Тугие струи боевой магии сжались, будто до предела затянутая пружина, и Трэрг коротким движением отпустил их на свободу, вызывая Бурю. В неуловимый миг штиль лениво встречающей вечерние сумерки пустыни сменился яростным ударом воздушных масс. Могучая Буря стремительно врезалась в песчаную поверхность и исступленно рванулась к лагерю, срывая верхушки барханов. Спустя секунду к песчанику с леденящим душу завыванием неудержимо неслось огромное облако клубящегося песка, затмевая собой опускающееся к горизонту солнце.
Увидев пыльную бурю, непостижимым образом возникшую у самого лагеря, песочники бросились искать укрытия, но было уже поздно. Слепая ярость воздушных потоков, с бешеной скоростью несущих великое множество песка, ударила в лагерь и с остервенением принялась рвать убогие юрты. Птица, глазами которой смотрел Трэрг, не смогла удержаться в бушующих завихрениях воздуха, и ее пришлось отпустить. Держа в памяти картину лагеря, шаман резким движением руки швырнул ввысь мощный магический импульс. Залегшие позади него к’Зирды Чун Ин Пат с благоговейным ужасом не сводили глаз с разворачивающегося в небе огненного бутона. Пурпурный цветок из клубящегося пламени с оглушительным грохотом выгнулся в багровое облако, и на лагерь обрушился Метеоритный Дождь. Стремительный ливень раскаленных камней рванулся вниз, и терзаемая Бурей стоянка вражеского отряда потонула в сотнях разрывов. В воздух взметнулись фонтаны песка вперемешку с обломками юрт и кувыркающимися к’Зирдами. Беснующиеся воздушные массы подхватывали их и швыряли вдаль, безжалостно таща по земле, словно перекатиполе суховея, прямо через обломки строений и зарывшихся в песок насмерть перепуганных к’Зирдских воинов.
— Не повреди песчаник! — Рядом с шаманом возникла Чун Ин Пат. Она ухватилась за ремни его снаряжения, чтобы не быть сбитой с ног слепой яростью Бури. — Все это ради него! Не повреди!
— Где его граница? — Трэрг, прикрываясь ладонью от хлещущего ветра, посмотрел на нее. — Как далеко стоят юрты от входа в него?
— Двадцать рук от края лагеря! — Колдунья, упираясь ногами в песок под давлением воздушных потоков, указала рукой правее вражеского стана. — Слой песка там всего в рост к’Зирда!
Трэрг просчитал нужное направление и коротким взмахом руки погасил Бурю. В мгновение ока беснующаяся в дикой пляске стихия утихла, и замершее в воздухе море песка и обломков рухнуло вниз, погребая под своей толщей множество врагов. Следующим движением шаман прекратил Метеоритный Дождь, и багровое облако, бурлящее в небе кровавыми бурунами, стало быстро светлеть, растворяясь в надвигающихся сумерках. Трэрг пошевелил пальцами, и недалеко от границы изодранного лагеря вверх взметнулась Стена Огня. Шаман трансформировал ее в Волну Пламени и толкнул вперед, направляя на остатки вражеского стана. Убедившись, что пожирающая все на своем пути огненная лавина не задевает песчаник, Трэрг обернулся к Чун Ин Пат и коротко произнес:
— Поднимай своих воинов, колдунья.
Чтобы пролезть в узкую трещину, Трэргу пришлось согнуться в три погибели. Для высокого человека пещеры песчаника были слишком тесны, зато низкорослые к’Зирды могли проходить по ним, не пригибая головы. Внутри песчаника было скорее душно, нежели жарко, но высокая влажность и бьющая в нос острая вонь делали пребывание в нем совершенно не привлекательным. Неровный свет факела, мечущийся по кривым известняковым сводам, выхватывал из темноты слабо шевелящийся ковер мутных белесых личинок, густо покрывавших стены и потолок тесной пещеры. Под ногами то и дело раздавался хруст ломающегося хитина попавших под сапоги мокриц и прочих насекомых, не успевших вовремя убраться с дороги.
— Безмозглые крысы! — шипела Чун Ин Пат, водя факелом по сторонам. — Они почти погубили мой песчаник! Плодородный слой совсем тонок! Мы успели в последний момент!
Она остановилась и, наклонившись к кишащей личинками стене, принюхалась. Раздвоенный язык скользнул по камню, слизывая насекомых, и колдунья, тщательно пережевав пищу, задумчиво изрекла:
— Моим детям придется поголодать одну полную луну, но за это время слой восстановится. — Она сделала несколько шагов и свернула в боковое ответвление: — Сюда, человек!
Новый ход был несколько шире, и идти стало удобнее. Не услышав под ногами уже привычного хруста, Трэрг огляделся. В этой трещине насекомых не было, поверхность стен была лишена влаги, а едкая вонь оказалась не столь пронзительной.
— Этот рукав умер еще до моего рождения, и даже до рождения моей бабки, — сообщила Чун Ин Пат, сноровисто шагая по неровным изгибам утлой пещеры, — когда-нибудь он осыплется и станет частью великой Ратхаш. Пройдет несколько жизненных циклов, и камень иссохнет настолько, что из него можно будет истолочь волшебный порошок, которым пользуются такие, как ты. И тогда правнуки великой Чун Ин Пат заработают не один десяток золотых монет и навсегда забудут о нищете! Сюда! — Колдунья нырнула в очередное боковое ответвление.
Они двигались по тесной пещере еще несколько минут, пока не уперлись в тупик.
— Здесь. — Чун Ин Пат нервно подернула плечами. — Я надеялась, что никто из моих детей не найдет это место, а некроманты не учуют свой медальон сквозь толщу песка и камня! Держи! — Она протянула шаману факел.
Колдунья уселась на корточки, достала кривой нож и принялась разрывать известняк у себя под ногами. Вскоре в тусклом свете факела под ножом слабо блеснул металл. Чун Ин Пат поддела лезвием толстую цепочку и выдернула из земли амулет. Стараясь не дотрагиваться до него руками, она протянула висящую на ноже цепь Трэргу и торопливо сбросила ее в подставленную ладонь, быстро одергивая руку.
— Вот он. — В голосе колдуньи сквозил страх. — Проклятый Храм чувствует эту демонову вещь. Отныне она твоя! Чун Ин Пат сдержала свое слово, человек, а теперь уходи!
Трэрг забрал подвеску некроманта и полез назад. На поверхности к’Зирды колдуньи усердно обживали отвоеванный песчаник. Вдали скакали разъезды дозорных, бдительно высматривающие врага, а прибывшие из оазиса женщины обустраивали на месте вражеского лагеря новое поселение. Многочисленные ватаги к’Зирдских ребятишек сновали вокруг, со знанием дела извлекая из песка трупы и остатки различной утвари. Увидев Трэрга, песочники торопливо отводили глаза и с удвоенным усердием продолжали свою работу.
Пора было продолжать путь, и шаман отправился в оазис за скакуном, прикидывая, осмелились ли к’Зирды в его отсутствие запустить свои когтистые лапы в седельные сумки. Не хотелось бы бродить по пустыне в поисках коня, а ведь он может туда убежать, если вспышки охранных заклятий, испепеляющие нечистых на руку особо смелых песочников, напугают его слишком сильно. Топать до оазиса придется два долгих перебега, и, дабы скоротать время, Трэрг принялся рассматривать подвеску некроманта. Вещица была странной и не похожей ни на что, что ему доводилось видеть ранее. На довольно толстой и прочной цепочке из неплохой стали, не знающей ржавчины, висел тонкий и плоский прямоугольник из неизвестного материала. Идеально ровное отверстие для цепочки было искусно оковано такой же сталью и проделано в одном из краев прямоугольника. На поверхность подвески были скупо нанесены символы некромантов, выполненные строками разного размера, и понять, что они означают, не зная языка Некроса, было решительно невозможно. Ничего общего с алфавитом Людей или Орков у символов не было. Трэрг тщательно изучил подвеску, но так и не смог определить принципов ее работы. Никаких выступающих кристаллов, нажатие на которые могло бы вызвать активацию артефакта, на ней не было. Пластина являлась цельным куском. Более того, он тщательно прислушался к магическим потокам и с полной уверенностью мог сказать, что подвеска не имеет волшебной энергии. Каким образом Проклятый Храм может чувствовать ее, есть изрядная загадка. Вероятно, недоступная смертным магия Некроса имеет свои особенности, о которых в обычном мире никому не известно. Шаман даже подумал, а не солгала ли Чун Ин Пат, устроив весь этот спектакль ради возвращения себе потерянного песчаника, но, взвесив детали, пришел к выводу, что колдунья сказала правду. Пусть и не с первого раза. Рисковать своею жизнью и жизнями младенцев она не станет…
Своего коня Трэрг нашел почти на том же месте, где и оставлял. Пустынный скакун отбежал от низкой изгороди, к которой был привязан, на максимально возможное расстояние, и теперь, лежа на брюхе, деловито обгладывал кору с ближайшего куста суховея, с неодобрением поглядывая на натянувшийся повод. Причина такого поведения выяснилась быстро: недалеко от прежнего места лошадиной лежки у небольшой оплавленной воронки лежало обугленное тело песочника, сожранное Вспышкой. Шаман даже удивился. Дети Чун Ин Пат отличались серьезной дисциплиной (для к’Зирдов), раз желающий нарушить табу на воровство нашелся всего один. Трэрг отвязал скакуна и отправился к вялому роднику оазиса. Слабая
