Маски Черного Арлекина

нечто тому подобное, спетое хриплым, пропитым голосом, но с самых первых слов баллады будто кто-то полоснул по сердцу когтями и крепко схватил за горло, перебив дыхание. Голос барда был не просто звонок, он гремел, как водопад, а ровная поначалу спокойная мелодия превратилась в боевую сагу. Теперь от нее, казалось, повеяло ледяным ветром, в то время как перебор басовых струн походил на рычание голодного чудовища. Вот какие слова были в той песне:

Удар меча пронзает бег,
Мятежность духа – злой обет,
Горит в руках клинок чертой,
Не в силах обрести покой.

Не в силах разорвать цепей,
Холодных, отгоревших дней,
Как пленник собственных оков,
Он спит под перестук подков.

Ему все чаще снятся сны,
В них бремя тяжкое вины.
В пустых глазах не видно дна,
И кровь драконья холодна.

Что пламя льда, всегда остра
Зола и пыль души костра.
За поворотом ждут враги,
Их кровь и смерть – твои шаги.

Ведь не осталось ничего,
Чтоб сердце пламенем зажгло,
Забылись тени прежних дней,
Один лишь холод – так теплей.

Одна лишь воля, без надежд,
Проигран бой, и пал рубеж:
Что может в мире изменить,
Кто не умеет сам любить?

Попробуй после стольких зим
Рассвет увидеть над горами.
Свою надежду дать другим,
Надежду, что сжигает грани.

Так сможешь путь пройти измен
И бой, ведомый сам с собою,
Тропу, где слава, смерть и тлен
Желают стать твоей судьбою.

Бард замолчал, смолкла и музыка. Некоторое время в трактире царствовала тишина. Мертингер не мог произнести ни слова – он застыл, пораженный, в голове пульсировала одна-единственная мысль: откуда этот человек его знает, и что, просвети Тиена, это все значит. Гость и трактирщик молчали, затем Тагур опомнился:

– Брайан! Неужели ты сочинил новую балладу?

– Это не я, – не совсем понятно ответил менестрель и еще добавил: – Скажи этому эльфу все, что он хочет знать, Илдиз. Намерения его чисты, можешь мне поверить.

– А тебе-то почем знать? – недоверчиво покосился на него Тагур, потом вдруг лицо его вытянулось от удивления. – Эльфу? Ты сказал, эльфу?! Как это понимать, Брайан?!

– Мертингер, сын Неалиса, лорд Дома Недремлющего Дракона, – повинуясь внезапному порыву, назвал свое настоящее имя странник с черным мечом, – прошу принять мое имя под эти своды.

– Э-э-э, рад знакомству с вами, лорд Мертингер, – запнувшись, произнес Илдиз Тагур. – Брайан, ты уверен?

Трезвый (впервые за много дней) взгляд менестреля был более красноречив, чем все, что могло быть сказано вслух. Трактирщик кивнул, соглашаясь:

– Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, эльф. Логнир Арвест отплыл на корабле «Морской Змей» Джеральда Рифа. Их путь лежал в Тириахад.

– Где это? – спросил Мертингер.

– Далеко на юге, в землях бывшей Темной Империи. Это мертвый город, засыпанный пеплом.

«Ты найдешь его там, где море гремит, где черная смерть, город мертвый лежит», – вспомнились лорду напутственные слова дриады.

Да, видимо, так оно и будет – это его судьба.

Эльф слегка поклонился, выражая признательность поочередно сначала трактирщику, затем барду:

– Благодарю вас. Да пребудут свет и тепло в вашем доме.

– И вам приятной дороги, милорд, – попрощался Илдиз.

Эльф вышел, не задерживаясь более ни секунды.

– Брайан, кто это у тебя там? Пса завел? – Проводив взглядом чужака, трактирщик неожиданно заметил, как из-под стола, за которым все так же, слегка покачиваясь, сидел менестрель, выглянула продолговатая черная мордочка. Огромные влажные глаза как будто заглянули в душу Илдиза, короткая шерстка зверя отливала лучистым серебром, хотя, возможно, это была всего лишь игра света и солнечных бликов.

– Собака? Какая еще собака? – удивился Брайан. – Налей-ка мне лучше выпить, а то что-то я совсем протрезвел...

Илдиз отвлекся, переведя взгляд на слишком странно ведущего себя сегодня барда. Когда же трактирщик еще раз посмотрел под стол, там уже никого не было...

* * *

Оставшееся до вечера время Мертингер потратил на то, чтобы приобрести коня. Для этого он отправился на площадь Тысячи Висельников, где, по слухам, торговали всем, что только можно было купить в Сар-Итиаде, в том числе, конечно же, и самыми лучшими лошадьми. Цена здесь тоже была высокая, но недостатка в средствах эльфийский лорд пока не испытывал. Из кошелька с золотом уже исчезла половина той суммы, что он взял с собой в Кайнт-Конкре, но у эльфа при себе было еще несколько золотых колец с драгоценными каменьями – так, ничего не значащие украшения, которые не жалко продать. Было и еще кое-что – фамильный перстень с печатью Дома и алым алмазом внутри, но с этой вещью Мертингер ни за что бы не расстался. Это была память об отце – единственное, что осталось.

Проходя между навесами и окидывая опытным взглядом лошадей, эльф краем глаза успевал следить и за обстановкой вокруг. В такой толпе легко можно было получить удар ножом, а угрозу со стороны разъяренного корсарского капитана нельзя было недооценивать. К тому же Мертингера в этом городе уже дважды пытались ограбить, но, хвала Тиене, проворству уличных воришек оказалось далеко до эльфийского чутья. Впрочем, мог найтись вор и похитрее, поэтому расслабляться не стоило.

– Сударь, купите! Красавец, какой красавец! – раздался впереди охрипший голос торговца.