Расплата. Цена дружбы

– Так гони сюда! – щеки Протасова полыхали, он прятал глаза. Бандура помог Юрику забраться в машину через заднюю дверь.

– Почему через заднюю, чувак!

– Потому, б-дь, что из тебя кровь хлещет, вот почему, кретин!

– Дай, говорю, ключи! – наседал Протасов. – Ты что, Бандура глухой?!

– Дай уехал в Китай, Протасов! Вылезай из-за баранки. Я поведу!

Протасов с проклятиями уступил место, и они тронулись за минуту до того, как милиционеры возобновили огонь. К счастью, ни одна пуля не попала в джип. Бандура не включал фар, и вскоре «Рейндж Ровер» выскочил из зоны прицельной стрельбы.

* * *

– Улица Павлика Морозова, 72, – пробормотал полковник Украинский. – Молодец Журба, все точно зарисовал. – Впрочем, даже думать о Журбе сейчас не хотелось. Если подозрения подтвердятся, и обгоревшие останки из гаража Бонасюков окажутся трупами Стасика и Димы, это может привести к таким необратимым последствиям, что только карманы под неприятности подставляй. Правда, по ходу дела Сергею Михайловичу было не до раздумий. Следовало сначала задержать вооруженных бандитов, найти и обезвредить Бонасюка, а уж потом разбираться и заделывать образовавшиеся бреши, из-за которых корабль под названием Сергей Михайлович Украинский вполне мог оказаться на дне.

– Приготовить оружие, – буркнул полковник, вслед за чем последовало характерное лязганье, издаваемое приводимыми в готовность пистолетами. Группа захвата была сколочена Украинским из самых надежных парней, какие только оставались под рукой. Она насчитывала девять человек, прибывших в Пустошь на двух машинах.

– Пошли! – выдохнул Сергей Михайлович, и оперативники посыпались через двери, сразу рассредоточиваясь по саду. О том, что бандиты вооружены до зубов, все были поставлены в известность заранее. «Стрелять на поражение», – распорядился Украинский еще перед выездом на задержание.

– Сергей Михайлович, смотрите, что с воротами, – моложавый капитан задержался у смятых и вдавленных в грязь створок.

– Без тебя вижу, Павел. – Фыркнул Украинский, поправляя бронежилет. – Заходим в дом, на счет три. Раз, два…

* * *

Когда выяснилось, что хибара пуста, Украинский предположил, будто птички упорхнули. Снесенные ворота только подтверждали догадку. «М-да, б-дь. Прямо фантастическое везение. Что ли, к бабке какой сходить? В смысле, к знахарке. Пускай яйцом, понимаешь, непруху выкатает. Или еще каким, ядрена вошь, способом…» «Впрочем, все они – шарлатанки. Ну, или почти все».

– Сергей Михайлович, посмотрите, пожалуйста. – Полковника пригласили в пристройку, забитую баулами с вещами.

– Это что за дерьмо? – удивился полковник, настроение которого стремительно падало. Причем, пропавшие деньги были далеко не главным обстоятельством, мучавшим Украинского, как флюс во рту. Главным теперь представлялся Бонасюк, которого не нашли ни в квартире на Оболони, ни в гараже, среди обгоревших трупов. Василий Васильевич соскочил с крючка, и, один черт знал, в чьем неводе ему суждено всплыть на поверхность. Чтобы заговорить. Где нибудь в управлении внутренней безопасности МВД. «Потому что теперь, б-дь, чистосердечные показания, заверенные надлежащим образом, его единственный шанс выжить. А, если не выжить, то, хотя бы рассчитаться. И, если он еще этого не понял, то он самый непроходимо тупой кретин, которого я встречал в этом гребаном мире».

«А он, Сережа, далеко не кретин…»

«И тогда что, конец?»

«Зачем же так грубо, Сережа? Бесславный финал тоже подойдет».

Сергей Михайлович пробовал успокаивать себя, заверяя, что в нашей системе электрификации лампы его калибра не гасят за то, что они светят не совсем тем светом, какой ожидается, исходя из содержания табличек на кабинетах. Но, легче от этого не становилось.

– Похоже на скупку и перепродажу краденого, а, Сергей Михайлович? Что, если хозяйка эта, гражданка Ревень И.В., барыга?

– Не знаю, – сказал Украинский. – Ну-ка, хлопцы, осмотрите сад. Чтобы каждый камешек, каждое деревце… Понятно?

Пока несколько оперативников выполняли приказ, то есть шерстили сад, полковнику принесли паспорта, принадлежавшие семье Журавлевых. Бегло просмотрев их в свете ручного фонарика, Украинский пожал плечами: «это пока ничего мне не говорит», и вышел на свежий воздух, отлить. Он буквально валился с ног от усталости, и, чтобы не отключиться, выдудлил перед поездкой литровый термос такого крепкого и сладкого кофе, что ложка стояла в нем, как в сметане с базара. Теперь от кофеина ухало сердце, пульс отдавался в голове, а мочевой пузырь готовился лопнуть. «Зато сна не в одном глазу» – ухмыльнувшись, Украинский расстегнул ширинку. Помочившись на старую вишню, Сергей Михайлович вернулся к воротам, принявшись изучать следы автомобильных колес.

– Легковая? – брякнул кто-то из подчиненных.

– Ну, ты прямо следопыт! – скривился полковник. – Ты мне марку автомобиля определи. Ты мне хотя бы тип шин назови. Завод изготовитель, на худой конец. Лег-ко-ва-я, б-дь.

Оперативник прикусил язык.

– Подсвети-ка, – распорядился Украинский, склонившись над отпечатками протекторов, довольно отчетливыми, вопреки слякоти и моросящему дождю. «Сфотографировать бы, да нечем», – пожалел полковник. – Это хотя бы наша резина, или импортная, а? – прежде чем кто-то ему ответил, на поясе ожил сотовый телефон:

– Сергей Михайлович? – Украинский узнал голос Торбы. Следовательно, у майора появились новости. Полковник сомневался, что хорошие. Когда неприятности сыплются, как из рога изобилия, от хороших, волей-неволей, отвыкаешь. И, надо сказать, Торба не обманул ожиданий шефа.

– Подтвердилось, Сергей Михайлович, – сказал майор глухо.

– Что подтвердилось, Володя?