– Объясни-ка нам лучше. Вот в Москве купили твою газету. Почему там не напечатано статьи? Мы же сами читали ее. Как так вышло?
– Именно в Москве купили?
Страха по-прежнему нет. Радость. Пока думаешь – не так больно. И не бьют.
– В Подмосковье, – переговорив с испуганной женщиной, ответил Салман. – Это было после того, как она случайно увидела ту статью со снимком. На нем – ее родственник.
– У нас на Подмосковье спецвыпуск идет. С местными новостями. Основная часть тиража распространяется в Москве. И там новости – общефедеральные. Что касается снимка – так его дизайнер просто из Интернета взял. Сайты у вас хорошие, много информации, даже видео есть... Я вижу, вы меня подозреваете. Это понятно. Вы не знаете тонкостей производства газеты, поэтому вполне вероятно...
– Да уж, – перебил Салман с облегченным вздохом. – Показалось, еще один спецзаказ. От шурави.
Лика развела руками:
– Ну... прямо сейчас вы это никак не проверите. Попросите утром купить газету в Москве. У вас ведь наверняка есть там знакомые.
– У нас везде знакомые, – угрожающе заметил Вахид. – И руки у нас длинные. Так что имей в виду. Если что-то не так – то ты здесь не просто сдохнешь. Ты сдохнешь так, что поймешь – лучше бы не рождалась, понимаешь, да? И всей твоей семье не жить!
Салман дернул Вахида за рукав:
– Подожди. Не горячись. Завтра все выясним.
– А если завтра будет поздно?
Стремясь увести разговор от опасной темы, Лика всхлипывает:
– Хорошее же у нас интервью получилось, ничего не скажешь! И что мне писать после этого?! Глаза... так больно... и за что?
Салман спокоен, равнодушен:
– Нам тоже часто бывает больно, девочка. Спокойной ночи.
Холодный металл упирается между лопаток.
– Иди, сука!
Вахид вжимает пистолет так сильно, что Лика ускоряет шаг и спотыкается, падает на перегородивший дорогу предмет.
Айза равнодушно смотрит в проколотое звездами небо. Ее шею обвивает кровавое ожерелье.
Лика пытается встать на ноги, но они подгибаются. Руки, выставленные вперед, попадают в еще теплое перерезанное горло.
Вахид дернул ее за ворот куртки.
– Вставай! Завтра с тобой будет так же!
– З-за что? – зубы Лики выбивают дробь. – Ее убили? Она же мертвая...
Нет сил отвести взгляд от мертвого лица. Воронка ужаса затягивает глубже и глубже. Шею полосует острый холод – живую шею, теплую, как же Айзе было больно, бедняжке, Господи, мамочка, не хочу, не надо так со мной...
– Иди вперед!
Пистолет Вахида колотит по позвоночнику.
Лика шагает в темноте, чувствуя, как стынут ладони, выпачканные в темной крови Айзы.
Боевик подталкивает к черному провалу в горе.
– Лезь туда!
В пещере – хоть глаз выколи.
Лика нащупала сырой камень, присела на краешек, прислушалась, как журчит в глубине невидимый ручеек. В темноте заалела красная точка сигареты Вахида.
– Больше у меня никогда ничего не будет. Все закончилось, – обречено прошептала Лика, поглаживая сквозь волосы запрятанный передатчик. – Это конец.
– Леночка! Спускайся к нам! Замерзнешь!
В обычном камуфляже, без погон с генеральскими звездами, заместитель руководителя Местного оперативного штаба выглядит непрезентабельно.
Дмитрий Павлов даже на какой-то момент подумал: «Чего этот мужик к Ленке цепляется? Дать, что ли, этой бусе по печени?»
Внутри БМП родные рожицы собровцев перетасованы с лицами ребят из эмвэдэшного подразделения «Россия». Молва не ошиблась, приписывая недавно созданной структуре особое финансирование. Экипировка и оружие «россиян» – обзавидуешься...
Иванов, особенно худой на фоне бронежилетов и разгрузок, вспухших боеприпасами, повторил:
– Леночка! Спускайся!
– Федор Алексеевич, оставьте, – Павлов, наконец, опознал генерала, чуть застыдился промелькнувших ранее мыслей: дед-то в штабе не отсиживается, – она всегда на броне ездит...
– Хорошо, что колонна ночью едет, – голос у командира «россиян» Игоря Докучаева неожиданно высокий. Сам – мощная мускулистая глыба, а говорит, как подросток. – Нас как-то днем выдвинули. Проехали три села – головной «Урал» рвануло на фугасе. «Чичи» что делают. Наши машины проходят – они стебли кукурузы жгут. Получается белый столб дыма. Из «зеленки» отлично видно. Сориентировались, козлы, просчитали маршрут, заминировали дорогу.
«Полазили “россияне” по горам, сразу видно. А у нас – первый опыт. Не наш профиль, черт возьми, – подумал Павлов, и сам себя стал успокаивать: – Потом, все разборки – потом. Пацаны, родненькие, только выживите. Вернитесь...»
Игорь рассказывает об устройстве лагерей незаконных вооруженных формирований, и собровцы обращаются в слух, даже Док, нервно жующий лаваш – вечно от волнения жрет как не в себя – прекращает шевелить челюстями.
– Скорее всего, база будет временной, – пищит командир «россиян». – «Чичи» летом всегда во временных лагерях располагаются, «зеленка» закрывает базу, как покрывало, с «вертушек» ни хрена не видно. Но нам в данной ситуации это на руку. Укреплений там почти нет. Могут вырыть на подходе к базе пару окопов – и это все. А на постоянных базах там, блин, такие блиндажи – ни авиацией, ни артиллерией не прошибешь. Сам такой схрон видел. Навели на него по рации батарею 152-миллиметровых – ни хрена...
Двигаться желательно по второстепенным тропам. Во всяком случае, первой группе с саперами. «Чехи» участки основных троп минируют. Но заминированные места всегда метят – тряпочки на ветвях завязывают, ветки срезают. Или кору со стволов стесывают – со стороны лагеря, поэтому оглядываться надо, по-другому этих меток не разглядеть. До минных заграждений боковые тропы вытоптаны, «чичи» их объезжают. На машинах, могут и на лошадях. Постов охраны два-три, они хорошо замаскированы, но огонь редко когда открывают. Предупреждают – если есть рации, то по рациям, нет, так совой заухают. Перед лагерем оборудуют «секрет» – там пулемет, укрепления, боеприпасов немеряно. И вот те уже молотят в упор. Позиции-то пристрелянные.
Большие бронированные тела машин замедлили ход.
Черный комок мчится к Павлову от хвостовой БПМ, со всего маху прыгает на грудь.
– Колотун, мать твою за ногу!
Язык у пса – теплый и шершавый. Овчарка нетерпеливо повизгивает, Дмитрий зажимает ей пасть, угрожающе бормочет:
– Лучше молчи, а то сдам на живодерню и заведу в отряде кокера. Они взрывчатку чуют получше некоторых, причем молча, молча.
В первой группе, прикидывает Павлов, пойдут самые выдержанные, самые внимательные.
– Дрон, Филя, Лопата, слушайте сюда. Ставлю задачу. Филя свое дело знает. Остальные – обнаружить посты охраны. Тихо снять часовых. Проверить подступы к лагерю. Сообщить, что проход свободен. В эфир – только по необходимости. Курить сейчас, потом сам убью, – помолчав, Дмитрий добавил: – С Богом, мужики.
Часть «россиян» уже исчезла в «зеленке».
