– такая черствая была у него душа.
Тонкие черты, глубокие, словно это самое озеро, карие глаза, открытое приветливое лицо. И улыбающееся ему... улыбающееся. Ему уже давно никто не улыбался. Извечные вымученные оскалы и натянутые, как струны на арфах, усмешки придворных не в счет. Давно прошли те времена, когда он мог зайти в кабинет к лорду Уильяму и тот, увидев его, радовался, откладывая в сторону перо, свиток с очередным указом, и рассказывал ему какую-нибудь занимательную старинную историю. Теперь все на него смотрели с плохо скрываемым отвращением и презрением.
«Меня зовут Агрейна», – сказала она.
И имя у нее красивое. Может, столкнуть ее в озеро? Посмотреть, как она будет плакать, вся мокрая и грязная... или вообще утонет. Слезы потекут у нее по щекам, смешиваясь с озерной водой. Кувшинка застрянет у нее в волосах... Она очень красиво смотрелась бы с кувшинкой... Стоп. Что за глупые мысли!
Он думал, как бы ее обидеть, чтобы было побольнее, – совсем незнакомая девчонка не сможет на него наябедничать...
Он смотрел на ее отражение в глади озера. Очень красивая и, было видно, добрая, не то что эти... подлизы и злюки, дочери глупых придворных, которые только и пытались заманить его, обречь на дружбу с собой, а затем, в будущем, он это уже тогда понимал, и на выгодную женитьбу. Их мамочки и папочки заставляли их делать это. Как же они противились, не хотели, эти разукрашенные всякими бантиками и рюшечками куклы! Они плакали, они топали ножками, но все равно шли «дружить» с капризным мальчишкой из королевской семьи, со злым принцем Кларенсом, что таскал их за косы и швырял в них грязью. Который обзывал их и угрожал заколдовать – даром, что в те времена ему это было сделать не легче, нежели взлететь.
Она, эта незнакомая красавица Агрейна, все время спрашивала, как его зовут, но он упорно молчал. Спустя тридцать лет он, конечно, понимал, что его показная гордость и отчужденность выглядели тогда до боли глупо, но сейчас уже было поздно что-либо менять.
Ди и Тели всегда смеялись над его тонким девчачьим голоском, поэтому он не хотел и с ней говорить. Он боялся, что она расхохочется или, что еще хуже, просто убежит. Но какой-то странный порыв заставил его сказать:
«Меня зовут Клэр».
Она не убежала, даже не засмеялась! Вместо этого сказала:
«У тебя очень красивый голос, такой добрый и глубокий».
Тогда от удивления и неожиданности он едва во второй раз не плюхнулся в воду – первый был, когда она тронула его за плечо, только появившись на поляне.
Он больше не хотел ее обижать. Никто не относился к нему с добротой, даже лорд Уильям перестал. А как же он удивился, когда узнал, что его новая знакомая – родная дочь Лорда-Протектора.
Он просил, чтобы ему позволили остаться в замке Агрейны, старый маг, Лорд-Регент и сэр Уильям, Лорд-Протектор, согласились, лишь бы избавиться от него и не видеть каждый день во дворце. Как он был им благодарен, они даже не представляют...
Человек в кровати здоровой рукой потеребил синий бархатный полог – это именно та комната, где когда-то жил этот злой и обидчивый мальчишка, которому так не повезло родиться принцем королевской крови. Это именно та кровать, на которой он столько раз засыпал в своем жестоком и безрадостном детстве.
Хриплый голос все так же шептал балладу:
Хриплые слова баллады закончились всхлипом.
Теперь он плакал. Человек в комнате совершенно точно плакал! Большая подушка глушила рыдания, но даже через толстую дубовую дверь гостевой спальни их было слышно. Последние слова он шептал сквозь слезы. Их уже было почти не разобрать, поэтому леди Агрейна – совершенно недостойное поведение для благородной, хорошо воспитанной дамы! – вплотную прижала ухо к замочной скважине.
Закончив шептать свою печальную балладу, Кларенс замолчал. Каждый вздох сопровождался хрипом. Сердце леди Агрейны сжалось. Неужели это все происходит наяву, происходит не во сне?
– Я знаю, что ты там! – вдруг воскликнул он.
Леди Агрейна даже отшатнулась от двери. Не пристало взрослой и, несомненно, приличной даме подслушивать у чьих бы то ни было дверей, а уж тем более если это дверь комнаты в твоем собственном доме.
– Позволите? – Она легонько постучала.
– Да, разумеется, – послышалось из-за двери. – Это ведь твой заoмок.
Леди Агрейна набрала в легкие побольше воздуха, будто не переступала порог, а прыгала в бушующую воду с самого высокого в мире водопада, и вошла в комнату.
Он лежал, облокотившись на десятки подушек, и казался таким жалким, невинным... обманчиво невинным.
– Ну, здравствуйте, миледи. – Он попытался подняться, но она ему не позволила.
– Как ты попал сюда, Клэр? Что произошло? И что происходит сейчас? – Она говорила с ним впервые за очень долгие годы, и даже просто вымолвить его имя оказалось очень тяжело. Легче было называть его просто – «Некромант».
Леди стояла в нескольких шагах от распростертого на кровати Кларенса, наблюдая за ним со злостью и болью. Она не хотела приходить к нему, но не могла не прийти.
– Ты не хочешь поинтересоваться моим самочувствием? – лукаво прищурился принц Лоран. – Ты не желаешь поинтересоваться, как я поживал все эти годы? Не хочешь спросить кое о чем другом, моя дорогая Рейн?
– Не смей меня так называть, Некромант! – Леди в гневе сжала кулачки.
– Ты совершенно права, – вдруг отвернулся он, глядя на бушующую за окном грозу. – Ты во всем права.
– Зачем ты пришел? – Слеза скатилась по ее щеке. – Зачем ты появился посреди моего зала? Зачем?..
Она закрыла лицо руками, а он все так же смотрел на грозу.
– Я пришел туда, где находится в плену мое сердце, – прошептал он. – Я пришел туда, где ты, надеясь перед смертью хотя бы взглянуть на тебя. Тогда мне не был бы страшен ни один демон на той
