Вахид довольно улыбнулся:
– Аллах нам помогает, девочка. Такова была его воля – чтобы командиры собак поймали пулю. Мы здесь совершенно ни при чем.
– То есть?
– Мы очень хотим, чтобы те русские, которые приходят на нашу землю с войной, подохли все до единого. Но в генералов мы не стреляли. Наш командир сказал: «Мир не без добрых людей».
– Я думаю, – врать так врать, на полную катушку, оправдывается перед собой Лика, – ваш командир – человек мудрый и мужественный.
– Ему пришлось таким стать, – присоединяется к разговору Айза. – Салман – бывший учитель. Он нам рассказывал: до последнего не брал в руки оружие. Русских жалел, когда их начали выживать из Чечни. Но твои соотечественники здесь хорошо порезвились. У нас не осталось учителей и врачей, женщин и детей. Все стали воинами.
Едкий дым, выползающий из блиндажа, где оборудован закрытый костер, жжет глаза. Опустившаяся на горы ночь холодит израненное тело, и даже затянувшиеся раны отзываются ноющей тягучей болью. Погреться бы у настоящего огня, в котором потрескивают дышащие жаром угольки. Нельзя... Днем над территорией лагеря трещали «вертушки», нет никаких гарантий, что это последний полет, поэтому разводить открытый костер – опасно, он может быть замечен даже сквозь плотные заросли спасительной «зеленки».
Салман Ильясов помассировал локоть, и хватка боли, вцепившейся в старую рану, чуть ослабла.
Он бросил взгляд на часы. С минуты на минуту к базе должна подъехать журналистка. Может быть, Вахид и Асланбек, набросив на автомобиль маскировочную сетку, уже ведут гостью в лагерь, обходят заминированные участки дороги. И моджахеды, стоящие в «секрете», облегченно отрываются от пулеметных прицелов: свои, не шурави.
Мысли сидящего рядом Ибрагима, промывающего загноившееся колено, тоже вертятся вокруг предстоящего интервью. Салман понимает это по напряженной складке между широкими бровями, она появилась в тот момент, когда Ибрагим начал возражать против встречи, замечая: это может быть провокация федералов.
– Успокойся, – уверенно сказал Салман. Ибрагим поднял от обрабатываемого колена лицо – складка на нем обозначилась еще резче. – Это не подстава. Федералы слишком тупы для такой комбинации. И потом, мы бы знали о провокации, наши люди бы все донесли.
– Салман, неспокойно мне.
Командир замер, пытаясь понять, что же говорит его интуиция. Колыхнулась волна раздражения: ради интервью пришлось отложить запланированное возмездие, налет на базу СОБРа. А в остальном – да нет, больше, пожалуй, ничего не беспокоит. Ну не могли федералы прислать женщину. Готовилась бы провокация – под видом журналиста приехал боец спецназа ГРУ или другого спецподразделения. А тут установленное за автором сочувствующей статьи наблюдение показало: девушка действительно журналистка, собирает информацию, пишет объективно, и вот-вот ее лишат аккредитации и отправят в Москву, потому как не нужна федералам правда об этой войне.
– Если мы посылаем наших женщин убивать шурави – почему ты думаешь, что они не смогут сделать то же самое? – запальчиво возразил Ибрагим.
Салман улыбнулся:
– Потому что у них кишка тонка!
– Ладно, – в голосе Ибрагима зазвучали примирительные нотки. – Уж не знаю, насколько удачна твоя идея с интервью. Но мутаа* в отряде без внимания не останется.
– Даже не думай! – прикрикнул на бойца Салман. – Девчонка может нам еще пригодиться. А оттрахать русскую суку всегда успеем.
Они с любопытством уставились на приближающегося часового. Любопытство сменилось настороженностью: за Ахметом едва поспевает незнакомый мужчина с пакетом в руках. Его глаза завязаны, хотя смысла в повязке особого нет. Если мужчина сам дошел до первого поста охраны – от него да лагеря всего 200 метров...
Салман потянулся за модернизированным пистолетом Макарова, Ибрагим придвинул поближе свой АКМС.
Ахмет поспешил их успокоить:
– Он без оружия, проверяли. Говорит, что хочет что-то рассказать командиру.
Салман прицелился в снимающего повязку незнакомца.
– Откуда узнал про лагерь? Кто такой? Что надо?
– Сам узнал. Султан Мульзараев. Пришел вот зачем...
Он извлек из пакета диктофон и нажал на кнопку.
«Проверял ли Ахмет эту штуковину?» – с тревогой подумал Салман.
Вокруг него сразу же зашумел водопад опасливых предположений. Неужели сейчас раздастся оглушительный грохот, выпускающий в ночь ослепительное пламя?
Зазвучал голос, знакомый и незнакомый одновременно.
– Я боюсь, милый. Салман что-то подозревает. Погиб ни в чем не виновный моджахед. Я даже бежать хотела, но лагерь в плотном кольце охраны.
Это говорит совсем другая Айза. Не покорная и решительная, а взволнованная и... соблазнительная.
– Бежать не надо. Лучше расскажи, что нового в отряде? Салман планирует новые диверсии?
Обладателю низкого мужского голоса Айза рассказывает все. Командир узнает даже такие нюансы, о которых сам не осведомлен. От зорких женских глаз не укрывались мельчайшие подробности – оборудование нового схрона для продовольствия, покупка оружия и боеприпасов.
Разговор становится едва слышным, бессвязным. Шорохи, скрип кровати, шлепки обнаженных тел, стоны.
– Хватит! – не выдерживает Ибрагим. – И что все это значит?
– Мужчина, с которым ваша сестра... – Султан ухмыльнулся, явно употребив про себя то самое слово, которое вслух произнести не хватило решимости, – работает на шурави. Айза сдает вас ему со всеми потрохами. И она еще посмела убить моих родственников!
Лицо Ибрагима краснеет, судорога возмущения кривит рот:
– А ты? Ты такой же, как они? Тоже закладываешь наших бойцов?
Весь лагерь в курсе истории Айзы. Поверить в то, что она предательница – невозможно. Голова Султана – уже в десятке прицелов. Моджахеды ждут лишь одобрения командира, чтобы вышибить из нее мозги.
Султан упал на колени, в отчаянии выкрикивая:
– Вы что, не верите мне? Есть ведь и другие кассеты! Послушайте!
Знакомо-незнакомый голос Айзы, подробности планируемых операций, бесстыдство нежности, скрип кровати, возбужденные выкрики...
Почему – непонятно. Но понятно: предает, грязно, цинично, по собственной воле.
– Спасибо, – Салман разлепил непослушные губы. – Кровь ваших родственников будет отомщена. Ахмет, проводи гостя.
Отряд гудит, как рой разозленных ос, объединенных одним желанием – покарать.
Салман устало приказывает:
– Ведите себя так, как будто ничего не произошло!
Схватив оставленный Султаном диктофон, он что есть сил швыряет его на землю и топчет ногами до тех пор, пока пластмасса не перестает хрустеть.
– Что у вас? Говорите!
Заместитель руководителя Местного оперативного штаба Федор Иванов раздраженно посмотрел на адъютанта. Мальчишеское лицо залил обидчивый румянец, и Федор Алексеевич мысленно выругался. Парень просто подвернулся под руку. А он – хорош отец-командир – беззастенчиво срывает на нем свою злость. Но как здесь не злиться?! Тщательно продуманная комбинация летит в тартарары. Вронская не
