у нас прием… Минут за десять вы меня допросите?
Милочка Прохорова тихо рассмеялась, открыв белые зубки.
— Ну что вы, Люда, какой такой допрос! Несколько ма-аленьких вопросиков, чистая формальность. Внук вашей покойной пациентки хочет удостовериться, что все в порядке, вот и все.
Мы с трудом нашли свободную кушетку рядом с кабинетом старшей медсестры.
— Да, конечно: Варвара Петровна. Для меня это было таким ударом… Так неожиданно…
— Вы хорошо ее знали?
— Ну, не то чтобы очень. Я ведь только с августа работаю здесь, в тринадцатой поликлинике. А Пронина не очень любила лечиться, не то что большинство пожилых. Вы меня понимаете?
— О да, вполне! — Моему мысленному взору тут же предстала соседка Альбина Михайловна. — Но я считала, что у Варвары Петровны со здоровьем было не все в порядке?
— Еще бы! Это еще мягко сказано. Просто я имела в виду такой тип людей, к которым медикам чаще самим приходится ходить на поклон. Только если уж совсем припечет, тогда вызывают врача или сами идут.
— А чем болела Варвара Петровна Пронина?
— Господи, да у нее целый букет был! Сужение аорты, нарушение мозгового кровообращения, гипертония первой стадии… Должно быть, еще с войны последствия: у Прониной была тяжелая контузия.
— То есть, насколько я понимаю, любая из этих болячек могла стать причиной смерти старушки в любой момент?
Милочка грустно покивала белокурой головкой, на которой кокетливо сидела крахмальная белая шапочка.
— Вот именно. Мы, конечно, делали что могли, но… Вы же знаете, что медицина часто бессильна, особенно в теперешнем ее финансовом состоянии. Перед Новым годом у Прониной была плохая кардиограмма, ей предлагали госпитализацию, но она отказалась. Пришлось лечить амбулаторно. Наш кардиолог, Галина Васильевна, после сокрушалась, что не настояла: мол, была б жива… Да нет, не виновата она, конечно. Наверно, так было судьбе угодно, вот и все…
— Да, судьбе… — как эхо повторила я.
И мысленно закончила фразу: «Но даже самому провидению человек может иногда ненавязчиво помочь!»
— Может, вам лучше поговорить с участковым терапевтом, Виктором Ивановичем? Карточку Прониной посмотреть? Я думаю, он не будет возражать.
— Может быть… Скажите, а этот ваш кардиолог — Галина Васильевна, да?..
— Нестерова, Галина Васильевна. Отличный специалист и хорошая женщина. Только сейчас она сама на больничном: грипп. Работать некому, ужас! Только и ждешь, что сама свалишься…
— А вы случайно не знаете, Люда, кто подписывал заключение о смерти Прониной?
На самом деле я это прекрасно знала и сама, но хотела услышать от своей собеседницы.
— Да она же и подписывала, Нестерова. Она дежурила в то воскресенье. А что?
— Да нет, ничего. Это не так уж важно.
Я сделала для себя «зарубочку»: Милочка не забыла, что вся суматоха со смертью Прониной случилась именно в воскресенье. А впрочем, в этом ничего странного нет, ведь прошло всего каких-то две недели.
— Скажите, а Нестеровой приходилось бывать у Варвары Петровны раньше, когда она была жива? Как врачу, я имею в виду?
— Раньше? Погодите-ка… Ну да, приходилось: как раз перед Новым годом, когда встал вопрос о госпитализации, я вам говорила. Ей стало плохо, она вызвала врача, а Виктор Иванович, когда послушал сердце, решил пригласить Галину Васильевну. Может быть, такое случалось и раньше, до меня, только я об этом не знаю.
— Разумеется. Люда, а в чем Галина Васильевна ходит зимой? Такая серая каракулевая шуба, да? — наобум ляпнула я. — Соседи, помнится, говорили, что как-то к Прониной приходила доктор в такой шубе…
— Серая, каракулевая? — Милочка была искренне удивлена. — Вот уж не знаю… Она все время ходит в сером пальто — хорошее такое, импортное, с ламой. А шуба… Да это, наверное, бабульки спутали, вот что! Каракулевая шуба — это у меня, только не серая, а коричневая. А это имеет какое-то значение?
— Да нет, никакого. Просто я хочу установить всех, кто бывал у Прониной в последние дни перед ее смертью. Кстати, а когда вы сами видели старушку в последний раз?
— В пятницу, накануне ее смерти, — не задумываясь ответила медсестра. — Приходила сделать укол кокарбоксилазы.
— А в субботу вы разве не должны были прийти?
— В принципе должна была. Обычно по субботам делает обход дежурная сестра, а в ту субботу как раз я дежурила. Но больных сейчас очень много — зима, грипп… Вот я и решила, что могу несколько человек перенести на воскресенье — тех, которые живут поблизости от моего дома. Это же все равно, когда сделать укол — в субботу или в воскресенье: все равно из-за выходного приходится один день пропускать.
— И Пронина вошла в число тех, кого вы перенесли?
— Ну да. Я живу в трех кварталах отсюда, на Челюскинцев. Так что всех старичков могла бы обойти за час, там всего человек пять оставалось.
— Понятно. А вы предупредили этих людей, что придете к ним не в субботу, а в воскресенье?
— Ну конечно! Всем сказала еще в пятницу, они знали. А что?
— Да так, пустяк. Просто Варвара Петровна сказала своей соседке, что ждала вас в субботу, а вы не пришли.
«Белоснежка» даже руками всплеснула. На ее губах появилась снисходительная улыбка, она укоризненно покачала головой, но мой испытующий взгляд выдержала легко.
— Ну так я и знала, что кто-нибудь что-нибудь перепутает и будут недоразумения! Ох уж, эти дедушки-бабушки…
— То есть Пронина знала, что вы не придете в субботу?
— Конечно же, знала. Это она просто перепутала. Забыла, понимаете? Я ей говорила, я точно помню.
— Что ж тут непонятного! Старый человек, склероз… Итак, вы пришли к ней в пятницу?..
— Около четырех часов. Я сделала Варваре Петровне инъекцию внутримышечно и сказала, что теперь приду в воскресенье после обеда. Еще оставалось колоться неделю. А в воскресенье узнала, что Пронина умерла.
— А как вы это узнали? Ведь был нерабочий день.
Милочка грустно улыбнулась.
— Чистая случайность, Таня. Я позвонила одной женщине с нашего участка, больной. Хотела справиться, как она себя чувствует: у нее в пятницу было давление двести на сто двадцать. Виткина, Альбина Михайловна. Вот она-то мне и сказала, что Варваре Петровне больше не нужны уколы.
Девушка вздохнула.
— Жалко ее. Тихая была старушка, хоть и войну прошла. Безвредная. Иной тебе за то, что кровь за тебя проливал, столько твоей собственной кровушки попортит… Вы еще что-нибудь хотите знать? А то доктор мой без меня, боюсь, заскучает: одолели его там со всех сторон наши ветераны!
— Еще парочка вопросов — и все. Варвара Петровна разбиралась в медицине, Люда?
Я ожидала настороженной реакции или, по меньшей мере, уточняющего вопроса. Но ничего такого не последовало. Милая блондиночка улыбнулась.
— Боюсь, что совсем нет. Она не любила общаться с докторами, но если уж попадала к ним в руки, то доверяла полностью. Впрочем, у нее ведь и выхода другого не было, правда? Кажется, по образованию она человек, далекий от медицины, среди родных тоже нет медработников… Одним словом, ей было абсолютно все равно, чем и как ее лечили. Вы это хотели услышать?
— Именно это, спасибо. Наверное, мне действительно стоит поговорить об этом с вашими врачами. И
