Ты погляди без отчаянья… (стихотворения)

Когда я думаю: «Конец!» —
        Догадка неверна,
Ты вновь приказываешь мне:
        «Пусть прозвенит струна!»
                Иная песнь, иной порыв!
                Трепещет сердце, вновь ожив,
                Стезею песни я бреду,
                        Но цель мне не видна.

Когда, закатом позлащен,
        Печально допою
Мою вечеровую песнь,
        Мелодию мою,
                Ночная песнь начнет опять,
                Мне наполняя жизнь, звучать,
                И вновь на веждах у меня
                        Нет ни крупицы сна.

Из книги «Гирлянда песен» («Гитималло») 1914

* * *

Подошел отдачи первый срок,
Жизнь была похожа на цветок,
        Лепестков не счесть в его короне.
        Щедрый, он нисколько не в уроне,
                Отдавая ветру лепесток.

А сегодня, на исходе лет,
Лишнего в руках у жизни нет.
        Клонится она покорно долу,
        Словно в пору жатвы плод тяжелый
                Сердце чье переполняет сок.

* * *

Когда страданье приведет
        Меня к порогу твоему,
Ты позови его и сам
        Дверь отвори ему.
Оно все бросит, чтоб взамен
Изведать рук счастливый плен;

Тропою поспешит крутой
        На свет в твоем дому…
Ты позови его и сам
        Дверь отвори ему.

От боли песней исхожу;
        Заслушавшись ее,
Хоть на минуту выйди в ночь,
        Покинь свое жилье.
Как стриж, что бурей сбит во мгле,
Та песня бьется по земле.
Навстречу горю моему
        Ты поспеши во тьму,
Ах, позови его и сам
        Дверь отвори ему.

Из книги «Песни» («Гитали») 1914

* * *

Облако молвило: «В путь мне пора».
Ночь говорит: «Уходить я должна».
Море вздохнуло: «Вот берег.
Дальше не плещет волна».
Печаль прошептала: «Я след Его ног.
Пребуду безмолвною в мире тревог».
«Я» говорит: «Исчезаю.
Здравствуй, вечная тишина».

Вселенная шепчет: «Гирлянду почета
Сплела я тебе, не забудь!»
Небо сказало: «Сто тысяч светильников
Твой осветили путь».
Любовь сказала: «Из века в век
Я бодрствую ради тебя, человек».
Смерть говорит: «Ладьей твоей жизни
Правлю я лишь одна».

Из книги «Журавли» («Болака») 1916

Всеуничтожение

Везде царит последняя беда.
Весь мир она наполнила рыданьем,
Все затопила, как водой, страданьем.
И молния средь туч – как борозда.

На дальнем бреге смолкнуть гром не хочет,
Безумец дикий вновь и вновь хохочет,
Безудержно, не ведая стыда.
Везде царит последняя беда.

Разгулом смерти жизнь пьяна теперь,
Миг наступил – и ты себя проверь.
Дари ей все, отдай ей все подряд,
И не смотри в отчаянье назад,
И ничего уж больше не таи,
Склоняясь головою до земли.
Покоя не осталось и следа.
Везде царит последняя беда.

Дорогу должно выбрать нам сейчас:
У ложа твоего огонь погас,
В кромешном мраке затерялся дом,
Ворвалась буря внутрь, бушует в нем,
Строенье потрясает до основ.
Неужто ты не слышишь громкий зов
Твоей страны, плывущей в никуда?
Везде царит последняя беда.

Стыдись! И прекрати ненужный плач!
От ужаса лицо свое не прячь!
Не надвигай край сари на глаза.
Из-за чего в душе твоей гроза?
Еще твои ворота на запоре?
Ломай замок! Уйди! Исчезнут вскоре
И радости и скорби навсегда.
Везде царит последняя беда.

Ужель твой голос скроет ликованье?
Неужто в пляске, в грозном колыханье
Браслетам на ногах не зазвучать?
Игра, которой носишь ты печать, —
Сама судьба. Забудь, что было прежде!
В кроваво-красной приходи одежде[37],
Как ты пришла невестою тогда.
Везде, везде – последняя беда.

Труба

Твоя труба лежит в пыли,
        И не поднять мне глаз.
Стих ветер, свет погас вдали.
        Пришел несчастья час!
Зовет борьба борцов на бой,
Певцам приказывает – пой!
Путь выбирай быстрее свой!
        Повсюду ждет судьба.
Валяется в пыли густой
        Бесстрашия труба.

Под вечер шел в молельню я,
        Прижав цветы к груди.
Хотел от бури бытия
        Надежный кров найти.
От ран на сердце – изнемог.
И думал, что настанет срок —
И смоет грязь с меня поток,
        И стану чистым я…
Но поперек моих дорог
        Легла труба твоя.

Свет вспыхнул, озарив алтарь,
        Алтарь и темноту.
Гирлянду тубероз, как встарь,
        Сейчас богам сплету.
Отныне давнюю войну
Окончу, встречу тишину.
Быть может, небу долг верну…
        Но вновь зовет (в раба
В минуту превратив одну)
        Безмолвная труба.

Волшебным камнем юных лет
        Коснись меня скорей!
Пускай, ликуя, льет свой свет
        Восторг души моей!
Грудь мрака черного пронзив,
Бросая в небеса призыв,
Бездонный ужас пробудив
        В краю, что тьмой одет,
Пусть ратный пропоет мотив
        Труба твоих побед!

И знаю, знаю я, что сон
        От глаз моих уйдет.
В груди – как в месяце срабон[38] —
        Ревут потоки вод.
На зов мой кто-то прибежит,
Заплачет кто-нибудь навзрыд,
Ночное ложе задрожит —
        Ужасная судьба!
Сегодня в радости звучит
        Великая труба.

Покоя я хотел просить,
        Нашел один позор.
Надень, чтоб тело все закрыть,
        Доспехи с этих пор.
Пусть новый день грозит бедой,
Останусь я самим собой.
Пусть горя, данного тобой,
        Наступит торжество.
И буду я навек с трубой
        Бесстрашья твоего!

Шах Джахан[39]

О повелитель Шах Джахан, прославивший Восток,
Ты знал, что золото и жизнь уносит времени поток,
И захотел запечатлеть печаль своей утраты.
        Твои желания – закон, веленья святы…
И власть разящая, как гром, исчезнет все равно,
Пускай померкнет блеск ее с закатом заодно,
Но безутешная печаль переживет века.
Она на ясный небосвод навеет облака.
Ее не может поглотить забвения река.
        Алмазов и рубинов красота,
        Как семицветной радуги цвета,
        Исчезнет, расточится во вселенной,
                Зато останется нетленной
        На лике времени, как ты мечтал,
        Слеза твоя – сияющий кристалл —
                Твой Тадж- Махал.
        О сердце! Неустанно бьешься ты;
                Ни на мгновенье
        Не остановишься, всегда в смятенье
И не оглянешься средь вечной суеты,
                О, нет!
В потоке времени теряется твой след.
Плывешь от берега до берега другого,
Ты груз берешь, а там сгружаешь снова.
        В дыханье южных ветерков
        Колеблется цветущий кров,

        Полураспущены бутоны,
        Весь сад колышется зеленый.
        Как сари шелковый подол.
Но вянут мадхоби – прощанья час пришел.
        Нет времени, лишь миг один,

        Так пусть распустится жасмин
        Для новой радости твоей
        Среди прозрачных, ясных дней.
        О сердце, тайные мечты,
        Все то, что накопило ты,
        Все бросишь у немой черты
        Необоримой темноты.
        Нет времени. Летит оно.
        Таишь,