Собирал в полях цветы, Украшал себя венком, А осеннею порой Украшался вместе с ней Клена алою листвой. И одежды рукава, Что стелили в головах, Вы соединяли с ней. Словно в зеркало глядя, Любоваться на себя Не надоедало вам. Словно полная луна, Дивной красоты была Та, что нежно ты любил, Та, с которой иногда Выходил из дома ты И изволил здесь гулять. И Киноэ — тот дворец, Где приносят рисом дань, Вечным стал ее дворцом — Так судьбою решено. Шумны стаи адзи птиц… А она теперь молчит И не видит ничего. И поэтому тебе Все печально на земле. Птицей нуэдори ты Громко стонешь целый день, Обездоленный супруг! И, как птицы поутру, Кружишь около нее; Словно летняя трава, Сохнешь без нее в тоске; Как вечерняя звезда, То ты здесь, то снова там; Как большой корабль Средь волн, Ты покоя не найдешь… Глядя на тебя, скорбим,— Не утешить сердца нам, Горю этому нельзя Утешения найти… Лишь останется молва, Только имя будет жить, Вместе с небом и землей! Долго, долго будут все Помнить и любить ее! Пусть же Асука — река, С именем которой здесь Имя связано ее, Будет тысячи веков Вечно воды свои лить, И пускай эти места Будут памятью о ней, О принцессе дорогой, Что была прекрасней всех! 197—198
Каэси-ута
197
Когда б на Асука- реке Плотины сделать, Чтоб перестала воды лить свои, То, верно бы, могла свой бег остановить Вода, которая так быстро мчалась. 198
Асука- река! Ведь “асу” значит “завтра”… Оттого ль, что думается мне, Что ее я вновь увижу завтра, Имя дорогой моей принцессы Я не забываю никогда! 199
Плач Какиномото Хитомаро о принце Такэти, сложенный, когда останки принца находились в усыпальнице в Киноэ
И поведать вам о том Я осмелиться боюсь, И сказать об этом вам Страх большой внушает мне… Там, где Асука — страна, Там, в долине Магами, Он возвел себе чертог На извечных небесах. Божеством являясь, он Скрылся навсегда средь скал Мирно правящий страной Наш великий государь!
