грани полного уничтожения, утраченное могущество и воздал по заслугам мерзавцам, виновным в их смерти. Им было уже все равно, этим покойникам: популярность братства Руки и Меча среди народа в их сознании смешалась с ужасом и отчаянием, которое несло ныне это название – они не видели разницы и не испытывали гордости. Они были столь же рады, что их убийцы и мучители отплатили за все, сколько могильные черви бывают рады новой порции протухшего мяса, не более – он знал это. Одна лишь его душа оставалась жива и жаждала праведной мести – не их. Но осознание этого странным образом прибавляло уверенности ему самому.
Теперь все изменилось. Словно старик, выживший из ума и посреди улицы забывший, куда направлялся, Деккер подчас ловил себя на странной мысли: «Я не понимаю, зачем я все это делаю».
Двухсотпятидесятилетний план мщения подходил к концу. Королевство в огне. Элагон пал, Истар разрушен, от Восточного Дайкана ничего не останется при следующем нашествии орды, а Гортен – в лапах мятежников. Ему даже заниматься столицей не пришлось – эти стервятники сами разорвут остатки льва- Ронстрада на куски.
Но и он понес потери. Сотни некромантов не пережили войны. Канули во тьму, из которой и пришли. А какие были имена! Дрожало все королевство, люди при одном их упоминании начинали либо дружно бухаться в обморок, либо молиться Хранну, Синене и прочим призракам былого... Все пали... всех забрала смерть, которой они якобы служили... Лоргар Багровый, защищая его волю, был убит Дорианом Сумеречным. Анин Грешный распят на кресте инквизиторами. Дориан, истерзанный, но не сломленный, умерщвлен в плену. Коррин Белая Смерть пал – Деккер не знал, каким именно образом, но чувствовал, что его больше нет. Скоро придет черед и оставшихся Ступивших за край. Ревелиан, он же Джек-Неведомо-Кто, будет до конца защищать своего господина, Черного Патриарха, и погибнет от руки Сероглаза. Семайлин сгинет навеки, но при этом уйдет в небытие и Арсен Кровавое Веретено. Лестницы их судеб вели на одну площадку. Останется лишь Магнус... Черный Арлекин, лелеющий в мечтах любовь к своей женщине и наивно ожидающий мгновения долгожданного освобождения. Что ж, если он выполнит то, что должен, то пусть себе убирается, куда захочет, если же нет – он, Деккер, жалеть этого лицемера и эгоиста не намерен. Потери... Хотя о каких потерях речь? Он-то жив, у него есть Крио, есть могущество, которое не отнять даже старику Тиану – пусть только попробует. По-настоящему больно только за Арсена. Брат вскоре погибнет, заплатив зловещую цену в своей последней подачке их общей мести. Он сделает то, ради чего они и пробили брешь в страну Смерти. И тогда он, Деккер Гордем, останется один... Бансрот подери, что-то не слишком все это, как выяснилось, и замечательно. В голове начали роиться странные мысли. Что же он тогда будет делать? Чем ему заняться? Может, разыскать ту ведьму, ради которой он когда-то вырезал себе сердце? Жива ли она еще? Помнит его? Любит по-прежнему? Захочет ли говорить с ним или попросту придется завоевать ее силой? Что ж, нужно будет задуматься обо всем этом после того, как он поставит финальный штрих на своем полотне...
За своими мыслями Деккер и не заметил, как прилетел в город. Открывшееся ему зрелище было достойным щедрого описания.
Из белой зимней картины вырисовывались зловещие виды разрушений. Стеной валил снег, холодные белые хлопья заметали покрывшиеся ледяной коркой лужи крови... Мороз принес и свою пользу: при такой стуже горожанам не грозила эпидемия из-за массового разложения сотен покойников. После осады прошло десять дней, но трупы мертвых врагов по-прежнему продолжали жечь. Дым от десятков огромных костров, разожженных на просеке вокруг сваленного во многих местах палисада, поднимался в вечернее небо черной тучей, исходящей вонью паленой плоти. И ветер нес ее над лесом на юг. Трупожоги были облачены в длинные черные плащи. Капюшоны и шарфы скрывали их лица – только так можно было уберечься от зловонной гари и пепла уже отгоревших костров.
Там, где когда-то возвышались дома, прямо на развалинах, наспех были сделаны навесы из шкур и соломы; туда возвращались к сумеркам уставшие, изможденные горожане. Вместо каминов теперь разжигали костры, от поднимающейся к ночи метели отгораживались досками и растянутой тканью – так и грелись. Сейчас Истар походил на ставший на месте развалин огромный лагерь. По сути, так оно и было на самом деле.
Огромный нетопырь опустился на деревянную крышу одного из уцелевших домов на окраине. Слезая со своего зверя, Деккер обратил внимание на то, чего раньше не замечал. Хотя как такое можно проглядеть?! Чудовищное тело, изогнувшись неподвижными чешуйчатыми кольцами, лежало посреди города. Перепончатые крылья мертвого монстра распластались по земле и были покрыты снегом, ряд шипов хребта вырывался из сугробов. Клыкастая пасть дракона была широко открыта и... подперта толстыми заточенными кольями. В ней кто-то умудрился разжечь костер. Что ж, чем это место хуже других, чтобы укрыться от снега и пронзительного ветра?
– Лежи тихо, – приказал своему зверю Деккер.
Нетопырь, что-то негромко прорычав, распростерся на крыше дома, разложив на скатах свои большие перепончатые крылья. Чудовище закрыло глаза и слилось с ночью, позволив снегу падать себе на спину.
С взметнувшимся снежным порывом ветра Деккер перенесся на землю и, спрятав руки в широкие рукава черной мантии, пошел к центру города. Выломанные дощатые настилы улиц показывали места, где ступал громадный дракон. Пустота полуразваленных очагов с остатками кирпичных каминных труб свидетельствовала о том, что мертвое ныне чудовище было в сильной ярости, гневно размахивая во все стороны своим громадным хвостом. Иногда навстречу попадались люди. Они не смотрели на него и не смогли бы заметить, даже если бы захотели, – нужное заклятие надежно скрывало его от посторонних. Печально выли собаки в ночи, один раз Черный Лорд даже заметил волка, спокойно разгуливающего по пустынным улицам. Зверь почуял присутствие исчадия мрака и бросился прочь.
Выживший при осаде города скот – коров, свиней и коз – согнали в центре Истара в общий загон, крытый навесами и обогреваемый по периметру большими кострами. Теперь уже не было различия, кому принадлежало когда-то то или иное животное: люди понимали, что при почти полном разрушении Города Без Лета с поголовным исчезновением множества семей как бедных хердов, так и богатых марлов не может идти даже и речи о каких-либо дележках с места побоища. Все осознавали, что теперь не каждый сам за себя, а коли ты протянешь руку помощи, то и тебе помогут. Только так можно было выжить в этих жестоких условиях и кажущихся безысходными обстоятельствах. Все жители Истара знали: лишь сообща они смогут пробиться через зиму, лишь вместе у них получится выстроить хотя бы подобие той, прежней, жизни, в которой они хоть иногда, но были счастливы. Теперь марлы и херды вместе грелись у общих костров, делили пищу и вносили абсолютно равноценный вклад в обустройство руин. Три четверти города было просто стерто с лица земли, а в сохранившихся домах, хлевах и трактирах поселили женщин, детей да раненых и немощных. Многие марлы как опытные охотники, в чьих родах искусство отлова дикого зверя передавалось из поколения в поколение, с самого утра отправлялись в леса, куда вернулись их обитатели, стоило дракону сгинуть, а гоблинам – отступить в свои горы. Трудами ловчих кормились все выжившие. Херды же рубили деревья в Дерборроу и в спешном порядке отстраивали разрушенные дома – процесс продвигался медленно, но времени зевать и унывать не было. Ко всему воины герцога заковали в кандалы почти восемь сотен пленных гоблинов; при помощи хлыстов их также подключили к работе.
Сразу же после осады Рене Тенор, потомок Рейнгвальда, повелел провести полнейшую перепись выживших. Вызвавшиеся писари день и ночь трудились, составляя списки и отмечая булавками с флажками дом за домом на большом плане Истара. Выводы были неутешительными: из прежних почти десяти тысяч горожан в живых осталось не более четырех тысяч. Да, гоблины потрудились на славу, да и дракон, смявший своим телом несколько центральных кварталов, заживо погреб под собой многих... И это уже не говоря о нещадном пожаре – очередной напасти во время «Падения Истара». Немало умерло и после бойни – от ран, лихорадки, обморожений; были и те, кто покончил с собой, не в силах вынести вида изуродованных тел своих близких.
Покойных жителей, умащенных благовониями, сжигали на Огнях Алигенты – почетных кострах. Дым от праха гоблинов и людей смешался в небе над лесом. Город пропитался запахом смерти, как забытый на долгое время на столе пирог, что в какой-то момент начинает исходить вонью гнили и плесени, – Деккер всегда его чувствовал. Испарения и эманации, текущие через различные прорехи с того света, преследовали его так, будто он не заметил порчи и в первый миг просто откусил от этого протухшего блюда, разворошив
