Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Владыка, ты желание одно:
Похитить сердце времени, украсть,
        Насытив восхищеньем всласть,
        Пленить нетленной красотой…
        Обвив гирляндой роз густой,
Безликой смерти подарить прекрасный лик.
                        Нет, нет
                Досуга для печали.
        Вся жизнь твоя – короткий миг.
        И сетью оплело молчанье
        Твои рыданья, стоны, крик.
        Но лунной ночью, в белом храме
        Назвал ты с горькими слезами
        Любимой имя. Этот зов
        Звенит еще в ушах веков.
        Любви тоскующая нежность
        Раскрылась в красоте цветов,
        И мраморная белоснежность
        Навек таит ее, без слов.

О Шах Джахан, какое волшебство —
Ты создал слепок сердца своего!
        Оно, как новый Облак-Вестник[40],
В невиданных доселе ритмах песни
С тобою разлученною любимой, —
Там, где ее земная красота
Распалась на лучи и на цвета,
Смешалась с бледным золотом рассвета,
С игрой бесплотного жасмина в полнолунье,
С закатом утомленным, знойным летом,
На берегу, безмолвием воспетом,
Где белый мрамор излучает свет, —
        Посланец твой сквозь сотни лет
Несет любви неугасимый пыл:
        Любимая, я не забыл!

Давно ушел ты, Шах Джахан, за небосклон,
Исчезла власть твоя, как смутный сон,
                Повержен трон —
Перешагнул ты, Шах Джахан, черту времен!
        Войска твои грозою были,
        Они вздымали клубы пыли,
        А нынче и следы их ног
        Затеряны в пыли дорог.
        Смолк нообот [41], ночью лунной
        Не зазвучит он над Джамуной.

        Давно благоговейно тут
        Хвалебных гимнов не поют.
        Браслеты больше не звенят
        В углах разрушенных дворцов,
        И только голосом цикад,
        Тоскуя, плачет ночь, без слов.
        Но беломраморный твой Вестник,
        Как музыка безмолвной песни,
        Презрев крушенье, возвышенье
        И жизни вечное движенье,
        Из века в век, из года в год
                Одну и ту же весть несет:
                        Любимая, я не забыл!

Лжец говорит, что не забудет никогда,
Что не рассеют мрак отчаянья года,
Что дверца памяти закрыта, как вначале,
                И что незыблем храм печали.
                        Незыблем Тадж-Махал,

        Останется стоять он, как стоял,
        В земной пыли останется, как был, —
        Покровом памяти он смерть укрыл.
        Но кто удержит жизнь? Ее зовет
        Сияньем звезд далеких небосвод,
        Ее зовут миры, и, разрывая
        Оковы памяти, уносится живая
        Та жизнь, уже не помнящая тлена,
        И – вольная – кружит по всей вселенной.
        О Шах Джахан, бессилен царский трон,
        Тебя вовеки не удержит он;
        И мир безбрежный, словно океан,
        Мал для тебя, великий Шах Джахан!
        Поэтому, кончая пир земной,
        Жизнь оттолкни, ты в мир идешь иной,
        Отбрось ее, как глиняный сосуд,
        Ты превзошел свои деянья тут!
        Ты на земле оставил славный след,
        Остался след, но Шах Джахана нет!
        И Тадж-Махал, который ты воздвиг,
        Тебя не удержал бы и на миг.
        Земной любви великолепный трон
        Тобой забыт, покрылся пылью он
        И только запылил твои ступни,
        Пыль отряхни и праху – прах верни!

        Вот на следы твоих усталых ног,
        На те следы, что сохранило время,
        Однажды, в неизвестный людям срок,
        Упало из гирлянды жизни семя.
        Далек ты, но поднялся из него
        Заветный стебель – жизни торжество.
        Он тянется в родное поднебесье
        И жалуется нам в печальной песне:
                Как далеко я ни гляжу,
                Но странника не нахожу.
                Любовь его не удержала,
                Не удержал и трон,
Сквозь океаны и моря идет все дальше он.
        Бессмертной жизни колесница
        По зову ночи дальше, дальше мчится
                Под звездный звон…
                Ее манит рассвет.
        Меня терзает боль воспоминаний:
                Его, великого, здесь нет,
                        И плачу я о Шах Джахане.

Беспокойная

Ты катишь, о великая река,
Бесшумные невидимые воды.
Средь ровной бесконечности природы,
Не прекращаясь, мчишь через века.

Твое теченье, скрытое от взора,
Ударами могучего напора
Волнует дали твоего простора.
Весь в гневных тучах, плачет небосвод.
Свет резких вспышек, льющихся потоком,
Во мраке зарождается глубоком
И по орбитам к гибели идет,
Вращаясь вереницей неизменной,
Порядок солнц и лун и звезд вселенной,
Как пузыри поверх пучины пенной.

Жизнь навсегда отринута тобой.
Бредешь без цели – и твое движенье
Как будто слов лишившееся пенье.
Иль это беспрестанно отклик свой
Даль посылает, слышный все сильнее?
Ты оставляешь дом для встречи с нею.
И ожерелье у тебя на шее,
Чуть ты завидишь дали тайный знак,
Трепещет, звезд жемчужины роняя.
Седую гриву треплет буря злая
Средь пустоты, и накрывает мрак.

Как серьги, в небе молнии мерцают.
Края одежды над землей летают
И над травой дрожащей затихают
Иль в роще, задевая за листы.
И вновь кружатся, устремляясь вниз,
Жасмин, полаш[42], и бокул, и сирис[43] —
Зимы, весны и осени цветы —
И остаются на твоем пути.
Лети, лети, лети вперед, лети,
Неистово, стремительно лети!
Все, что несешь ты, выпусти из рук.
Освободись от самой малой клади.
Не помни об оставленной отраде.
Тебя минуют горе и испуг.
Трать радостно, что скоплено смиренно.

Была полна – становишься мгновенно
Совсем пустою. Ты всегда священна.
Стопой земли касаешься, и грязь
Под нею черноту свою теряет,
И смерть в мгновенье ока исчезает,
В мгновенье ока жизнью становясь.
Когда же ты на миг какой-то малый
Внезапно остановишься устало,
Мир задрожит в тревоге небывалой,
Взметнувшись ввысь грядой огромных гор.

И все вокруг под непроглядной тьмою —
Под тварью коченеющей, немою —
Исчезнет, будто до небес забор
Встал пред идущим, ужасом объятым.
И тяжестью своей мельчайший атом,
Сокровища презрев, глумясь над златом,
Копьем греха, что боль в себе таит,
Готовым для смертельного удара,
Вонзится в сердце неба.
                                          О апсара[44] ,
Прекрасен твой от взгляда скрытый вид!
Неутомимо пляшешь, танцовщица.
И танца твоего поток струится,
И жизни мира каждую частицу
Водою смерти очищает он
И небо раздвигает синевою.

Поэт, сегодня властвует тобою
Ножных браслетов жизни громкий звон;
И танца беспричинное движенье
Вливает в жилы буйное волненье,
Грудь наполняя звуками сраженья.
Никто не знает, что в груди твоей
Сегодня разошлись морские волны,
Леса дрожат, своим волненьем полны.
И те слова становятся ясней:
        Я прихожу из века в век,
        Тишайшая средь тихих рек.
        Меня влечет мой вечный бег
        От встречи с образом к разлуке
        И от одной души к другой,
        Когда редеет мрак ночной,
        Ту малость, что держали руки,
        В дар тотчас превращаю я,
        И песня слышится моя.

О, посмотри: дрожит ладья
Среди шумящего теченья.
Оставь на берегу свой груз,
Освободись от прежних уз.
Несись в неистовом стремленье.
И у потока на груди
Во тьму бездонную сойди —
К сиянью света впереди.

Подарок

О любимая, чем же тебя одарю,
                Встречая зарю?
Не рассветною ль песней? Но солнце все горячей,
И заря угасает от жгучих его лучей.
Жаркий ветер повеял, колебля
Рдяный венчик ее на дрожащем стебле,
Лепестки осыпаются, ослабев,
                Замирает напев.

О подруга, чего же ты ждешь от меня,
Подойдя к моей двери на склоне дня?
Какой подарок тебе вручу?
Не вечернюю