дорогих воспоминаний. Одесса, родная!
Вот каких-нибудь восемь-десять кабельтовых и маяк — ворота порта.
Где-то далеко ухнуло. Что-то просвистело у правого борта и тяжело шлепнулось в воду, подняв фонтан брызг. Немного погодя, донесся звук выстрела.
«Снаряд», — догадался Полковский.
Андрей вышел на верхний мостик и встал у переговорной трубы. Теперь он знал, что стреляют от Куяльницкого лимана.
А снаряды все падали. Они рвались метрах в пятидесяти от парохода.
Полковский смотрел на фонтаны за бортом и выжидал мгновение, чтобы изменить курс. Судно, послушное его воле, медленно поворачивалось и шло туда, где только что рвались снаряды.
Заговорила еще одна батарея. У Полковского не дрогнул ни один мускул. Снаряды ложились совсем рядом и, когда казалось, что следующий снаряд обязательно настигнет судно, оно уходило немного в сторону.
Из города в ответ ударили наши батареи. Завязалась перестрелка. А судно, как пьяное, зигзагами шло к родному порту.
Вот уже пройден маяк, а снаряды все падают, вздымая фонтаны. Наконец, и ворота порта остались позади. Умолкли вражеские пушки.
«Серов» подошел к Арбузной гавани. Еще издали Полковский видел, как туда направился отряд краснофлотцев. Когда Полковский сошел на берег, перед ним остановился рябой матрос в бушлате.
Полковский снизу вверх посмотрел на улыбающееся скуластое рябое лицо; оно ему показалось родным, и он невольно улыбнулся.
— Ну, шо? — сказал краснофлотец и рассмеялся. Потом обнял Полковского и прижал к себе.
Кто-то сзади крикнул:
— Хлопцы, качать! — и Полковский не успел оглянуться, как десятки рук подхватили его и подбросили вверх.
Но вот Полковского опустили на землю и подали фуражку, свалившуюся с головы. К нему подошел командир-краснофлотец с перевязанной головой и огромным маузером на боку.
— Спасибо вам от черноморцев, — сказал он, сжав руку Полковского.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом, заключили друг друга в объятия.
И Андрей Полковский опять улыбнулся. Что-то теплое подкатило к его сердцу, а в груди стало легко. Охватив взглядом улыбающиеся и в то же время суровые лица моряков, он почувствовал, что глаза его стали влажными, и, чтобы скрыть слезы, тихо сказал:
— Только вы остались у меня.
— Ура-а-а! — еще раз пронеслось над толпой.
Где-то ударила батарея. Начался обстрел порта.
Краснофлотцы ушли на судно, приступили к разгрузке. И вот уже первая машина, наполненная снарядами, выехала из порта.
Полковский смотрел вслед грузовику, пока он не повернул за угол каменного склада и не скрылся из виду.
