профессии, делилась с княжной и Юлью Лаской воспоминаниями о своем безоблачном детстве в солидной брюссельской малине.
Между тем Славка и Герка изучали инструкцию по пользованию безобидным телескопчиком на треноге и тоже делали это без «звериной серьезности», постоянно обращаясь с вопросами к старому сочинителю:
– Стас, а Стас, как мастер Великого-Могучего-Правдивого-Свободного, можешь расшифровать нам акроним СТУРО?
Старик с притворной суровостью предполагал:
– Сверхточная установка реактивного огня, так, что ли? – И попадал в цель.
Ребята умирали:
– Ну а вот это место в инструкции как прикажешь понимать: «Краткосрочным, но сильным приложением давления привести в действие»?
Ваксино и это расшифровывал:
– Надо нажать.
Ребята почему-то от слова «нажать» просто отпадали.
Один лишь Никодим Дулин не принимал участия в светской жизни. Во-первых, он все еще не мог вычеркнуть из памяти злодейского нападения на клуб «Баграм». Позже разберемся, е- бэ-же, говорил он себе. Без разборки все-таки баланса не составишь, е-бэ-же, если говорить попросту. Во-вторых, он внимательно следил за склонами холмов сквозь прибор ночного видения, который, к счастью, обнаружил в своем багаже. Предрассветное свечение уже начинало распространяться над гребнем гор, когда он сказал:
– Для общего сведения, дамы и господа. Духи подвезли установку «Град».
На вершине одного из холмов, по прямой километрах в двух, уже видны были пятнистые фигурки, копошившиеся вокруг темной массы грозного оружия. Дима, конечно, понимал, что именно после выступления «Града» начнется штурм.
– Славк, Герк, как там у вас, разобрались? – осторожно спросил он.
Молодые люди по очереди смотрели в маленькую трубочку, тоже весьма напоминавшую деталь любительского телескопа. Крестик прицела некоторое время еще колебался, потом застыл.
– Мы готовы, – бойко ответили новоявленные стуровцы.
– Огонь! – скомандовал Вертолетчик.
Уши зажимать не требовалось: СТУРО была почти бесшумным агрегатом. Славка произвел «краткосрочное, но сильное приложение давления». Снаряд ушел.
Всем показалось, что он летел довольно долго, во всяком случае, все видели его удаляющуюся раскаленную задницу. Что касается дикарей на холме, им, очевидно, показалось, что огненная точка летит к ним слишком быстро. Во всяком случае, никто не успел отбежать в сторону. Снаряд угодил в самую сердцевину «Града» и разнес его на куски, вызвав сильнейший взрыв.
– Вот так дулю ты им припас, Дима Дулин! – восторженно крикнул Юрка Эссесер.
– Браво, мальчик! – воскликнули дамы.
Из верхних окон отеля послышались крики «Ура!». Засевшие там защитники, как оказалось, внимательно наблюдали за подготовкой телескопчика СТУРО. Налим-Артем молча переглянулся со своим штабом. Они, конечно, понимали, что «дуля» в других обстоятельствах с таким же успехом могла найти и другую цель.
Очередной афронт, очевидно, взъярил хуразитов. Жертва, казалось, уже загнанная и почти задранная, ударила копытом по зубам. В предутренних сумерках вся округа замелькала огоньками выстрелов. Видно было, как кое-где бандиты выскакивали из укрытий, чтобы нестись в атаку. Отель теперь молчал. Вскоре, однако, и «духи» затихли и залегли: командирам, должно быть, удалось утихомирить бесноватых. На одном из холмов стали двигаться густые кусты, то есть замаскированная техника.
– Интересно, откуда у банды «Грады» и прочее? – спросил, ни к кому не обращаясь, Ваксино.
– Спроси об этом в местных гарнизонах, Аполлинарьич, – сказал Никодим.
Вдруг Артемий Артемьевич (будем все-таки иногда называть его таким образом, ну хотя бы в такие минуты, когда он говорит по своему сверхнакрученному мобильнику) оторвался от своего аппаратика и сказал совсем по-налимовски:
– Пацаны, верьте не верьте, но я с флотом договорился чисто конкретно!
Не веря своим ушам, все обратили взоры к бухте. Эскадра, авианесущий БПЛК и три десантных судна, не считая мелочи, была уже освещена первыми лучами встающего из-за Святоша солнца. Здешние моряки всегда презрительно подчеркивали, что не имеют никакого отношения к делишкам архипелага. Неужели сейчас они решили выступить против повстанцев?
Артем с поблескивающими временным безумием бериевскими пенснятами рассказывал, что ему удалось найти общий язык с контр-адмиралом Шмалевичем. Через час они задействуют вертолеты. Затем эскадра начнет прицельный обстрел холмов. Вокруг отеля будет создано огненное кольцо. Даже десант согласился принять участие в операции. Защита Месячника Островов российских – дело святое, верно, пацаны? За все придется отстегнуть всего сто лимонов. Семьдесят берет на себя «Шоколад», тридцать, надеемся, покроет «Природа». Лады? Началось обсуждение. Не так уж много, ребята. Нет-нет, не так уж много. Много, но не очень. Много, но терпимо. Ну и так далее.
Вообще, продолжал АА, положение у нас хоть и серьезное, но не безнадежное. На «Царской вилле» вчера было хуже – шучу, шучу! Вечером приземлятся два «Муромца» с мурманчанами. С ними тоже удалось согласовать все детали. Покрываем на тех же условиях, Горелик, – лады? Прямо из самолетов они выдвинутся в город и начнут вышибать Хуразу – из тех, кто не разобрался в ленинской национальной политике, шучу, шучу! В общем, это подразделение, как известно, проигрывать бои не обучено.
Теперь текущая ситуация. Первый шок позади. Казачество приходит в себя. Отряд сторожевого хутора Кочет отбил у дикарей здание обкома, освобожден губернатор Скопцо-внук. Толку от этого говнюка мало, но важен сам факт. Видите, все не так уж плохо, а самое главное, мы теперь вместе – правда ведь, правда? – к черту, забудем наши распри, вместе давайте строить и «Нерушимость», и «Экочудо», бывший комсомол вместе с бывшей интеллигенцией – верно? – вот они, рыцари чести новой России, ведь можем же вместе сражаться, ведь можем же!
Одна только мысль не дает мне покоя, Слава, Гера, Мариночка, все присутствующие и особенно наш сочинитель, уважаемый Стас Ваксино, он же Влас Ваксаков, писатель земли русской, – не удивляйтесь, что знаю вас, как мне вас не знать, ведь я же давно перерос, перерос, мальчики и девочки, того дурацкого Налима-то из первой главы-то-то-то…
Тут АА задергался в странном, с заглотами слюны, хохоте. «Канальи» переглянулись с «шоколадниками»: неужели поехал Налим? Спокойно, показал рукой Слава и подсел к олигарху.
– Какая мысль тебе не дает покоя, Артем? Что тебя гложет?
АА с благодарностью взглянул на Горелика и сформулировал мысль:
– Где Людмила Штраух? Где она, без которой уже не могу? Кто мне скажет?
Слава повернулся к Василиску Брому, который, почти обнаженный, словно Геркулес, нянчил в руках свою палицу – гранатомет «Сокол»:
– Бром, где Милок, ты же должен знать.
– Славк, что ты, конечно, знаю, не все, но знаю, – кивнул Василиск. – Барышня Штраух вчерась пошедши на встречу со своими одноклассницами из Питера. С тех пор ее не видамши.
Приободрившийся было при виде Брома АА снова потек:
– Ведь это же не женщина, а мираж, братаны! А я ее столько времени уже не вижу! Где, где, где Людмила Штраух?
Все тут повернулись к Ваксино, все бойцы террасы, включая автоматчиц Маринку и Юлью, включая и сына его Дельфина, который умудрился вытащить из «уголка обороны» частично распиленный пулемет «максим» и превратил его в deus ex machina[111] для стрельбы, включая и трех сес-тер О, которые за плечами бойцов, по примеру аристократок Петрограда 1914-го, щипали корпию. Тут уж пришлось старому обманщику хотя бы на минуту выйти из своей роли отпускника. Он показал на дальнее крыло отеля. Там из окон десятого этажа махали несколько нежных ручек, светились румянцем еще почти нежные личики.
– Вот он, весь цвет несостоявшегося выпуска тысяча девятьсот восемьдесят девятого года сто пятой школы Нарвского района! – продемонстрировал сочинитель и искоса взглянул на Славу.
Тот вместе со всеми смотрел вверх на девушек. Среди них были и два знакомых ему лица – милая Никитина и Роза Мухаметшина. Не было только лица, которое он столько лет надеялся увидеть. Да и надеялся ли еще?
– Милок! – вскричал АА, узнавая свой цветок среди «всего цвета». – Ты видишь меня? Ты видишь, мы бьемся за вашу и нашу свободу! Родная моя, утонченная!
– Это все? – невозмутимо обратился Слава к своему литродителю. – Стас, ты уверен?
В это время донеслись крики девушек:
– Слава Горелик! У нас для вас сюрприз! – Часть из них побежала куда-то в глубину, оставшиеся продолжали кричать: – Сюрприз! Сюрприз!
До сюрприза оставалось несколько секунд, когда сильнейший взрыв поднял в воздух срединную секцию отеля. Не веря своим глазам, с террасы смотрели, как вылетают из разорванных окон людские тела, как дым и огонь поднимаются бешено клубящимся облаком и в нем рассыпаются и низвергаются столетние стены «Бельмонда». Не прошло и двух минут, как в середине отеля образовался зияющий провал. От дикого растряса пол террасы ваксиновского люкса пошел трещинами. Дальнее крыло, в котором только что столь жизнерадостно щебетали девушки, было окутано дымом, на всех этажах полыхали пожары. Девушки исчезли.
За секунду до взрыва Наташа Светлякова бежала по коридору туда, куда ее влекли Никитина и Мухаметшина.
– Сюрприз! Сюрприз! – радостно восклицали одноклассницы.
Через несколько минут после взрыва она очнулась одна в частично развороченной комнате. Вокруг ни души. Пол засыпан стеклом и обломками кирпича. В провалах стен гудит бешеный огонь. Она подползла к двери, подтянулась на ручке, попыталась выскочить, но перекошенная дверь не поддавалась ее толчкам.
– Милка! Нинка! – завизжала наша несчастная героиня. – На помощь, люди! Фамю, Абрашка, Стас Аполлинариевич, куда вы все провалились?! Когда нужно, вас нету!
Ответа не было. Из разбитых окон сквозь дым и пыль несся какой-то приближающийся вой. Она почему-то успокоилась, паника прошла, страха как не бывало.
– Это пиздец, – пробормотала она и вспомнила, как ту же самую емкую фразу она произнесла, когда завуч застукала их, семиклассниц, за курением в школьной уборной. Хихикнула. Одернула себя. Принимайте гибель с должным драматизмом, барышня!
Дверь вдруг легко отворилась, и в разрушенную комнату (это, кажется, была подсобка кафе «Астролябия») тоже с должным триумфом вошел Ильич Гватемала. Он был в длинном до пят пончо. На плечах его плясали бесенята огня. Длинные седые волосы развевались, хотя в комнате не было никакого ветра.
– О амор минья, я пришел тебя спасти! – провозгласил он на манер героев циклопического реализма. – Вокруг все уничтожено, иди со мной!
– Гватемала! – Она отстранилась. – В тебе просвечивает неживое.
– Знаю! – яростно прошипел он. – Но если ты пойдешь со мной, оно рассеется, отлетит: ведь я живу в тебе вместе с текстами моих романов.
– Пошел бы ты к черту, Гватемала, – слабо прошептала она.
– Я не хочу к нему! – взревел он. – Я должен спасти тебя и себя!
– Мне совсем другой нужен. – Она в отчаянии заплакала.
– Его нет! Валяется с простреленной башкой! Печень его жрет хуразит! – Он взмахнул своим пончо и закрутил в него целиком всю Наташу-Какашу. И с этим она исчезла навсегда, во всяком случае, из «малого романа» о Кукушкиных островах. Тот, о ком так нагло соврал революционный романист, Мстислав Игоревич Горелик, стоял на балюстраде террасы. Перед ним над дымной воронкой ребром торчала странным образом уцелевшая переборка фасадной стены. По ней можно было достичь дальнего крыла, теперь отделенного от основного корпуса руинами взорванной секции. Можно было бы достичь, если бы дело происходило в кино, а не в прозе. В прозе вообще-то у героев дрожат поджилки, если им предстоит пройти полсотни метров по
