– Прямо сейчас? И с бойцами?
– Прямо сейчас и с бойцами, хотя рядовой у тебя, оказывается, клиент ценный, мне уже предлагали за него круглую сумму. Но отпущу, потому что людьми не торгую.
– Что ж, тогда отпусти.
– Хорошо. Но вам отсюда самостоятельно не выбраться. Слишком далек путь до ближайшего блокпоста. В лесу может произойти что угодно. А я не хочу, чтобы ты погиб или попал в рабство к какому-нибудь идиоту-наркоману. Так что лучше подожди до вечера.
Сергей, не ожидавший такого поворота событий, машинально спросил:
– А что изменится вечером?
Голос Балаева оставался по-прежнему спокойным:
– Ничего особенного. Вечером ко мне должен приехать на джипе гость. Он вас и вывезет прямо к блокпосту. Правда, к утру следующего дня, но ночевку вам обеспечат, равно как и полную безопасность. Хотя, если ты настаиваешь на немедленном и самостоятельном уходе, держать не буду.
– Ладно, подождем до вечера.
– Разумно.
– Я могу идти к подчиненным?
– Конечно. Завтрак, обед и ужин – по распорядку, который доведет тот человек, что привел тебя сюда. Охрану я сниму, но по базе ходить запрещаю, сам понимаешь, не парк отдыха.
– Понимаю. Я пошел?
– Иди.
Солоухов поднялся, прошел до двери, но остановился и, повернувшись, спросил:
– Чечен! А почему ты сменил фамилию и имя? Знаю, многие из ваших главарей так делают. Но не понимаю, это что, дань моде или нечто другое?
Балаев взглянул на Сергея вдруг ставшими печальными глазами и задал встречный вопрос:
– Не забыл, как на свадьбе моей гуляли в Гудермесе?
– Конечно, не забыл. Такую свадьбу разве забудешь? Тем более нам тогда постоянно есть хотелось, молодые еще были. Ты же на русской девушке женился. Дай бог памяти, ее звали Таня, так?
Балаев подтвердил:
– Так. Именно, Танюша, моя одноклассница. Она меня и из Афгана ждала, потом в Забайкалье служили, ютились в однокомнатной квартире дальнего глухого гарнизона, где я комбатом был. Сын Игорь родился. Удивляешься, почему у чеченца и вдруг сын с русским именем?
– Да нет. Хотя обычно вы детям свои имена больше даете, независимо от национальности супруги.
– У нас с Таней вышло необычно. У нее был брат, на два года постарше. Под Кандагаром на мине подорвался. Его звали Игорем. В честь брата жены и назвали сына. А фамилия у них моя, естественно, осталась – Карсановы. Я их перед тем, как сюда в девяносто четвертом вернуться, в Вологодскую область отправил, туда родители жены переехали. Для них майор Советской Армии Карсанов пропал без вести. Поэтому вместо Карсанова в Чечне появился Умар Балаев, он же Дервиш.
– И ты не поддерживаешь с семьей никаких отношений?
– Нет. Я не хочу, чтобы в райцентре, где они живут, кто-нибудь узнал, что Игорь сын, а Таня жена чеченского боевика, террориста. Пусть уж их муж и отец числится пропавшим без вести в начале Первой чеченской кампании. И еще. Об этом здесь никто не знает. Теперь узнал ты. Надеюсь, дальше тебя данная информация не уйдет ни при каких обстоятельствах?
– Это я тебе обещаю, Ваха!
– Все, Серега, иди! Не будем больше ни о чем говорить.
Майор вышел в штабной отсек. Там, в дальнем углу, на скамейке за столом сидел чеченец, которого при входе видел Солоухов. Балаев от порога своего кабинета приказал ему:
– Заид! Офицера – в сарай, охрану снять, дверь не закрывать. Обеспечить пищей из общего котла. Если у пленных возникнут проблемы, реши их. Они свободны, но по лагерю перемещаться не имеют права. Это пока все. Выполняй.
Заид, не задавая лишних вопросов, которые вполне могли появиться у него в результате неожиданного решения, принятого Дервишем, спокойно ответил:
– Есть, командир. Приказание будет выполнено.
И, указав Сергею на полог, чеченец предложил:
– Прошу на выход, майор.
Спустя несколько минут Солоухов вошел в сарай, где его с нетерпением ждали Чупин с Капустиным. Они почти одновременно спросили у офицера:
– Ну что, товарищ майор? Вас допрашивали?
Сергей прошел к своей лежанке, опустился на матрас. Только после этого ответил:
– Нет, меня не допрашивали. Я просто поговорил с полевым командиром, чьи люди взяли нас в плен.
У Капустина вырвалось:
– С самим Дервишем?
Майор утвердительно кивнул головой.
– И что?
– А то, что он принял решение отпустить нас.
Удивлению солдат не было предела. Чупин произнес:
– Как отпустить?
Сергей вздохнул:
– Вот так. Отпустить, и все.
Капустин засуетился:
– Так мы можем уйти?
Солоухов остановил молодого солдата:
– Остынь, Артем. Мы можем уйти, но не сейчас. Сейчас это опасно. Вечером Дервиш обещал вывезти нас из лагеря. По пути ночевка, а утром выход на наш блокпост.
Капустин восторженно взглянул на Чупина:
– Слышал, сержант? Это ж надо вот так-то.
Казалось, солдат, выдержавший тяжелейший бой и достойно воспринявший плен, который мог закончиться для него страшными пытками, сейчас готов был кричать, как мальчишка, от радости.
Чупин цыкнул на него:
– Угомонись, Капуста!
И обратился к Солоухову:
– А Дервиш не обманет? Не готовит ли он какую подлянку?
От этих слов притих и Капустин. Сергей успокоил подчиненных:
– Дервиш не обманет, и никакой подлянки не будет. А вы лучше приведите себя в порядок.
Чупин развел руками:
– Как? У нас ни бритвы, ни воды умыться, ни нитки с иголкой залатать камуфляж.
Майор попросил:
– Дайте-ка мне, если осталось, сигарету.
Сержант передал офицеру «бычок».
– Пойдет. А насчет принадлежностей – не волнуйтесь, после доставки завтрака получим все необходимое. Туалет за углом, охраны у сарая нет, но по лагерю не шастать. Это приказ.
После сытного завтрака, получив туалетные принадлежности, бадью с водой, нитки и иголки, Чупин с Капустиным принялись приводить себя в порядок. То же самое сделал майор. После чего вновь лег на свой матрас в углу. Все его мысли кружились вокруг разговора с бывшим сослуживцем и боевым товарищем Вахой Карсановым, или Умаром Балаевым по прозвищу Дервиш.
Глава 6
Этот день, 4 июня, для пленников тянулся бесконечно долго. По крайней мере, так казалось им. Все ждали вечера. И он наступил вместе с ужином, который Солоухову, Чупину и Капустину доставили, как всегда, в сарай. Только на этот раз блюд в нем было больше.
