Расплата. Цена дружбы

Ольга потеряла терпение:

– Валерий, – начала она строго, – если хочешь от меня помощи, то слушай и не перебивай. Повторяю медленно, и три раза, как сотруднику МВД. Нина чокнулась на компартии. Взяток не берет, а торгашей ненавидит, поголовно считая спекулянтами.

– Они и есть, в натуре, спекулянты, – кивнул Протасов.

– Евреев винит во всем.

– Правильно делает, – согласился Валерий. – Они во всем и виноваты. Олька? – осекся Протасов, пораженный неожиданным подозрением, – я, блин, что, похож на еврея?

– Не похож, – заверила его Ольга. – Евреи хозяйственные, приличные люди, а не такие горлопаны, как ты. Просто Нина на еврейском вопросе поехала. Это тебе к сведению. На всякий случай. И заруби на носу, если она твой «Линкольн» усечет, плакал тогда кредит.

– Опять двадцать пять! – взмолился Протасов.

– Да, Валера, да. Она ненавидит иномарки, потому что честным трудом на такую машину не заработаешь.

– Догнал я как-то своим джипилой нулячее практически «Пежо». – Лицо Протасова стало задумчиво. – Трявк, короче, бам! Только стопы посыпались. У «пыжика» жопы как и не было, в натуре, бампер на сидушку залетел. Это им еще повезло, что никакой хорек позади не сидел. Ну, думаю, е-мое! Труба дело! Прикинь, какой расклад! Когда вылетает из-за руля курица. Расфуфыренная такая, морда красная, ручонками дрыгает. Ты, мне кричит, б-дь…

– Валерий! – одернула здоровяка Ольга. – Я, кажется, просила, чтобы без матов.

– Ты, нехороший человек, короче, тачку мою раздолбал! Я ей мол, бэби, да все ништяк. Сейчас решим, как положено. А она: Да что, б-дь, решим?! Я ради нее четыре года член изо рта не вынимала!

– Очень интересно. – Ледяным тоном сказала Ольга. – Ты это к чему?

– К дорогим тачкам и честному труду. – Отрезал Протасов. – Или так одуренно быть миньетчицей? Пускай твоя Нина попробует. Может ей понравится, е-мое?

– Так ей на банкете и скажешь? – холодно осведомилась Ольга.

– Ладно, – Протасов решил не ссориться. – Хорошо, в натуре. Сыграю для старушки пролетария. Без «Линкольна» и золотой цепуры. Кому они вообще надо?

– Спасибо за одолжение, – сказала Ольга. – В кои века метро увидишь.

«Да пошло бы твое метро в дупло», – захотелось крикнуть Протасову, но он благоразумно сдержался. Молчание – золото, гласит известная присказка, очевидно, придуманная не правдорубами, но и не сексотами, с другой стороны. Отказаться от «Линкольна» Протасову было тем проще, что на днях его довелось вернуть Армейцу. Валерий остался без коня.

– Ладно, – сказал Протасов, и сбросил одеяло, потянувшись за трусами. – Значит, завтра я у тебя.

– Ты разве не ночуешь? – несколько раздосадовано поинтересовалась Ольга, запуская ладонь между ног. Волосы на ее лобке были рыжими и курчавились, как шевелюра у негра. Но, Протасов был неумолим, чувствуя себя спустившим баллоном, который снова надевают на болид. Это его не устраивало. – Не сегодня, детка. У меня еще, в натуре, дела. Тем более, что малой вот-вот с продленки вернется. Завтра продолжим. Отвечаю.

* * *

С Харьковского в Пустошь ни единой прямой маршрутки. В вечернее время не езда, а мучение. Затратив на дорогу три часа, Протасов в начале десятого оказался в селе. Зимой темнеет рано. Сельские жители не засиживаются допоздна. Когда Протасов вломился во двор, Ирина и дети уже спали, а свет керосинки, мерцавшей в пристройке для квартирантов, наводил на мысли об одиночестве человечества во Вселенной.

– Не спишь? – заскрипел Протасов. Волына подхватился навстречу, как дневальный при виде генерала.

– Тут заснешь, зема. Вечным сном.

– Что у тебя, Вовка?

Волына потер переносицу:

– Тут такие дела… мрачные…

– Не томи, Вовка. Рассказывай. – Под выжидательным взглядом Протасова Волына замешкался. Валерий даже прикрикнул, мол, ну же, не тяни резину. Вовчик собрался с духом. Было видно, что он напуган:

– Тут такое дело…

– Вовка. Не компостируй мозгов. Пацанву допросил? Про квартирантов, как я сказал?

– Допросить то допросил, Протасов. Но, лучше б и не допрашивал.

– Почему?

Волына пустился в пространные объяснения, из которых Протасов вскоре узнал, что примерно около года назад у Ирины поселились трое девчат, представившихся студентками института торговли.

– Стрюкан показывает, что девчата ничего были, веселые. Даже, пару книжек ему принесли. А Ксюша с одной из них так вообще, сдружилась. Но, потом, когда до Ирки дошло, какие они студентки…

Шила в мешке не утаишь, когда работаешь в ночную, днем волей неволей приходится отсыпаться. На первых порах Ирина верила, или делала вид, что верит, байкам про трех вечерниц, оказавшихся банальными ночными бабочками. Когда же до нее дошло, что вместо института торговли имеет место торговля телом, у девчонок начались неприятности.

– Выставила на хрен шалашовок? – предположил Протасов, потирая руки.