– Тебе туда!
Майор подошел к окопу, спустился по земляным ступеням, остановился у прикрытой двери.
Чеченец скомандовал:
– Входи, тебя ждут.
Сергей вошел в так называемый предбанник, в котором справа за столом перед мощной радиостанцией сидел связист, а рядом стоял вооруженный охранник. Тот, бросив быстрый взгляд на Солоухова, отодвинул полог, закрывающий вход в следующий отсек, сказав:
– Проходи.
Майор оказался в помещении, которое, судя по всему, служило главарю штабом. В нем, кроме длинного стола, пары стульев, скамеек да карты района на стене, ничего не было. За стульями – дверь. Из нее вышел еще один чеченец, этот был, видно, рангом повыше тех, которых до сих пор лицезрел майор. Он подошел к Сергею.
– Солоухов?
Майор усмехнулся:
– Чего дуру гонишь, горец? Даже твоему рядовому бандиту известна моя фамилия.
Но чеченец повторил вопрос.
Сергей вздохнул:
– Солоухов, Солоухов, майор Российской армии, Сергей Викторович. Остальное узнаешь из моего личного дела.
Чеченец посторонился, открыв дверь в третий по счету отсек.
– Проходи!
Майор вошел в помещение, меблированное столом с креслом и стулом напротив, шкафом сбоку и такой же, что в штабном отсеке, оперативной картой района на столе. Возле сейфа в углу, спиной к офицеру, стоял стройный человек с пышной, но почти седой шевелюрой, в отлично подогнанном офицерском камуфлированном костюме.
Сергей кашлянул.
Главарь банды медленно повернулся.
Взгляды офицера и бандита встретились.
Солоухов слегка вздрогнул. Он узнал этого человека.
– Чечен? Ваха Карсанов?
– Узнал, Серега? А ведь сколько лет прошло. Хотя признаю – ты изменился мало. Только я теперь не Ваха Карсанов, Ваха погиб в Грозном, в новогоднюю ночь девяносто пятого года. Я – Умар Балаев, или Дервиш!
Сергей тихо повторил:
– Дервиш. Ваха, Чечен, взводный и Дервиш? Что-что, а вот этого я не ожидал. Офицер, герой Афгана, и вдруг главарь бандитов, какой-то паршивый Дервиш!
Балаев проговорил:
– Вот этого не надо. Дервиш – это нищий, бедняк. Человек, которого унизили, довели до отчаяния.
Солоухов усмехнулся:
– Это ты-то нищий? Ты, получающий бабки за дела свои кровавые из-за «бугра».
Балаев ответил спокойно:
– Ты не дослушал меня. Да, я не нищий, но и не богач. У меня нет личных счетов, нет особняков, «Мерседесов», я дервиш, который не желает мириться со своим унизительным положением, вот поэтому на мне не лохмотья, а военная форма и в руках не посох, а оружие. Но... может быть, поздороваемся по- человечески, майор? Все же в одной роте в Афгане «духов» гоняли.
Сергей процедил:
– Поздороваться с тобой по-человечески после того, что ты сделал с солдатами подчиненного мне взвода?
Балаев вздохнул:
– Не хочешь, значит, по-человечески. Что ж, твое дело.
И резко повысил голос:
– А кто звал этих солдат сюда? Какое они имели право находиться здесь? Что здесь делают войска? Танки, авиация, артиллерия? Разве по Конституции армия должна подавлять внутренние политические противоречия? На что ж тогда войска МВД? Милиция? Но твое руководство ввело в мою республику армию, по количеству и вооружению превышающую те силы, которые в восьмидесятых годах были задействованы в Афганистане! Почему? Кто дал право твоим начальникам превращать мой народ во врага и давить его всей мощью своей Армии?
Солоухов промолчал.
Балаев обошел стол, присел в кресло, немного успокоившись.
– Ты, Серега, пришел ко мне с оружием в руках, а не я к тебе! Ты привел за собой необстрелянных солдат, хотя не мог не знать, что здесь, в горах, их ждет смерть. Твои «грамотные» командиры ввели танки, БМП и БТР в Грозный. Это же уму непостижимо – боевую технику ввести в крупный населенный пункт. Даже молодому лейтенанту не придет в голову подобная глупость, потому как лейтенант с училищной скамьи знает, что не вводят в город бронетехнику без предварительных специальных мероприятий. А твои генералы ввели. И результат? Горы оплавленных обломков машин и трупов. Трупов восемнадцатилетних пацанов, которые так и не поняли, за ЧТО их родина послала в ад! Не имея на это никакого права!
Сергей достал из кармана ополовиненную пачку «Примы» (часть сигарет и спичек он оставил сержанту Чупину), прикурил сигарету. Взглянул на сидящего напротив чеченца. Когда-то он был старшим лейтенантом Вахой Карсановым. Таким же взводным, которого все звали Чеченом, как и старший лейтенант Солоухов. Они служили в одной роте, пришедшие на первую и, как оказалось, далеко не последнюю свою войну молодыми лейтенантами из одного и того же училища, из одного и того же батальона и даже из одной и той же тринадцатой учебной роты. Служили вместе два года. Вместе выводили свои подразделения в боевые рейды, дрались с «духами» плечом к плечу. Однажды в Панджшере рота попала в клещи. Она, проводящая разведывательный выход в ущелье, нарвалась на крупную банду Хамаза, известного полевого командира афганских моджахедов. И, зажатая в Панджшерском ущелье, приняла бой! Тяжелый, неравный бой! Когда это было? Летом восемьдесят седьмого? Да, летом, а точнее, в июле 1987 года. И тогда им казалось, что из капкана, устроенного «духами», выхода нет. Роте оставалось одно – погибнуть на камнях чужой страны.
Но появились вертолеты огневой поддержки, а с ними и надежда на спасение. Обстрел с воздуха позволил роте начать прорыв. Тяжело он давался. Среди личного состава было много раненых, которых приходилось выносить на себе. Был ранен и Ваха. И тащил его на себе Солоухов. Они прорвались. Сумели прорваться к десантному батальону, спешившему им на помощь. В «вертушку» Чечена Сергей грузил сам, осторожно передав друга санитарам. Тогда Ваха еще сказал: «Спасибо, брат! Теперь я твой должник. Да, должник». После того боя они больше не виделись... до сегодняшнего утра. И долг свой Чечен «отдал» сполна, уничтожив взвод, которым командовал Солоухов. А ведь знал Ваха, что именно Сергей шел к нему! Знал! И заманил в западню. Что ж, проходят года, меняются люди.
Балаев посмотрел на бывшего сослуживца:
– Чего замолчал? Сказать нечего? А я знаю, о чем ты сейчас думаешь, знаю! О бое в Панджшере, когда вытащил меня на себе из пекла неравной схватки. О том, как я назвался твоим должником, от чего не отказываюсь, и о том, КАК, с твоей точки зрения, отплатил тебе за то, что ты для меня сделал.
Он вновь повысил голос:
– Но ты же шел, чтобы убить меня! Окружить, навести авиацию и не дать выйти из обстрела. Никому! Мне в том числе. Или ты, может быть, отказался выполнить приказ, узнав о том, КТО скрывается под именем Умара Балаева, или Дервиша? Хотя... ты, может, и отказался бы. Но пошел бы другой, третий, пятый, десятый, в конце концов. Твое командование решило уничтожить меня, а я не баран, чтобы покорно подставлять голову под тесак, и люди мои не бараны!
Сергей взглянул на Балаева:
– Так, значит, ты прекрасно знал задачу взвода?
– Конечно, знал. И взвода, который вел к перевалу ты, и подразделений внутренних войск, прикрывавших твой рейд «зачисткой» Гатани. Я узнал об этом! И знаешь, от кого? Не от своих агентов-
