бесспорно, сильно завышенная, однако не вызывает сомнений и то, что норма налогообложения, установленная Вильгельмом Завоевателем для Англии, была очень высокой.
«Двор», члены которого окружали короля, не представлял собой, так же как и в Нормандии, определенную группу людей. Вильгельм любил праздники и долгие застолья, которым он теперь предавался все чаще и которым, несомненно, был обязан своей все большей тучностью. И члены двора, и его сотрапезники после 1066 года в основном были те же: представители его семейства, время от времени навещавшие его бароны, имена которых сохранились в подписях на официальных королевских документах, и шерифы, посещавшие его по служебным делам. К этим мирянам, среди которых образованные люди были редки, присоединялись, наряду с Ланфранком, фактически исполнявшим обязанности первого министра, клирики, которых приглашали ради их учености, главным образом для исполнения канцелярской службы. Только служители Церкви знали, как вести обсуждение, организовать комиссию, составить протокол или отчет, письменно сформулировать более или менее трудное решение, провести выборы. В состав этих привлеченных сотрудников входили сенешаль, коннетабль и в качестве англосаксонского наследия канцлер, обязанности которого с 1072 по 1077 год исполнял Осмонд, будущий епископ Солсберийский. Круг вопросов, находившихся в ведении двора, был весьма широк: он включал в себя все, что вменяется в обязанность законодательной, судебной и исполнительной властям. В особенно трудных случаях, в частности, касающихся судебных вопросов, двор делегировал свои полномочия одному из представителей высшей знати, поручая ему решение этого вопроса. Так выделилась особая группа людей, немногочисленная, но разношерстная и непостоянная по своему составу, которые назывались
Двор представлял собой своего рода постоянно работающий орган общего собрания королевских вассалов, которое иногда называлось
Совет, как правило, собирался три раза в год: на Рождество в Глостере, на Пасху в Винчестере и на Троицу в Вестминстере. Король председательствовал на этих заседаниях, наблюдая за неукоснительным соблюдением детально разработанного церемониала. Он восседал на троне в парадном облачении со скипетром в руке и короной на голове, поэтому такие собрания назывались «коронными». Присутствующие читали молитвы, прославляющие короля. В период его пребывания в Нормандии совет чаще всего не собирался или проводился под председательством королевы, а если и она отсутствовала, то обязанность председательствовать делегировалась одному из членов двора. Что касается политической роли этого собрания, то все зависело от обстоятельств и воли короля. Совет не являлся правительственным органом, исполняя в лучшем случае консультативные функции, а то и просто церемониальные. Однако случалось и так, что на него возлагалась политическая и судебная ответственность, как, например, в ходе процесса над Вальтеофом.
Шайры существовали в качестве единиц административно-территориального деления в регионах, не подвластных традиционным англосаксонским эрлам. В королевстве насчитывалось около тридцати шайров. Стоявшие во главе их шерифы являлись агентами короля, исполнявшими на местах его распоряжения. Таким образом, по своим функциям они были подобны нормандским виконтам — сходство, усиливавшееся тем, что на должность шерифа зачастую назначались знатные бароны из Нормандии. Если до 1070 года шерифами в массе своей были англосаксы, то к 1080 году их практически повсеместно заместили нормандцы, как правило, являвшиеся крупными землевладельцами в своих шайрах. Некоторые из них делали, не встречая противодействия со стороны короля, занимаемые должности наследственным достоянием своих семейств. Вильгельм предпочитал править, привлекая на службу людей, имевших солидное земельное обеспечение. Шерифы получали инструкции непосредственно от королевского двора. Специальные уполномоченные короля периодически инспектировали их деятельность, проводя в случае необходимости расследование. Так, в 1077 году Вильгельм распорядился проверить все операции с недвижимостью, проведенные шерифами, на его взгляд, незаконно, в ущерб его домену и земельным владениям Церкви.
Королевские решения направлялись в шайры в форме документов, называвшихся, в зависимости от содержания и способа составления, «бреве» или «хартиями». Первые отличались сжатым стилем и единообразием формулировок, вторые же были более пространны и разнообразны по содержанию.
Шерифы от имени короля созывали в шайрах и сотнях собрания, представлявшие собой своего рода местные отделения королевского двора. Нормандцы ввели практику следственных комиссий, формировавшихся из приведенных к присяге лиц. Эти
В обязанность шерифа входил сбор, когда потребует того король, местного ополчения. Правда, Вильгельм не очень-то доверял этому воинству, используя его лишь в крайних случаях, за неимением лучшего, и в военных акциях второстепенного значения. Лучшая часть этого ополчения, таны, обладавшие земельными наделами, достаточными для того, чтобы за свой счет приобрести все необходимое, весьма дорогостоящее, военное снаряжение, со временем влились в состав рыцарства нормандского образца, военную технику которого они усвоили.
Перемены, происшедшие в результате нормандского завоевания Англии, в большей мере затронули социальную структуру страны, чем ее политическую организацию. Действительно, нормандцы принесли с собой феодальные институты, в частности вассалитет, в такой развитой и вместе с тем простой форме, какой не знало англосаксонское общество. В Англии тогда было большое количество свободных собственников или держателей земель, обязательства которых в отношении господина были весьма неопределенными. К 1085 году по всему королевству вассалитет и фьеф оказались нерасторжимо связаны друг с другом, а свободных земель не стало, тогда как на континенте еще продолжала существовать свободно отчуждаемая земельная собственность в виде аллода.
Сразу же после сражения при Гастингсе началось общее перераспределение земель, проводившееся под контролем представителей короля. При этом поживились не только победоносные нормандцы, фламандцы и бретонцы. Королевская щедрость распространилась и на многих англосаксов, однако, как правило, в форме обмена доменами, когда практически вся земля в королевстве поменяла своих хозяев. В целом же эта операция оказалась наиболее выгодной баронам, прибывшим с континента и принесшим с собой рыцарский менталитет, совершенно чуждый побежденным англосаксам.
Поначалу случаи перехода собственности из одних рук в другие были не столь многочисленны, поскольку проводились конфискации имений погибших. Некоторые таны, заявляя о своей покорности Вильгельму Завоевателю, в подтверждение искренности намерений отказывались в его пользу от принадлежавшей им земли, рискуя обречь своих сыновей, лишенных собственности, на участь искателей удачи в Шотландии или Византии. Другие же выдавали дочерей замуж за нормандцев, которые отнимали у них землю под предлогом перехода по наследству. В дальнейшем после каждого мятежа производилось перераспределение земель, в порядке наказания конфискуемых у бунтовщиков. К 1086 году лишь шесть процентов земли в Англии осталось в руках англосаксонской знати. Отсюда проистекало политическое последствие, которого, возможно, и добивался Вильгельм: многие нормандцы, уже владевшие землями на родине, получили наделы и в Англии, благодаря чему возникал подлинный симбиоз двух частей англо- нормандского государства. В этом несомненно заключалась главная причина того, что и после смерти