эмиграции и акции израильской разведки МОССАД против палестинских террористов. А возрождающаяся ФСБ соответственно также не откажется провести зачистку своих заклятых врагов.
Считавший себя воином и гордым вайнахом, Шамиль совершенно не хотел умереть, как бродячая собака, с пулей в затылке, удавкой на шее, с привкусом яда на губах или того хуже (Хромой слышал от арабского наемника, что израильтяне умудрились одному из лидеров террористов вдуть через трубочку яд в ухо, бр-р, кошмар).
Усилием воли отвлекшись от мрачных мыслей, полевой командир остановил коня и посмотрел в небо, усыпанное звездами. Задрав голову, Шамиль долго смотрел вверх, будто ждал ответа на свои сомнения. Но небо было глухо к его ожиданиям и само вопросительно взирало черной мглой на одинокого вайнаха.
За спиной полевого командира нервно фыркнула лошадь, Хромой оглянулся. Большой отряд, сопровождавший его в «Лабиринт», замер в ожидании дальнейших распоряжений своего эмира.
Глядя на расплывчатое очертание конской головы, Шамиль неожиданно сообразил, что его душу терзает страх перед поездкой в ложный бункер. Инстинкт матерого хищника предупреждал его о смертельной опасности.
Неожиданной вспышкой в голове загорелось табло рекламного щита с текстом древней арабской поговорки: «Живая собака лучше мертвого льва». Это был ответ провидения на мольбы полевого командира. Теперь его мозг заработал со скоростью квантового процессора. «Что я теряю, если не появлюсь в «Лабиринте»? Ровным счетом ничего, потому что я легендарный герой, непобедимый боец с гяурами. А они – жалкая кучка абреков и арабских наймитов. Пусть берут себе ракетные установки, а когда начнется битва, посмотрим, кто окажется на белом коне».
Хромой вспомнил находящуюся сейчас в Грозном тележурналистку Алину Буковинскую, с которой был знаком давно и тесно. Именно она когда-то сказала ему: «Дела уже давно ничего не значат, потому что все решает пиар».
Тогда Шамиль не согласился с ней, а теперь… Теперь же готов был собственной кровью подписаться под этими словами.
Хромой посмотрел на своего помощника, который всегда находился рядом с ним, и громко, так, чтобы слышали другие боевики, заявил:
– Алихам, мы возвращаемся в лагерь. Необходимо переместить отряд ближе к равнине. – Больше не сказал ни слова, для его людей услышанного было достаточно…
«Ну вот все и закончилось» – прочитав радиограмму, полученную от Крутова, с облегчением подумал Сергей Таранин.
Отряду «Вихря» предписывалось прекратить сопровождение каравана и возвращаться на равнину в зону ответственности РОПа «Керчь». На время проведения операции «Троянский конь» усилить ротный опорный пункт, по окончании операции их вернут к месту постоянной дислокации.
– Уходим на восток, – распорядился капитан.
Теперь отряду морских пехотинцев предстояло перемахнуть через горный кряж, обогнуть трехтысячник, гору, отдаленно напоминающую щербатую пирамиду, и лишь затем спуститься на равнину и выйти к опорному пункту.
По подсчетам Таранина, этот марш-бросок должен был занять у его отряда не больше двенадцати часов, если до минимума сократить привалы.
«Сейчас самое сложное – это взобраться на кряж, – размышлял капитан, прикидывая маршрут движения, но тут же сам себя перебил: – Самое сложное – это не самое неприятное, а вот самое неприятное – если неожиданно нарвемся на духов. Тут можно растерять всю радость жизни».
– Движемся в прежнем порядке с фланговым охранением и головным дозором, – приказал напоследок Таранин. – И шагаем в форсированном режиме. Чем быстрее дойдем, тем больше времени останется на отдых.
Эти сутки для морпехов оказались удачными, выбранный маршрут они прошли за десять часов, причем ни разу не столкнулись с сепаратистами.
Причину затишья командир отряда хорошо знал, это напоминало затишье перед бурей: мелкие группы моджахедов собирались в большие отряды, подобно грозовым тучам…
Опорный пункт «Керчь», внушительных размеров полевая крепость, соединила в себе наиболее передовые идеи фортификации, отчего больше напоминала сторожевую заставу времен покорения Кавказа. Развернут РОП был вокруг невысокого холма, у основания которого возвели пятиметровый вал с заграждениями из колючей проволоки и системой огневых точек в бронеколпаках.
Выше по холму была установлена вторая линия обороны, внешне походившая на крепостные редуты, выложенные из больших валунов, мешков с песком и ящиков из-под боеприпасов, заполненных землей. Здесь же находились и стрелковые окопы полного профиля и капониры для бронетехники, что позволяло вести прицельный огонь по противнику на значительном удалении.
Третья линия обороны, как корона, венчала вершину холма. Кроме окопа по всему периметру с ячейками для снайперов и крупнокалиберных пулеметов здесь же располагался командный бункер, выстроенный из бетонных блоков и перекрытий, а также пара корректировочных постов, руководящих минометной и гаубичной батареями.
За этой последней линией обороны находились артиллерийские позиции, склады и блиндажи для личного состава.
Такое обустройство ротного опорного пункта было не случайным. Первые годы после возобновления чеченской войны РОП «Керчь» чаще всех подвергался нападениям сепаратистов. Его расположение удачно прикрывало выход в горы и, наоборот, с гор, для набегов на равнину. Боевики изо всех сил пытались захватить и уничтожить опорный пункт, держа его по нескольку суток в осаде. Восхищенные стойкостью бойцов РОПа, кое-кто из штабных офицеров пятьдесят восьмой армии предлагал переименовать «Керчь» в «Сталинград», «Севастополь» или на худой конец в «Брестскую крепость», но дальше разговоров эти предложения не пошли…
Радист «Вихря» вышел в эфир и на частоту «Керчи» передал пароль – Три святителя.
Тут же ответила радиостанция мотострелков – Шестикрылый серафим.
Вскоре к балке, где временно разместились морские пехотинцы, подошла группа разведчиков, которым было приказано провести коллег по ратному ремеслу в расположение ротного опорного пункта.
– Майор Олег Гонтарь, комендант этой цитадели, – представился круглолицый крепыш с лихим чубом, задорно вздыбившимся над правой бровью, и южно-украинским акцентом, характерным для кубанских станичников.
– Капитан Сергей Таранин, – в тон ему ответил морпех, пожимая протянутую руку майора.
Тот, взглянув на небритые физиономии, рваный камуфляж и разномастную экипировку диверсантов, только присвистнул:
– Ну и видок у вас, хлопцы, не знай, что свои, точно принял бы за духов злобных. Ей-богу, хлопцы, у нас тут банька есть, отмоем вас, отскоблим, и снова будете гордостью Андреевского флага.
Морские пехотинцы по ходам сообщений гуськом двинулись за комендантом к вершине холма.
– На время проведения операции ваш отряд подчиняется мне. Сил на РОПе своих достаточно, так что будем держать вас на всякий пожарный случай в резерве.
Выбравшись из душного хода сообщений, Сергей наконец смог перевести дух и заодно оглядеть «хозяйство» майора. Если для боевой позиции подходит словосочетание «идеальный порядок», то именно так и следовало называть «Керчь». Ничего лишнего, чистые протоптанные дорожки между холмиками блиндажей, Т-образные, вырытые в земле артиллерийские позиции с дальнобойными безоткатными орудиями «Д-30».
С противоположной стороны, похожие на прожорливых птенцов, задрав жерла стволов, замерли с полдюжины батальонных минометов.
Взгляд Таранина неожиданно задержался на дальнем углу РОПа, где под натянутой маскировочной сеткой он углядел пять БМД-2 с зачехленными брезентом башнями.
– А это что? – удивленно спросил морпех.
– Это бесхоз, – невнятно ответил Гонтарь.