БЕСПОЩАДНАЯ БОЙНЯ ВОСТОЧНОГО ФРОНТА

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Вольфзангер был учеником Дуйсбургской банков­ской ассоциации.

2 Текст дается в правописании и пунктуации рукопи­си Вольфзангера.

3 Вольфзангер здесь путает. Его день рождения 21-го, а не 20-го. Вероятно, речь идет об ошибке по рассеянно­сти, которая является следствием хаоса во время отсту­пления, когда писался текст. Кузина Вольфзангера, Хан-нелора, согласна с этим, но считает также возможным, что ее двоюродный брат просто не придерживался обыч­ного способа исчисления дат.

Он, возможно, предпочел назвать более позднюю дату, чтобы казаться старше в глазах читателя.

4 Вольфзангера 7.2.1941 г. вызывают в Кёльн-Мюль-хайм. Он встречает инструкторов, как «сытый грудной ребенок», так как все еще убежден, что ничего военного к нему не пристанет. На полигон в Эйфеле он прибывает только 29.6.1941 после предварительной подготовки. Там он впервые с удивлением убеждается, что солдат­ская жизнь тоже может доставлять радость. Это вызыва­ет у него «странное ощущение счастья», которое путает все его прежние представления.

5 Германия напала на Советский Союз 22.6.1941 г., в то время как Вольфзангер получал свое военное образо­вание в Кёльне и Эйфеле. В течение первых месяцев по­хода на Россию вермахт достиг больших успехов, кото­

рые, видимо, позволяли надеяться на быструю победу — как это было раньше на западе в войне против Франции.

6 Вольфзангер выезжает на восток в конце августа. Еще находясь в Кёльне, он радовался, узнав, что появи­лась какая-то определенность. В течение первых дней в Польше он еще надеется, что не будет принимать учас­тия в боевых действиях, так как война против Советского Союза, как он считал, вероятно, закончится до его при­бытия на фронт.

7 Вольфзангер задерживается с 24.8 по 24.9.1941 г. в маленьком городке, который находится сегодня на юге Польши. После немецкого нападения на Польшу совет­ские подразделения заняли восточную часть страны. Ярослав располагался близ новой демаркационной ли­нии.

8 Это место находилось примерно в 50 км юго-за­паднее Киева и было занято вермахтом 19.9.1941 года. Вольфзангер прибывает сюда на несколько дней позже.

9 Крестьян.

10 За день до прибытия сюда Вольфзангера (28.9.

1941) в захваченном немецкой армией Киеве, к востоку

от города, заканчивалось одно из самых больших сраже-

ний на окружение. Более 665 ООО советских солдат попа-

ло в плен. Как сообщает Вольфзангер в своих письмах,

он встретил немного позже проходящую мимо колонну

из 10 ООО оборванных пленников. В то время как Вольф-

зангер направлялся из Киева на восток, за линией фрон-

та начинается жестокое преследование украинских евре-

ев. В овраге Бабий Яр было расстреляно более 30 ООО

киевских евреев.

11 Когда Вольфзангер попадает в Глухов (14.10.1941)

(согласно картам армии вермахта, название такое же),

немецкое продвижение замедляется. Это объясняется

непроходимостью дорог, грязью, первыми снегопадами и истощением солдат. Начиная с середины октября по­ступает приказ командования группы армий «Центр» продолжить наступление на Москву (операция «Тайфун»).

12 Неполноценный табак, который возделывается в

России и Восточной Европе.

13 В феврале 1944 года Вольфзангер пишет от руки

«дополнения» к своей рукописи. Следующий фрагмент

этого документа без точной даты находится в сохранен-

ных материалах: «Никто не знал, где проходит линия

фронта. Мы шли в неизвестном направлении, отстав от

батальона. Тяжело ступали по колено в грязи, а к вечеру

пошел дождь и стало совсем темно из-за тумана. Я шел

последним. Потом возчики взяли меня с собой, посадив

на телегу. Деревня; затем, очевидно, хаты. В нескольких

окнах слабый свет! Возчик заснул, предоставив лошадям

идти куда хотят; я закрыл глаза и задремал, пока не на-

чалось головокружение, которое разбудило меня. Телега

соскользнула в котлован и свалилась. Боеприпасы,

плащ-палатки и разные другие вещи лежали в грязи. Ло-

шади тоже упали, ослабли и не могли выпутаться из вож-

жей, чтобы встать. Возчик ушел просить помощи, а я сел

на плащ-палатку и стал ждать. Ночью пошел дождь, и я

потащился в дом. Словно привидение, бледный, со сле-

зящимися глазами, я вошел в хату. Женщина принесла

молоко, девушка пододвинула ко мне пшенную кашу.

Я ел молча, разделил свой шоколад и отломил ребенку.

Затем почувствовал, что не могу сдержать слез и вышел

на улицу. Так страшно стало быть одновременно челове-

ком и солдатом. Возчики вернулись. Мы снова запрягли

лошадей и пошли дальше в темноте. Я упал в канаву; хо-

лод пронизал меня насквозь. Я поднялся и пошел даль-

ше. В каком-то доме заполз под кровать и лежал там ме-

жду тряпьем, рядом с кошкой, на тонкой соломе, дрожа

от холода, пока не погрузился в сон. Никто не нашел ме­ня. Так я и провел всю ночь без всякой охраны.

Утром мы шли снова под серым дождливым небом, в грязи, по холмистой местности. Проходили деревню за деревней, не зная даже их названий. Переночевали в школе на холме. Поставили винтовки в козлы, так как слишком устали, чтобы позаботиться о своей безопасно­сти. Вероятно, мы остановились вдали от наших позиций на нейтральной полосе, скорее всего за спиной атако­ванных русских. Но мы уже не имели никакого отношения к боевым действиям, а только маршировали и бедство­вали.

Фатеж. В этой деревне мы нашли дом, поймали гу­сей, ощипали и сварили. Ели кислый крестьянский хлеб. Затем выставили охрану. Вышли из деревни глухой но­чью и почти один час шли, пока не подошли к колхозному двору, где стояли наши орудия. По часу каждый из нас нес караул, а потом два часа спали в подвале дома в гря­зи, на холодных камнях. Кругом бегали крысы. Едва мы проснулись, как снова надо было идти.

Судьба преследовала нас. Мы ненавидели самих се­бя. Любовь к ближнему умирала на войне. Никакая лю­бовь, никакой смысл, никакие друзья не радовали нас. Даже для Бога уже не осталось места. Я читал Новый За­вет. Его слова были последней надеждой, последним со­противлением против страшной действительности и все же оставались для меня мертвыми. Ни проповеди, ни теоретические построения не могли справиться с этой жизнью, которую мы раньше не знали. Душа угасла и вы­рвалась разочарованным криком. Мы должны были нена­ видеть самих себя, всякая любовь была забыта, разбив­шись у порога собственной судьбы.

Бог и звезды исчезли для нас в этом всепоглощаю­щем горе. Солдатская боль порождала ангелов, демо­нов, богов и гениев, а война выхолащивала всю душу. Мы не знали границ своей участи. Смерть подходила к нам все ближе и ближе. Она не грозила мне, не показы­вала свою косу, но демонстрировала неприкрытую дей­ствительность. Я видел первых убитых в этой войне. Это были русские солдаты, которые заняли деревню и безза­ботно устроились у кастрюли с картофельным супом, жадно вылавливая из него картошку. Наш авангард во­рвался в деревню и уничтожил их всех. Они валялись в канаве на обочине, коричнебые, безмолвные, со сжаты­ми кулаками. Снаряд разорвался как раз среди них. Тра­ва разрослась, осенние цветы расцвели, смыли свернув­шуюся кровь с обезображенных тел. Я долго стоял рядом с трупом солдата, который, так же как и я, когда-то до­жидался своей участи. Никаких мыслей не появлялось в моей голове. Я стоял молча. Убитый говорил за меня лучше, чем я мог бы когда-нибудь сказать: потерянная жизнь, война и близость смерти. Он лежал не захоронен­ный, а за ним высился ряд березовых крестов, где, веро­ятно, лежали те, кого расстреляли из винтовки. Теперь их ничего не отличало друг от друга. Никаких ангелов у него не было, никакие духи не печалились о нем, и ничто не украшало его могилу, кроме травы и колосьев. Ночью над ним сверкали звезды, дожди обливали его тело, во­роны клевали мясо. Это была смерть. Тогда я ясно пред­ставил себе, что меня ожидает такая же гибель. И это была правда, а не сон. Но в душе я не мог с этим согла­ситься. Возможность смерти не причиняла мне боли, та­кой, как доставляла нужда и бедствия каждодневной жизни. Мы шли дальше.

Жизнь была похожа на маску, под которой скрыва­лась неизвестность. Никто не испытал ее боли, не ощу­щал своей вины за происходящее, однако не придется ли в какой-нибудь из будущих дней ответить за тысячу совершенных преступлений?

Я нес маску воина. И только через два года понял, какова была моя роль в этой войне, понял, что уже боль­ше не буду таким, каким бы хотел быть. Но я все-таки знал, что буду им, если сумею завершить эту бессмыс­ленную бойню.

14 Вольфзангер в начале ноября 1941 года прибыл

в Курск. 6.11.1941 г. В середине ноября начинается вто-

рая фаза операции «Тайфун», которая полностью измо-

тала плохо снабжаемые немецкие войска, подошедшие к

Москве.

15 Штурм города, расположенного в 50 км северо-

восточнее Курска, начинается в последние недели нояб-

ря. 4.12.1941 года город был взят. На армейских картах

он носит наименование Стешигри.