Светка тогда с ужасом смотрела на ее жизнь. И чего только не предпринимала, чтобы разубедить ее в надуманной женской несостоятельности. Но никакие доводы на Людочку не действовали. Самый главный Людочкин аргумент раскатывал по Бразилии со своей темнокожей женщиной, забыв о Людочкином существовании. Наконец Светка дошла до того, что, усадив подругу в свою «девятку», начала возить ее по городу и откровенно заставляла Людочку выбирать себе мужиков и «снимать» их.
На третий день ее усилия увенчались успехом. Людочка все же решилась попробовать и сняла… Леню! Такое могло случиться только с Людочкой. В городе с миллионным населением разыскать такой экземпляр и с первой же попытки приобрести это сокровище могла только Людочка.
На первый взгляд это был просто подарок судьбы. На две головы выше ее, с тонким красивым чувственным лицом, с огромными выразительными серыми глазами, в которые, казалось, можно было проникнуть глубоко-глубоко, с длинными и тонкими музыкальными пальцами – это был просто парень голливудской мечты из популярной мелодрамы начала девяностых. Он и впрямь оказался музыкантом, недоучившимся флейтистом, хотя почему он бросил занятия в музыкальном училище, было совершенно неясно. Зато, кроме флейты, он умел играть на гитаре, фортепьяно, скрипке, аккордеоне, а пел так, что в Людочке жаркой волной поднималось желание принадлежать ему. От его музыки ее тут же тянуло в постель.
Короче, в первый же вечер знакомства Людочка преодолела свой комплекс и провела с ним ночь у Светки в квартире, так как оставаться с ним одна ночью все же побоялась. Ей было гораздо спокойнее, когда она знала, что за стеной в соседней комнате спит Светка.
Правда, за ночь он сказал ей не много ласковых слов, и она была слегка разочарована тем, что восхитительное чувство полета, приходившее к ней раньше в постели – с Сергеем и с другими, до него, – не вернулось. Секс с Леней был больше похож на сражение с врагом, чем на соединение с любимым человеком. Ну так и что в том? Людочка ведь заранее знала, что она его не любит. И все же ощущение механической работы, пусть выполненной и в совершенстве, которое осталось у нее наутро от Лениных сексуальных усилий, было малоприятным.
Людочка не избавилась, конечно, от своих психологических проблем и была не прочь повторить опыт с другим объектом, но оказалось, что от Лени не так просто избавиться. Он просто не дал ей на следующий день возможности расстаться с собой. И на следующий день они вновь остались у Светки. Через неделю Леня жил уже у Людочки в ее «хрущевке» и пытался установить отношения с совсем еще ничего не понимающими близнецами.
Мать не вмешивалась, не понимая, что происходит. Впрочем, сама Людочка тоже понимала не много. О Лене она знала лишь, что он приехал в Тарасов из отдаленного района соседней области, из райцентра, в котором у него осталась мать. О матери он больше ничего не рассказал, а Людочка не спрашивала. Год Леня промотался в Тарасове без пристанища, живя то у случайных друзей, то у случайных женщин. Нигде задержаться подолгу не мог, объясняя это невезением и засильем в жизни «гадов и проституток». Работы у него не было никогда, ел он от случая к случаю, что и когда пошлет бог – в образе многочисленных шапочных знакомых, и был гораздо чаще пьян, чем сыт.
Людочку ему послала сама судьба. О чем он мог еще мечтать? Оказалось, мечтал он о том, чтобы судьбу свою перебороть. Роль нищего плебея его никак не устраивала. Презирая и ненавидя всех, у кого было не то чтобы какое-то богатство, но хотя бы стабильный заработок, он завидовал им самой черной завистью и всей душой стремился в их ряды, не имея, впрочем, никаких коммерческих способностей. Свою злобу на людей и раздражение на свою беспомощность он, конечно же, начал вымещать на Людочке и ее близнецах, Семке и Темке. И это затягивало его, как наркотик.
Как-то в Тарасов приехала Ленина родная сестра и, придя проведать брата и не застав его дома, рассказала Людочке и Светке историю его взаимоотношений с матерью. Это была история войны подростка с отчимом, появившимся в его жизни, история унижений со стороны отчима, история предательства матери, не вставшей на сторону сына. Ее первая часть закончилась на том, что подросток избил мать и уехал в соседнюю область, потерявшись для всех – и для родственников, и для милиции. Через некоторое время все успокоилось, мать его простила, Леня даже сообщил домой, что живет в Тарасове, но счет к матери так и остался неоплаченным в его представлении. Он ее не простил.
Светка схватилась за голову. Она считала себя виноватой в том, что Людочка познакомилась с Леней. Хотя при чем тут Светка, если у Людочки судьба такая. Полностью соответствующая ее характеру.
Зато у Светки появилась новая забота.
Людочку нужно было спасать теперь уже от Лени. Людочка ходила в синяках, не снимала темные очки, чтобы не позориться перед знакомыми, все реже выходила из дома, боясь Лениных угроз и зуботычин. Близнецы уже во всем разобрались и пообещали дяде Лене, что, когда они вырастут, они его победят и убьют. Вполне серьезно сказали.
Только через год Светке удалось отбить Людочку у Лени. На это ушли не сутки, а недели, месяцы вразумляющих бесед, поддерживающих живой дух в угасающей, запуганной Людочке, расплачивающейся за все «грехи» Лениной мамы. Светке удалось вытащить наружу уже было сформировавшийся у Людочки бессознательный психологический комплекс. Людочка сумела увидеть себя другими глазами. Но этого оказалось мало. Энергия жизни у нее отсутствовала. Леня выкачивал ее из Людочки, как мощным насосом, и со злорадством наблюдал, как она все меньше и меньше становится похожей на женщину. И бил ее одновременно и за то, что она такая же женщина, как и его мать, и за то, что женского в ней осталось мало. Зато больше стало бабьего. А Леня был утонченной натурой – бабье в женщине его не устраивало.
Светку осенила гениальная идея. Она голову сломала, думая о том, кто такой Леня и как от него избавиться, и нашла-таки его слабое место. Леня, несмотря на свой более чем воинственный вид, на то, что задирал всякого, кто проходил мимо не той походкой, как ему хотелось бы, на то, что дня не проходило, чтобы он с кем-нибудь не подрался и не получил по первое число, был очень трусливым человеком. Постоянно задираясь, он пытался преодолеть свой страх и заодно прощупать, что за человек перед ним. И если чувствовал, что перед ним кто-то слабее его психологически, – издевался над ним с полным удовольствием. На всю катушку.
Светка хорошо поняла, где гнездится Ленин страх, страх шакала-одиночки. Прежде всего это был страх перед системой, перед социальными структурами. А дальше уже было дело техники. Светка разыскала своего одноклассника, старшего лейтенанта милиции, работавшего в райотделе, познакомила его с Людочкой, предварительно накрутив той мозги, и результат не замедлил сказаться.
Лейтенант при первой же стычке с Леней, произошедшей, конечно же, из-за Людочки, вернее, из-за полученных ею накануне от Лени синяков, пообещал Лене выслать его из города и даже пальцем его не тронул. Но это-то и было для Лени самое страшное. Когда его били, он терпел. А тут терпеть было нечего. Тут было только страшно.
И Леня исчез из Людочкиной жизни. И она начала складываться так, как в конце концов и сложилась, – уже без его участия. Но встречая его иногда на улице, Людочка тотчас переходила на другую сторону или даже пряталась в подъезд, хотя потом ей было и стыдно за свой страх. Но несмотря на все доводы разума, бессознательно она продолжала его панически бояться.
Конечно, мое сообщение, что Леня сидит у нее над головой, на чердаке, повергло ее в ужас.
– Он меня убьет! – говорила она с одной ей понятной убежденностью в правоте этого утверждения.
Мы со Светкой были несколько ошарашены таким поворотом событий, а точнее, таким Людочкиным утверждением. На наши расспросы, были ли у нее какие-то контакты с ним в последнее время, она наконец призналась, что как-то, с месяц назад, он пришел к ней сюда, она, поддавшись непонятному ей самой чувству, открыла ему дверь и провела с ним ночь. Леня ее не бил, был нежен и внимателен, хотя утром, когда она выставляла его из квартиры, начал обвинять ее в том, что она выгоняет его на улицу, как бездомную собаку. Людочке было потом страшно и противно от того, что она сделала. И она совсем не понимала, зачем это ей нужно было.
А теперь она сидела, бессмысленно смотрела в одну точку и твердила одно и то же:
– Он меня убьет.
– Да хватит молоть чепуху, – разозлилась я. – Леня твой боится тебя, как боится всех, кто хоть чуточку сильнее его. А ты сильнее. Ты – сильная! Ты не опустилась так, как он. И никогда не опустишься. Потому что ты жизнь любишь, а он – боится.
