парализованная страхом. А если они ее увидели и попытаются вытащить? Тогда ей придется уползти вглубь, под самый дом. Огненные муравьи — самые невинные обитатели этого сумрачного места, здесь строят свои гнезда осы, плетут паутины жуткие пауки, живут скунсы, всевозможные грызуны и ящерицы всех сортов, сюда приходят умирать больные кошки и страдающие бешенством опоссумы! А совсем недавно Сэм Бебус, негр с соседней улицы, нашел под своим фундаментом человеческий череп.
Появилась луна, осветив двор серебристым светом. Было тихо, и Харриет тихонько приподнялась на локтях, подползла к дорожке и высунулась из-под крыльца.
— Хилли? — прошептала она. Во дворе стояла мертвая тишина, только сорняки чуть качали своими метелками по обеим сторонам дорожки. В самом ее начале возвышалась громада грузовика.
Харриет издала тихий свист, потом опять прислушалась. В конце концов она выбралась из-под крыльца и поднялась на ноги. Стряхнув с себя муравьев, она вытерла о шорты грязные, пыльные руки и заглянула за угол, рассчитывая увидеть хоть какие-то признаки жизни. Пусто. В первый раз ей пришло в голову, что она не видела, чтобы Хилли спускался вниз по лестнице. Скорее всего, он помчался домой и бросил ее здесь, презрительно подумала Харриет. Она вышла на лужайку и посмотрела на окна второго этажа — в двух окнах горел свет, окно ванной все еще было приоткрыто.
Харриет собрала волю в кулак, пробежала по ярко освещенной улице и бросилась под иву, где они спрятали велосипеды. Под низко висящими ветвями лежали два велосипеда, точно так же, как они их оставили.
На минуту она совсем растерялась. Что это значит — Хилли остался наверху? Она шагнула в тень под ивой и опустилась на колени. Хилли не мог уйти без велосипеда — он носился с ним как с писаной торбой, к тому же это был дорогой велик, не чета ее развалюхе. Схватившись за голову, она несколько минут смотрела на велосипеды, затем выглянула наружу. Теперь ей все стало ясно: Хилли остался в квартире, он был заперт в ловушке, и самостоятельно ему оттуда не выйти. Надо идти за помощью, но времени нет — они могут его обнаружить в любую минуту. Харриет сосредоточенно подумала еще несколько мгновений, потом сорвалась и помчалась в другой двор, под тень инжира. Там кто-то разбил клумбу — несколько неряшливых растений сиротливо ютились в окружении белых камней.
Харриет бросилась на колени и стала вытаскивать один из камней. Невозможно, камни были скреплены друг с другом цементным раствором. Несколько минут она вслепую шарила по земле под пеной зеленых листьев, пока ее пальцы не наткнулись на гладкий кусок бетона. Обеими руками она подтащила его к себе, с трудом подняла. За соседним окном разгавкалась собака, сонный женский голос недовольно сказал: «Панчо! Ты замолчишь или нет, придурок ты этакий?»
Прижимая к животу обломок бетона, Харриет побежала назад. Теперь она заметила, что на дорожке стоят два грузовика. Судя по номерам, один из них был местный, из Александрии, а у другого были номера штата Кентукки. Она зашла сзади, размахнулась и стукнула по фаре.
Хлоп! С тихим звоном фара разлетелась на мелкие брызги. Харриет обошла грузовик. Бить фары оказалось легче, чем она думала. Хлоп! Хлоп! Покончив с первым грузовиком, она перешла ко второму. Харриет старалась не шуметь, чтобы не разбудить соседей из дома напротив.
Собрав самые большие осколки, она тщательно и крепко засунула их острыми концами в углубления протектора задних колес. Затем отступила на несколько шагов, размахнулась и со всей силой запустила бетонным осколком в переднее стекло грузовика.
Стекло разлетелось с треском, который прозвучал в ночной тишине, как выстрел. На другой стороне улицы загорелось окно и еще одно, но Харриет уже летела вверх по лестнице.
— Что там случилось?
Тишина. Потом, к ужасу Хилли, в его комнате вспыхнула стоваттная лампочка. Ослепленный, он скорчился в углу, но тут кто-то выругался и снова выключил свет. Тяжелая, угловатая фигура выступила из-за двери, приблизилась к окну. Хилли перестал дышать. Всего в нескольких метрах от него Фариш Ратклифф неподвижно стоял у окна, расставив ноги, высоко подняв голову, грузный, но собранный, как медведь перед нападением.
В соседней комнате скрипнула дверь.
— Фарш? — сказал мужской голос. Потом, к своему изумлению, Хилли услышал детский голосок, высокий, гнусавый, взволнованный.
Прямо над его ухом Фариш рявкнул:
— Это еще кто?
Последовала какая-то возня. Фариш повернулся и с преувеличенным вздохом ринулся в освещенную комнату, будто желая кого-то придушить.
Один из мужчин прокашлялся и сказал:
— Фариш, вот гляди…
— Там… внизу… дяденьки, смотрите… — Этот новый детский голос от волнения повизгивал, и в нем было что-то знакомое…
— Фарш, она говорит, грузовик..
— Он, ей-же-богу, окна повыбил, — продолжал пищать голос. — Вы его еще поймаете…
Фариш рыкнул так, что стены задрожали, но Харриет упрямо продолжала:
— Поспешите, он не мог далеко уйти…
— Черт меня подери! — крикнул кто-то снаружи.
Под окнами раздался мощный поток ругательств и выкриков. Хилли, дрожа, выглянул из-за двери. Несколько мгновений он прислушивался и был настолько поглощен этим, что не заметил маленького гремучника, свернувшегося в кольцо в полуметре от него.
— Харриет? — прошептал он. Вернее, попытался, поскольку голоса у него не было. В горле пересохло так, будто он не пил несколько дней. В комнате никого не осталось — два стула лежали перевернутые; видно, обитатели уходили в спешке. Дверь на лестницу была приоткрыта. Хилли краем глаза успел заметить еще одну змею, которая лежала рядом с батареей, но ему было уже не до них. Не теряя ни секунды, он рванул через кухню к задней двери.
Проповедник наклонился над Харриет, обхватил ее плечи и застыл, словно в ожидании поезда. Харриет не видела обожженную сторону его лица, но даже в его профиле было что-то неприятное, так как у него была странная привычка время от времени просовывать язык между губами и тихонько дуть в них. Она постаралась отодвинуться от него как можно дальше и отвернулась, завесившись волосами, чтобы он не мог как следует разглядеть ее. Ей очень хотелось убежать, но проповедник потащился за ней следом, и она испугалась, что он будет ее преследовать. Там, наверху, ей не надо было даже притворяться испуганной, когда братья навалились на нее — огромные, страшные, загорелые до черноты, все в шрамах и татуировках, со своими безумными бледно-голубыми глазами. Самый страшный — огромный, бородатый, с белым глазом, прямо как у Старого Пью из «Острова сокровищ» — ударил кулаком по дверной раме и так длинно и сочно выругался, что Харриет в ужасе отпрянула. Теперь он методично давил каблуками остатки разбитых фар. Он был чем-то похож на Короля Льва, только это был очень злой лев.
— Что, они приехали в машине? — спрашивал проповедник, поворачиваясь, чтобы получше рассмотреть ее.
Харриет, не поднимая глаз, молча покачала головой. Из соседнего дома вышла пожилая дама с чихуа-хуа под мышкой, худющая, в ночной рубашке без рукавов и шлепанцах на босу ногу, и остановилась посмотреть, что происходит. Чихуа-хуа все еще злобно тявкал, глядя на Харриет, и пытался вырваться из рук хозяйки.
— Он был белый? — спросил проповедник. Он надел кожаный жилет поверх белой рубашки, его седеющие волосы были собраны в тяжелый конский хвост. — Ты уверена?
Харриет застенчиво кивнула и как бы в приступе робости натянула еще один локон себе на глаза.
— А ты что так поздно бегаешь по улицам? Ты была на площади, верно?
Харриет отрицательно покачала головой и бросила быстрый взгляд на дом — из-за поворота показался Хилли, белый как мел, с выпученными глазами. Он мчался так быстро, что не заметил, как врезался прямо в огромного бородача Фариша. Хилли издал придушенный вопль, но бородач просто отшвырнул его в сторону как котенка и протопал назад в квартиру. Он тряс головой и разговаривал сам с
