толстой нитки. Пальцы ловко вдели нить в ушко, и игла в тот же миг впилась в тело младенца. Шов следовал за швом, игла ходила ходуном, соединяя такие разные, такие противоречащие друг другу материи: плоть человека и птицы…
– Пора спать… нам всем пора спать… – прошептал Анин, оглядывая все заполненные жильцами домики в его шатре, и склонился над последней, пустующей клеткой.
Его лицо начало стремительно меняться. Острый нос еще больше удлинился и опустился ко рту, соединяясь с ним и приобретая очертания клюва. Надбровные дуги стали зарастать пухом, как и щеки и скулы, так, словно он испачкался в грязи и черная жижа стекает по его лицу, не оставляя и следа от белой чистой кожи. Длинные черные волосы рассыпались по плечам, слипаясь в твердые грязные пряди и превращаясь в перья. На затылке появился торчащий кверху хохолок. Все лицо заострилось и окончательно утратило человеческие черты. Последними изменились глаза. Зрачки вытянулись, по ним прошла, будто трещина, черная вертикальная полоса, и они приобрели желтый цвет.
Вместе с головой преображалось и все тело Анина. Он стремительно уменьшался, руки вросли в тело, а грудь раскрылась посередине и разошлась на две части, стремительно обрастающие черными перьями. Через несколько мгновений от некроманта не осталось и следа, а на столе, подле одной из десятков клеток, стояла обыкновенная большая ворона. Оглянувшись по сторонам, птица переступила порог своего домика и вошла под прутья свода клетки.
Анин потянул клювом решетчатую дверцу, затворив ее за собой, клювом же опустил крючок. Теперь он был в безопасности… в своей спальне… Натянув уголок черной драпировки на клетку, погрузившуюся во мрак, некромант сжался, засунул клюв под крыло и заснул.
В тени огромных старых деревьев стояла вытесанная из грубого камня и вся поросшая зеленым мхом и лишайником гигантская статуя, именовавшаяся Столпом Тынгыра. По легенде, первый вождь орков, что привел их в Со-Лейл из-за моря, был убит троллем в этом лесу, и степной народ увековечил древнего предводителя в камне, отдавая честь его великим деяниям.
Перед монументом на коленях стоял широкоплечий орк, что решил взять на себя право вести свой народ в долгий кровавый боевой поход. Он молил дух своего предка указать ему путь и направить по этой стезе. Голова с длинными спутанными волосами застыла, склонившись в почтительном поклоне, руки, оканчивающиеся длинными обломанными когтями, были уперты в колени, верная боевая секира, изукрашенная резьбой чужеродных рун, лежала в ногах перед своим владельцем.
Непоколебимая вера заставляла его проводить без движения здесь вот уже второй день, и Х’анан свидетель: он готов был просидеть у подножия Столпа до тех пор, пока дух не смилостивится и не явится, спасая его от голодной смерти. И он дождался – Незримый вознаградил его за веру и терпение…
В какой-то миг перед взором орка появился он сам, преклонивший колени перед статуей. Он увидел свое собственное лицо, свои закрытые тяжелыми веками глаза, развевающиеся на ветру черные волосы. Затем, вырвавшись из тела орка, невесомый дух поднялся в воздух и, взлетев в небесную высь, слился с телом степного орла, который, описав круг над лесом, устремился сквозь затянутые тучами небеса на юг. Теперь молящий видел все глазами птицы. Внизу проносились реки, невысокие горы, шуршащие листвой леса и бескрайние степи Со-Лейла. Вдали показался синий простор – океан, несущий свои пенные валы на прибрежные скалы. Они разбивались тысячами брызг, но вновь собирались и в очередной раз обрушивались на берег.
Орел устремился туда и полетел к цепи скал, серыми клыками торчащей из водной глади. Гряда Морского Змея. Птица опустилась к самой воде, перед глазами замельтешили синие брызги, а вдали показалась пещера, черным провалом поглощавшая беснующиеся волны.
Резкий взмах крыльями, и орел взмыл в вышину. Совершив круг в небе и устремившись на север, он опять пролетел над лесом Ар-Кхаша и помчался дальше. Впереди показалось красное марево. Алый туман постоянно висел над Храмом Трех Зверей и столицей орочьих земель Сайм-Ар-Х’ананом. Степной охотник сделал круг над речным портом, над невольничьим рынком, над священным холмом и Местом Явления Х’анана. После этого птица полетела за пределы Со-Лейла – к землям водяного цветка и дикого гривастого зверя.[45] Внизу пронеслись заснеженные вершины хребта Дрикха, Междугорье и башни заставы. Неприступный город Даррат…[46]
Внезапно видение оборвалось, и орк до рези четко увидел окружающее: деревья и мшистый камень статуи. Глаза слезились и жутко болели, сердце колотилось, как безумное, а прерывистое дыхание мокрыми хрипами вырывалось из горла. Но, несмотря на это, он был счастлив: его путь, стезя, прочерченная духом, отчетливо явилась ему.
– Это опять ты, Возжелавший-стать-первым? – раздался знакомый резкий голос за спиной. Нет, только не сейчас!
Орк обернулся и увидел трех женщин. У всех троих на плечи были накинуты бурые плащи из шкур животных, в руках оружие: топоры и боевые дротики. У средней на скривленных губах застыла насмешливая улыбка. Узкие серые глаза презрительно сощурены, тонкие выкрашенные брови синими крыльями огибают глаза, синяя же коса, перевитая кожаными шнурками, ярким росчерком выходит из-за спины и покоится на груди.
Теперь охотница сама нашла того, кто спугнул ее тролля.
Грышган (так звали нашего орка) покраснел и отвел взгляд. Попытался встать с колен, но ноги так затекли, что он повалился на траву. Воительницы хрипло расхохотались. Средняя подошла и рывком поставила могучего орка на ноги. Тот пошатнулся, но она крепко держала его за плечо – такая сила в таком с виду хрупком теле казалась просто невероятной.
– И это Готовящийся-встать-на-стезю? – Она снова расхохоталась, выставив на всеобщее обозрение свои острые клыки. – Готовящийся-вести-за-собой-народ?
Орк что-то промычал, но воительница остановила его, закрыв ему рот своей зеленой ладонью.
– Не надо, ничего не говори. Я отпускаю тебя. Ты можешь идти, вот только реши для начала: готов ли ты повстречаться с почти заведомой смертью?
Неужели в ее глазах промелькнуло нечто отличающееся от злости и насмешки? Он не мог в это поверить. Какую-то долю секунды на него смотрели глаза, полные жалости. Это еще хуже!
– Ааргх! – взревел Грышган и отпрыгнул в сторону. Затекшие ноги выдержали – он устоял. Мимолетное движение, и секира оказалась в руке. – Я не боюсь смерти!
Подруги охотницы отступили на шаг и вскинули дротики, готовые в любой момент их применить. Охотница с синими волосами осталась стоять на месте.
Глаза Грышгана затянула кровавая пелена, лицо сильно исказилось в ужасном оскале.
– Урр’ана, что ты делаешь? – взволнованно спросила одна из воительниц, глядя, как предводительница подходит вплотную к разъяренному орку. – Ты что, не видишь? Он ведь безумен!
Охотница склонилась над безумцем.
– Ты думаешь, что гномья секира или эльфийский лук помогут тебе меня победить? – прошептала она ему на ухо.
Орк рычал, едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. В любое мгновение он мог на нее наброситься.
– Или ты хочешь убить меня? – хитро прищурилась она. – После того, как спас? После того, как вытащил из пруда?
Кровавое безумие заполонило его сознание. Она видела, что ее слова скорее всего просто не достигают цели. Орк сейчас был всецело поглощен своей яростью.
Охотница смотрела на него, и теперь он не казался ей таким уж молодым и глупым. Не меньше двадцати пяти зим, на лице множество шрамов, старых и совсем недавних.
Орк качнулся вперед. Руки воительниц, сжимающие оружие, напряглись – в таком состоянии этот бродяга мог быть не менее опасен, нежели тролль. Урр’ана же так и не потрудилась достать из чехла на спине лук и стрелу из колчана. Она просто стояла перед зверем, совершенно беззащитная.
– Что ты делаешь? – тихо спросила она безумца.
Орк взял секиру наперевес. Еще миг, и он ударит… еще миг и… Он усмехнулся. Нет, глаза его все так же были алыми от крови, безумие не спало, но он усмехнулся! Такого быть просто не может! Орки в состоянии
