терроризма, компыотеров, телевидения, индекса цен, японского «дампинга», микрочипсов, борьбы за выполнение социалистических обязательств и снижения государственного дефицита…
– «Обьемлет землю мир и душу с ней мою», – продекламировал Сергей и добавил: – Не я сочинил. Руми – древний мусульманский поэт. И вообще, таджики – одна из древнейших наций в мире. Может быть, старше евреев. И как-то они все умудрялись тогда, еще до рождения Христа, столетиями жить без НАТО, СЕАТО, Варшавского пакта! – он усмехнулся, словно прочел мысли Джуди. – И неплохо жили – ей-Богу! Без Пьера Кардена, Карла Маркса, Майкла Джексона, Маргарет Тэтчер. Мадонна, правда, была, но не певица…
На спусках Сергей вел машину осторожно, но быстро. Алексею все время приходилось одергивать Муслима, с которым они сидели на переднем сиденье. Мальчик то порывался схватиться за руль, то теребил на груди у Алексея приколотые к рубахе медали «За отвагу» и «За боевые заслуги», то хохотал от восторга, когда «Москвич» проскакивал буквально в сантиметре от встречной машины или верблюда с таджиком на спине.
Они ехали на юг, через Дарвазские горы, к Памиру. Солнце стояло над их головами. От частых и крутых поворотов у Джуди стала кружиться голова, и она старалась не смотреть на извилистую, резко обрывающуюся у пропасти дорогу. В самых опасных местах, у края дороги торчали продолговатые камни – осторожно! Внизу, в провалах пенились горные речки – они неслись с гор с такой силой, что перекатывали камни. Там, где горы чуть отступали от рек, ютились крохотные зеленые поля, кишлачки, аулы. Домашние козы, взобравшись на искрученные стволы старого тутовника, поедали зеленую листву… А рядом – через поля, горные склоны, тутовник, абрикосовые рощи, кишлаки, скалы – шагали опоры высоковольтной линии электропередачи. На провисших проводах сидели сизоворонки – те самые бирюзовые «райские птицы», которых видела Джуди на гобелене в доме Сергея…
Распугивая прыскавших буквально из-под колес кур, машина вдруг, прямо с крутого поворота ворвалась на пыльную улочку горного кишлака с низкими, без окон саманными домишками и кизяковыми заборчиками, за которыми сохло на веревках цветное белье, бегала босоногая, загорелая и темноглазая детвора, сушился на подстилках урюк, и женщины, присев на коленки, длинными тонкими прутьями взбивали серую верблюжью шерсть… Едва не задавив под хохот Муслима выводок купающихся в пыли индюшат, Сергей проскочил состоящий из одной улицы кишлак и тут же резко затормозил. Впереди дорогу перекрывал опущенный шлагбаум. Рядом стояла небольшая деревянная казарма с линялым тряпичным плакатом:
«КРЕПИТЬ БРАТСТВО НАРОДОВ СССР!»
Джуди инстинктивно подалась назад, к спинке сиденья, встревоженно посмотрела на Сергея и Алексея.
– Проверка документов, – сказал Сергей. – Говорить буду я. Джуди, помни – не улыбаться и смотреть им в глаза!
Они остановились у опущенного шлагбаума. Из казармы долго никто не появлялся. Алексей хотел нажать клаксон, но Сергей остановил его руку:
– Не надо. Они нас видят. А мы верноподданные – подождем…
Наконец, из казармы неторопливо, застегивая на ходу широкий ремень, вышел пожилой старшина пограничной службы.
Молча взял протянутые Сергеем паспорта, пролистав, сухо спросил:
– Куда едем?
– На речку, на Кызылсу. Форели половить.
Старшина посмотрел на Алексея с Муслимом, перевел глаза на Джуди.
– Это что же, из Пскова к нам форель приехали ловить?
– Это, товарищ старшина, дружок мой армейский. В Нанганхаре меня с перебитой ногой прямо из-под носа у афганских бандитов на руках вынес, под огнем. Еле я их сейчас в гости дозвался. Вот и хочу им места наши показать. А на Кызылсу, сами знаете, красота необыкновенная и форель вот такая! – Сергей широко развел руками. – Сам в прошлом году ловил! Я там такие местечки знаю… Курите, товарищ старшина? Угощайтесь! – он протянул старшине пачку папирос «Казбек».
– Не курю! – сухо бросил старшина и сказал Алексею: – Покажи левое плечо!
Алексей расстегнул рубаху, обнажил татуировку на левом плече. Взгляд старшины явно смягчился.
– Дядя, а ты настоящий пограничник?! – восторженно крикнул старшине Муслим. – А где твоя собака?
Старшина не ответил ему, вернул Сергею паспорта.
– Надолго на Кызылсу?
– Думаю, завтра вечером назад поедем!..
– Здесь, товарищи, граница рядом! Так что отдыхайте, но будьте осторожны! Никаких там костров или пьянок! Водку везете?
– Одну бутылку, по лимиту. Да и то – под уху, встречу отметить…
– Ладно. Только чтобы все было тихо и культурно. Без браконьерства, – старшина, ни разу не улыбнувшись, четко рубил заученные слова, неторопливо ощупывал каждого глазами.
– Что вы, товарищ старшина! Мы люди семейные. Зачем нам костры или, тем болеее, браконьерство. Мы тихо рыбку на спиннинги половим и домой! – Сергей завел машину. – Можем ехать, товарищ старшина?
Старшина молча посмотрел на него, кивнул и пошел в казарму.
Во время разговора Джуди, следуя наставлениям Сергея, смотрела старшине прямо в глаза. Труднее всего было удержать себя от улыбки. Но Сергей предупреждал ее раньше, что русские редко улыбаются представителям власти, и это может вызвать ненужные подозрения. И теперь она впервые поняла, что не улыбнуться встречному человеку так же непривычно и неудобно, как носить чужую грубую одежду…
Часа через четыре, преодолев за это время не более ста километров по горной дороге и пройдя благополучно еще три проверки, они, измочаленные, стали спускаться в долину, под тень гор, закрывающих закатное солнце. Небольшой, утопающий в садах городок Пархар стоял впереди. При въезде, на дороге была чайхана с огромным вертикальным колесом, зачерпывающим медными желобками воду из арыка и сливающим ее обратно – для прохлады.
– Будьте готовы: в Пархаре патрули на каждом шагу! В любой момент могут паспорта попросить! Так что без паники, Лина Донатовна! – Сергей многозначительно посмотрел на Джуди в зеркало. – Что, князь Алексей, подкрепимся или первым делом – к Павлу?! – ему явно нравилось называть Алексея «князем», выделять это слово насмешливой интонацией.
Алексей злился, но ничего не мог поделать.
– К Павлу! – жестко сказал он Сергею. – С ним и перекусим!
Темный, по-южному насыщенный терпкими запахами вечер неторопливо обволакивал припограничный город Пархар. На узких, вымощенных булыжником улицах, под кронами пирамидальных тополей и чинар зажигались редкие фонари. У низких глиняных домов сидели, прислонившись к дувалам, высохшие белобородые старики в тюбетейках, розовых халатах, с кальянами и янтарными четками в руках. Несмотря на жару, их ноги были обуты в высокие, толстой вязки цветные носки – «джурабы». Рядом бегали собаки, неторопливо прохаживались кошки, пахло пряностями, яблоневыми садами, теплой пылью, паленой травой и гашишем. Двенадцатилетняя девочка шла от арыка, несла на плечах коромысло с двумя ведрами, полными воды. Где-то вдали резким высоким тенором кричал осел.
– Вот черти мусульмане! – весело говорил Сергей, ведя запыленную машину. – Религия запрещает им водку пить, так они травку смалят! Тихо и культурно. А нам, русским, только водку подавай! Ведрами желательно…
Через некоторое время они остановились у двухэтажного деревянного дома с резными ставнями и высоким крыльцом. Дом этот резко отличался от окружающих его низких глиняных домов. Пожалуй, и в самой России трудно было найти такое гротескно-лубочное сооружение бледно-синего цвета с ярко красными деревянными накладками в виде петухов, жар-птиц и прочих сказочных зверей.
– Вот здесь Павлуша и живет! – Сергей вышел из машины. – Прошу ничему не удивляться! Вкусы, как
