Нас сковал ужас. Ошарашенная Софи смотрела поверх его сотрясающегося плеча круглыми глазами, словно он ударил ее ножом.
– Милая моя, красавица, – запричитал он, уткнувшись ей в шею. – Как же мы теперь без него?
– Ну-ну, мистер Коркоран, успокойтесь.
Фрэнсис потянул его за рукав, но он никак не отреагировал.
– Мы так его любили, так любили. А он нас… и всех… и тебя тоже. Я тебе как на духу… Да ведь ты и так это знаешь, правда, радость моя?
– Мистер Коркоран. – Фрэнсис уже тряс его за плечи. – Мистер Коркоран!
Мистер Коркоран повернулся и с рыданиями повалился на Фрэнсиса.
Подбежав с другой стороны, я кое-как закинул его руку себе на шею. Колени у него подогнулись, и я чуть было не упал, но каким-то чудом нам с Фрэнсисом все же удалось удержать его на ногах. Сделав зигзаг в прихожей («Ох, черт, – донесся до меня потрясенный шепот Софи. – Вот так попали…»), мы завели его в гостиную и усадили в кресло.
Он продолжал плакать навзрыд. Я протянул руку, чтобы расстегнуть ему воротник, но он схватил меня за запястье.
– Его нет, – простонал он, глядя мне прямо в глаза. – Моего малыша больше нет.
Его безумный, беспомощный взгляд сотряс все мое существо. Я словно бы врезался на полной скорости в кирпичную стену. Внезапно – и на самом деле только сейчас – на меня обрушилась горькая правда: мы совершили страшное, необратимое зло. Я бессильно отпустил воротничок. Мне хотелось одного – умереть.
– Боже мой, – забормотал я. – Боже, помоги мне, боже, я так сожалею…
Рядом мелькнуло белое как мел лицо Фрэнсиса, и в тот же момент я получил пинок по лодыжке.
В глазах вспыхнул и рассыпался искорками столб света. Зажмурившись, я схватился за спинку кресла. В такт ритмичным всхлипам, отдававшимся в голове ударами молота, под веками пульсировали красные круги.
Вдруг всхлипы прекратились, словно кто-то дернул рубильник. Я осторожно приоткрыл глаза. Мистер Коркоран – слезы еще катились по багровым щекам, но в остальном он, кажется, вполне успокоился – с любопытством созерцал щенка спаниеля, который украдкой грыз его туфлю.
– Дженни, – сурово прикрикнул он. – Скверная собачка. Разве мама не отправила тебя гулять?
Он сгреб отчаянно барахтавшегося щенка и, сюсюкая, вынес в прихожую.
– Давай-давай, – раздался его беспечный голос. – Брысь отсюда.
Скрипнула дверь. Секунду спустя он возник на пороге с сияющей улыбкой: лучший в мире папа с рекламного плаката.
– Ну что, ребятки, как насчет пивка?
Никто не ответил – мы еще не оправились после недавней сцены. Меня била крупная дрожь, кровь стучала в висках, я не мог оторвать взгляд от его довольного лица.
– Ну, так чего? – заговорщицки подмигнув, спросил он. – Неужто тут все трезвенники?
В конце концов Фрэнсис, кашлянув, выдавил:
– Пожалуй, не откажусь.
Снова молчание.
– Я тоже, – обронила Софи.
– Для ровного счета? – подняв три пальца, бодро спросил меня мистер Коркоран.
Я пошевелил непослушными губами.
Он вперил в меня один глаз, словно пытаясь рассмотреть получше:
– Слушай, сынок, а с тобой мы ведь, кажется, незнакомы, а?
Я мотнул головой.
– Макдональд Коркоран, – сообщил он, протягивая руку. – Можно просто Мак.
Я промямлил свое имя.
– Как-как? – переспросил он, приложив ладонь к уху.
Я снова представился, на этот раз громче.
– А, так это ты из Калифорнии! А чего такой бледный? Где ж твой загар?
Расхохотавшись над собственной шуткой, он отправился за пивом.
Я обессиленно рухнул в кресло и осторожно огляделся. Комната напоминала фото из «Архитектурного обозрения» – похожая на чердак, несуразно большая, с прозрачным потолком и облицованным плитняком камином. Белые кожаные кресла, овальный журнальный столик – все современное, итальянское и жутко дорогое. Дальнюю стену занимал длинный застекленный шкаф, на полках которого красовались выставленные на всеобщее обозрение гравированные кубки, медали, ленты и почетные грамоты. Я поежился, заметив поблизости несколько внушительных погребальных венков. В сочетании со спортивными трофеями они наводили на мысль о Кентуккийских скачках.
– Какая красивая гостиная, – сказала Софи, и ее слова эхом отразились от витрин и блестящего пола.
– Спасибо, ласточка, – отозвался из кухни мистер Коркоран. – В прошлом году мы попали в «Образцовый дом», а два года назад – в интерьерный раздел «Таймс». Знаешь, я б, наверно, немного по-другому все обставил, но Кэти у нас последняя инстанция по дизайну, и как она скажет, так и будет.
Раздалось мелодичное «дин-дон», и мы переглянулись. После второго звонка из глубины дома послышался перестук каблучков, и, не удостоив нас ни словом ни взглядом, мимо продефилировала миссис Коркоран.
– Генри! Приехали твои гости! – крикнула она куда-то в сторону и открыла дверь. На пороге стоял посыльный: неуклюжий подросток, прыщи на физиономии кое-как замазаны телесного цвета «Клерасилом».
– Здрасьте-здрасьте, – сказала миссис Коркоран. – Ты откуда? Из «Волшебного букета»?
– Да, мэм. Распишитесь, пожалуйста, вот здесь…
– Нет, погоди. Я сегодня звонила в фирму. Будь любезен, объясни, зачем ты доставил сюда все эти венки – утром, когда меня не было дома?
– Я ничего не доставлял. Я только что заступил на смену.
– Ты, кажется, сказал, что ты из «Волшебного букета»?
– Да, мэм, но…
Я от души сочувствовал пареньку.
– Я ведь вполне вразумительно объяснила, что хочу видеть дома только букеты и растения в горшках. А венки, будь добр, перевези в похоронное бюро.
– Извините, может, вам лучше снова позвонить менеджеру, и он…
– Боюсь, ты не понял. Я не желаю видеть эти венки в своем доме. Я требую, чтобы ты немедленно забрал их и отвез, куда я сказала. И не пытайся всучить мне еще один, – грозно предупредила она, когда посыльный поднял перед собой вычурный венок из красных и желтых гвоздик. – Просто скажи от кого.
– «Скорбим вместе с вами. Мистер и миссис Роберт Бартл», – прочитал мальчик, покосившись в блокнот.
– А, это от Бетти с Бобом? – спросил мистер Коркоран. Он как раз появился в гостиной, еле удерживая в руках четыре банки пива – почему-то он решил обойтись без подноса.
Миссис Коркоран и бровью не повела.
– Папоротники можешь внести, – бросила она посыльному, с глубочайшим отвращением разглядывая завернутые в фольгу горшки.
Когда тот ушел, миссис Коркоран принялась осматривать растения, приподнимая веточки в поисках отмерших листьев и помечая что-то на обороте конвертов серебряным карандашиком.
– Видел венок от Бартлов? – спросила она мужа.
– Правда молодцы?
– Ничего подобного. Я считаю, подчиненные должны знать меру. Подозреваю, Боб скоро подъедет к тебе насчет повышения.
