На Луне вновь рассмеялись:
– Не совсем. Влажность шестьдесят процентов, температура двадцать пять градусов. Дождей, бурь и прочих бяк природы нет и не предвидится.
– Сын, что-нибудь случилось? – неожиданно спросили с Земли.
– Почему ты решил?
– Ну, за двадцать девять лет я-то тебя хорошо изучил. И я что-то не припомню, чтобы ты когда-нибудь так весело со мной разговаривал. Ты всегда был очень серьезен. Я иногда думал, что излишне суров с тобой и тебе не хватает тепла.
– Отец, ты правильно меня воспитывал. А от излишней теплоты, как ты знаешь, все быстро портится. И человек в том числе.
– Приятно слышать. Так что же все-таки случилось?
– У меня всё нормально, отец. Наверное, это просто тоска по тебе. Еще никогда мы не были так далеко друг от друга.
– Скоро будем еще дальше…
Два родных человека замолчали, думая об одном – через несколько месяцев между ними может быть не измеримое числом расстояние, а пропасть, глубину которой человеческий мозг просто откажется воспринимать.
– Ничего, отец, – радиоволны вновь устремились от Луны к Земле, – кто-то должен быть первым.
– Да, должен, – как эхом откликнулись с Земли. А затем, через неловкую паузу: – Борис, я попрошу оказать мне одну услугу.
– Отец…
– Нет, нет, я уже тебя ни от чего отговаривать не стану. Просто… ты же еще будешь на Земле?
– После полета.
– Ты можешь там сдать свою сперму для Центра репродукции?
– Могу. Это предусмотрено.
– Тогда сдай. Если что, пусть у меня будет внук. Ведь второй жизни тебе не обещают.
– Отец…
– Сын, мы оба знаем, что ты можешь не вернуться. А я не хочу, чтобы на Земле исчезли люди с фамилией Ковзан. Ты можешь выполнить мою просьбу?
– Могу.
Отец Бориса еще долго, стоя на балконе, всматривался в желтую тарелку, висящую в небе. Неясной, еле выделяющейся на фоне черного неба полосой пролег Млечный путь – мириады и мириады звезд… Ивану Антоновичу вспомнилась картинка, виденная им в детстве, – дискообразное туманное тело с множеством светлых точек и утолщением посередине. И надпись: «Вид нашей Галактики со стороны». Скоро Борис, его сын, увидит это воочию… А может, это непонятное гиперпространство выбросит его так далеко, что наша Галактика будет казаться оттуда тусклой искоркой, теряющейся среди тысяч других. Небо только казалось неподвижным и безжизненным. Несколько орбитальных станций, на которых кипела жизнь, и десятки спутников со скоростью под восемь километров в секунду неслись над Землей. Спутники не были просто кусками металла. Одни помогали людям общаться между собой, другие что-то высматривали на Земле или в космосе. И как во все времена люди хотели знать, о чем говорят другие… Небо не было равнодушным к чужим тайнам.
Через десять минут после того, как Борис закончил разговор с отцом, Богомазов получил приказ, запрещающий Борису переговоры с Землей.
– Стас, еще раз привет. – В видеофоне лицо начальника Центра управления космическими полетами генерал-майора Александра Пономаренко выглядело озадаченным.
И, едва взглянув на него, начальник Центра управления космическими базами Стас Скворцов понял, что успокоить своего друга Богомазова у него не получится.
– Ну чем, Саш, меня порадуешь?
– Боюсь, пока ничем, – услышал он ожидаемый ответ.
– Слово «пока» в твоем ответе вселяет надежду, которая, как известно, умирает последней. – Скворцов улыбнулся. – Или все же не умрет?
– Не знаю, Стас. – Лицо собеседника по-прежнему оставалось озабоченным. – Дело обстоит следующим образом. Вчера после твоего звонка я сразу отдал необходимые распоряжения. Мои ребята просмотрели в памяти компьютера расчеты, которые были сделаны при обнаружении этого астероида. Расчеты показали, что Земле он не угрожает.
– С учетом всех погрешностей измерения скорости астероида, его траектории движения и расстояния до Земли?
– Естественно. Насчитай компьютер хоть один процент вероятности столкновения с Землей, мы бы продолжали следить за ним.
– А так прекратили? А вас не смутило, что в момент обнаружения астероида у него была одна траектория, а сейчас другая, проходящая ближе к Земле. А еще, как говорится, не вечер.
