущим ракушечником. Засыпанные гравием дорожки протянулись от больницы ко входной двери флигеля через два ряда цветников. Еще одна дорожка уходила куда-то в сад, теряясь в тени деревьев.
– Как здесь уютно, – сказала Кристина удивленно.
Окна флигеля светились ярким электрическим светом.
– Нам туда, – Андрей шагнул к пристройке, поискал глазами дверной звонок, а потом затарабанил по двери.
– Есть кто живой?! – громко крикнул Бандура.
Ответом ему была тишина.
– Попробуй еще раз, – предложила Кристина, приглядывавшая за окнами флигеля, – по-моему, занавеска шевельнулась.
Андрей принялся стучать еще более настырно. Вдалеке забрехали дворовые собаки, откуда-то донеслось кудахтанье кур. Село жило согласно обыкновенному вечернему распорядку, один флигель безмолвствовал.
Бандура грохнул по двери еще пару раз, так, что заныл кулак.
– Может, мне показалось… – подала голос Кристина. – Может, и нет там никого. Просто свет забыли выключить.
– Ага. Как же, забыли! Это тебе не город, где всю ночь светится иллюминация. Раз свет горит, значит, кто-то там засел. – Он двинулся к двери, потирая ушибленный кулак.
– Никто не сказал, что твой Эдик еще там.
– Так узнать я должен или нет? Алло, гараж! Открывайте!
– Если там какая бабуля дежурная сидит, ты ее уже до смерти напугал.
– Еще не напугал, – огрызнулся Бандура. – Сейчас только начну. Когда в окно полезу!
Последнюю фразу Андрей произнес настолько воинственно, что обитатели флигеля, если таковые и были, могли не сомневаться, – полезет наверняка.
Андрей размахнулся, планируя нанести двери последний, завершающий удар, когда та неожиданно
