Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

если месяц весенний бойшакх
        Ненастьем повеет,
        Примчит ураганы,
Что – если волны вскипят в камышах,
        Река озвереет,
        Затопит поляны?
Что – если в запертом доме твоем
        Вдруг станут качаться
        Все двери и стены,
С глаз покрывало спадет и вдвоем
        Придется остаться
        С огромной вселенной?

Смехом вселенной прокатится гром,
        Она над простором
        Литаврами грянет.
В образе Шакти[33] ворвется в дом
        И дрогнувшим взорам
        Внезапно предстанет.
Где же окажется дрема твоя
        И призрачность тени,
        Что в окнах мелькает?
Мир неживой твоего бытия,
        Игра сновидений? —
        Все мигом растает.

И глубину твоих черных очей
        Вдруг пламя, такое
        Горячее, тронет —
В буре души опьяненной твоей
        Все доброе, злое
        Мгновенно утонет.
Кровь твоя пляской жаркой струи
        В жилах забьется
        И в сердце бессонном.
Как затрепещут браслеты твои —
        И каждый зальется
        Серебряным звоном.

Молча сегодня стоишь у окна,
        Из комнаты темной
        На волю не выйдешь.
Думаю: грезой какой ты полна?
        Вот мир наш огромный —
        Каким его видишь?
Время текло, но приход и уход
        Всегда возникали
        Без смысла, без цели.
Жизнь твоя – цепь неприметных забот,
        Ничтожных печалей.
        Никчемных веселий.

Приход

С работой покончено. Черная ночь.
        Мы ждали весь день, нетерпеньем горя,
Когда же стемнело, подумали мы:
        «Сегодня уже не дождемся царя».
        Захлопнулись двери одна за другой,
        В селе наконец наступает покой.
        Но все ж кое-кто не сдавался, твердил:
                «Приедет он, спать вы расходитесь зря!»
        Промолвили мы, усмехнувшись:
                «Нет, нет, сегодня уже не дождемся царя!»

Нежданно послышался явственный стук.
        Что это? И стар его слышит и мал.
Друг другу мы тихо сказали тогда:
        «Наверное, ветер к нам в дверь постучал».
        Погасли светильники в каждом окне,
        Усталые, мы улеглись в тишине.
        И все же кой-кто не ложился, твердил:
                «Как видно, гонец махараджи примчал!»
        С усмешкою мы повторяли свое:
                «Наверное, ветер к нам в дверь постучал».

Притихло селенье, нигде ни души,
        И только на ложе забылись мы сном,
Как загрохотало вдали, и тогда
        Сквозь дрему подумали мы – это гром.
        Земля сотрясалась, дрожала вокруг,
        Так тяжек был тот нарастающий звук.
        И кто-то, в своей правоте убежден,
                Сказал: «Это грохот колес за окном».
        Но мы, пребывая еще в забытьи,
                Сказали: «Нет, нет, это гром, это гром!»

И вдруг зазвучали литавры вдали,
        Запели, безмолвию ночи грозя.
И кто-то вскричал: «Спать не время сейчас,
        Вставайте, уж долее медлить нельзя!»
        Вскочили мы. Сердце забило в набат,
        И каждый был страхом внезапным объят.
        Тогда кое-кто, торжествуя, сказал:
                «Уж царское знамя мы видим, друзья».
Очнувшись от сна, мы воскликнули тут:
        «И вправду нам долее медлить нельзя!»

Где все украшенья? Гирлянды? Огни?
        Какое, скажите, без них торжество?
Приехал владыка в наши края,
        Возможно ль не встретить достойно его?
        О стыд! Нанесен нашей чести урон!
        Где место для праздничных сборищ? Где трон?
Друг другу шептал кое-кто на ушко:
        «Теперь причитанья уже ни к чему:
Придется с пустыми руками встречать
        И гостя приветствовать в темном дому».

Трубите же в раковины, эгей!
        Раскройте все двери навстречу ветрам!
Сегодня в ненастную черную ночь
        Царь темного дома пожаловал к нам!
        Гремит в небесах, надрывается гром,
        И молнии быстрым сверкают огнем.
        Постели убрав, украсьте дворы
                И праздничный вид придайте домам!
Сегодня, сопутствуемый грозой,
                Царь бедствий и мрака пожаловал к нам!

Раб

О раб, кто заковал тебя
        В тяжкие оковы?
Цепи на меня надел
        Мой властелин суровый.
Казалось: стану всех сильней,
        Будут все в плену.
Скопил я в тайниках моих
        Царскую казну.
На ложе властелина спал
        Я в глубине подвала.
Очнулся – вижу: цепь меня
        К богатству приковала.

Раб, а кто сковал тебе
        Эти кандалы?
Я их со страстью сам ковал,
        Не знал, что тяжелы.
Казалось: мир я покорю
        Силою великой,
Всех прочих превращу в рабов.
        Буду сам владыкой.
Я день и ночь ковал, ковал, —
        И цепь моя росла.
Мой молот бил. Удар. Еще.
        Ударам нет числа.
Когда закончил я ковать
        Нервущиеся звенья,
Гляжу: опутан цепью сам
        И нет мне избавленья.

Путник

О скиталец, скиталец, неужели в дорогу пора?
        Посмотри, посмотри – непроглядная мгла
                кругом!
Небо тускло и немо, уснули, устав, ветра,
        И деревья тамала[34] утонули во мраке густом.
Яркий свет зажигается в нашем доме опять,
        Звуки льющейся флейты прямо к сердцу идут,
И гирлянды цветов еще не успели увять,
        И глаза молодые еще неусыпно ждут.
        Неужели разлуки нам сейчас не минуть?
        О скиталец, скиталец, неужели отправишься
                в путь?

Мы не держим тебя, чинить не хотим препон,
        Уезжай, коли хочешь, немедля в любые края,
Конь накормлен и взнуздан, седока поджидает он,
        Возле дома давно стоит колесница твоя.
Лишь одним, лишь одним мы дорогу твою
               преградим:
        Пусть печальная песнь задержит тебя близ
                нас.
Мы пытались на миг привязать тебя к душам
                родным
        Заклинающим взглядом заботливых,
               дружеских глаз,
        Путник, бессильны мы остановить тебя.
        Лишь глаза наши плачут, безмолвно прося
               и скорбя.

Отчего так устало, так мятежно сейчас глядишь?
        Почему ты уходишь, в глухую темень спеша?
О, какою тревогой наполнена черная тишь?
        Чьим посланьем настигнута мятущаяся душа?
Семь сияющих звезд – семь небесных святых —
        Заклинанье неведомое прочли во мраке
               слепом —
И безмолвная тьма душой овладела вмиг,
        И уходишь ты в ночь, покидая наш светлый дом.
        Бессловесное что-то, не известное никому,
        Подослало гонца и позвало в безбрежную тьму…

Если эти края и люди тебе не сродни
        И не по сердцу этот невозмутимый покой —
Погашу я тогда бессонные эти огни
        И мелодию флейты прерву послушной рукой.
И останемся мы… Будет ночь тишиной полна,
        Лишь цикады в лесу томительно заверещат.
И засмотрится в окна состарившаяся луна
        И на тебе остановит свой неподвижный
                взгляд…
        О плененный дорогой! Поразмысли, постой!
        Какой одержим ты тревогой? Какою томим
                тоской?

Из книги «Жертвенные песни» («Гитанджали») 1910

* * *

Ты струны старые сними
        С ситара [35] по одной —
Теперь на новый лад его настрой.
                Окончился дневной базар,
                Дневную песнь допел ситар;
                Неси вечеровую песнь
                        К творцу в покой —
                Теперь на новый лад ситар настрой.

Скорее двери отомкни, —
        Как темен небосвод!
Пусть немота семи миров[36]
        Под кров к тебе войдет.

           Былую песнь допеть пора,
           Иная, лучшая игра
           Теперь нужна! Пойми, пойми:
                    Ситар не твой!
           Теперь на новый лад его настрой.

* * *