промышленности ЦК КПСС И.Д. Сербина. — Ленинград- не Нижний Тагил, да и зарплата повыше…
Карцев в свойственной ему полушутливой манере отвечал, что Ленинграда он также не сможет увидеть, как не видит сейчас города Тагила.
— А что касается денег — их сколько ни получи, жена все истратит.
Но в качестве серьезных доводов он привел то, что коллектив «Вагонки» его признал, что в КБ большой задел замыслов, наработок, идей. А в институте полная неизвестность.
— При этом я смолчал, — сказал мне доверительно Карцев, — что истинной причиной моего отказа было понимание того, что меня быстро выгонят с этой должности, так как плясать под дудочку начальства я не буду.
А вот и еще один пример, характеризующий Карцева с точки зрения его моральных предпочтений. Многие крупные конструкторы стремились добиться организационного отделения КБ от заводов, выпускающих серийную продукцию, чтобы придать своим бюро более высокий статус самостоятельного государственного предприятия. Леонид Николаевич категорически отказывался от отделения своего КБ от Уралвагонзавода. При этом он, разумеется, жертвовал статусом руководителя самостоятельного предприятия, хотя и более почетным, но ставящим его в положение просителя перед заводом. Более ценным для себя он считал быть третьим в иерархии предприятия, но зато быть вышестоящим по отношению к начальникам производственных цехов, что облегчало решение организационных вопросов по освоению новых разработок в серийном производстве.
Нельзя не признать, что Карцев неоднократно ошибался в людях, переоценивая их способности.
Так, покидая должность главного конструктора Уралвагонзавода в связи с переходом в НТК ГБТУ, Леонид Николаевич рекомендовал в качестве преемника своего заместителя В.Н. Венедиктова.
Однако позже, наблюдая за его действиями на этом посту, Карцев признался мне, что ошибся в своем выборе.
Другой своей ошибкой такого рода Леонид Николаевич считал высказанную им начальнику сектора ЦК КПСС В.И. Кутейникову рекомендацию в пользу И.Ф. Крутякова при решении вопроса о назначении нового директора Уралвагонзавода. Впоследствии он разочаровался в своем протеже и не смог наладить с ним нормальные отношения. Это явилось одной из причин ухода Карцева с завода.
На посту заместителя председателя НТК Леонид Николаевич не изменил своей привычки принимать самостоятельные решения, невзирая на позицию начальства.
Возглавляя макетную комиссию по рассмотрению проекта бронелетучки (упрощенного варианта бронепоезда), Карцев столкнулся с конфликтом между разработчиком и военпредами по вопросу оптимальной конструкции бронированной рубки для экипажа. Предложенное разработчиком решение не устраивало военпредов по целому ряду параметров, а их требования к конструкции бронерубки разработчик считал необоснованно завышенными и трудно реализуемыми. Пререкания сторон затянулись и приняли откровенно скандальный характер. И тут вдруг Карцев принял неожиданное и кардинальное решение — вообще отказаться от бронерубки. Разумеется, это было отступлением от официальных тактико-технических требований (ТТТ) утвержденных вышестоящими инстанциями, и единоличное принятие Карцевым такого решения было нарушением субординации. Однако по существу необходимость наличия бронерубки действительно была сомнительна, так как входящий в комплект бронелетучки танк мог с успехом ее заменить. Поскольку всю ответственность за принятое решение Карцев взял на себя, страсти сразу улеглись и работа макетной комиссии закончилась успешно. Впоследствии начальство согласилось с доводами Карцева, и в ТТТ было внесено соответствующее уточнение.
При рассмотрении разработок, выполняемых по заданиям НТК, он бывал довольно критичен, нередко насмешлив, особенно когда предлагаемые конструкторские решения были приняты умозрительно, без должной опоры на практику.
Так, рассматривая разработки КБ ленинградского Кировского завода по новому танку, Карцев обратил внимание на то, что большая ось овального люка в крыше башни имеет продольное расположение вместо проверенного практикой в других танках поперечного. Он высказал мнение, что такая конструкция неудобна для входа, выхода и особенно эвакуации раненых членов экипажа. Однако поворот люка на 90° потребовал бы существенной перекомпоновки всей башни, что вызвало протест разработчиков. Притащив действующий ГОСТ на конструкцию люка башни, разработчики стали доказывать, что все требования по размерам люка соблюдены, а по расположению осей люка никаких требований в ГОСТе нет. Тогда Леонид Николаевич с серьезным видом задал вопрос высокорослому главному конструктору:
— Как Вы считаете, дверь Вашего кабинета выполнена по ГОСТу?
— Разумеется, — недоуменно ответил тот.
— Теперь мысленно поверните ее на 90 градусов и покажите, как Вы будете в нее проходить.
Раздался общий хохот, настолько комичным и в то же время наглядным оказался шутливый пример Карцева. Вопрос был решен. Позднее в разговоре с военпредами Карцев назидательно заметил:
— ГОСТы пишутся для умных людей, а не для дураков. Как сказал Маяковский, книга книгой, а мозгами двигай!
Независимый характер Леонида Николаевича особенно ярко проявился в его поведении передлицом высшего партийно-государственного руководства. Особенно в тех случаях, когда руководящее лицо позволяло себе давать указания конструкторского плана.
Вот несколько памятных эпизодов.
В июле 1960 г. на полигоне в районе небезызвестного Капустина Яра состоялся показ высшему руководству новых образцов вооружения и военной техники. В числе других изделий демонстрировался ракетный танк ИТ-1.
По указанию организаторов показа ввиду жаркой погоды (свыше 40'С) танк был помещен в палатке, перед ним установили ряды стульев для посетителей, а рядом висел плакат с тактико-технической характеристикой. Возле танка стоял докладчик — заместитель начальника НИИБТ полигона полковник И. К. Кобраков, а чуть позади — главный конструктор.
Когда в палатку вошел Никита Сергеевич Хрущев в сопровождении начальственной свиты, было видно, что он недоволен осмотром предыдущего экспоната и находится в возбужденном состоянии. Сопровождавшие его лица пребывали в некотором смятении. Все расселись по местам.
Полковник Кобраков сделал заранее отрепетированный доклад, после чего, как и было задумано, сидящий внугри танка конструктор О.А. Добисов «выдал» изнутри танка пусковую установку, крылья ракеты раскрылись и, демонстрируя возможность установки, конструктор слегка прокачал ее.
Но туг Хрущев задал вопрос:
— А нельзя сделать так, чтобы крылья раскрывались в полете?
Видя, что докладчик не может ответить, Карцев вышел вперед и сказал:
— Нет, Никита Сергеевич, нельзя. Не позволяет система управления.
— А я говорю — можно! — повысил тон Хрущев.
— А я говорю — нельзя! — невозмутимо возразил Карцев.
Хрущев с удивлением посмотрел на строптивого главного конструктора и затем спросил:
— А вы видели, что сделано у Челомея?
— Нет.
— Конечно, не видели. Если бы и захотели видеть, вам бы все равно не показали.
Тут встал сидевший позади Хрущева конструктор авиационной, ракетной и космической техники В.Н. Челомей и заверил:
— Покажем, Никита Сергеевич.
Осмотр продолжался, и Хрущев, делая круги рукой, сказал:
— Внутри танка должен быть барабан с ракетами.
Полковник Кобраков стал дергать Карцева сзади за рубашку, чтобы тот не вступал в спор. Но того уже нельзя было сдержать.
— Барабан не годится! — заявил он.
