** Северная Сун (960-1127 гг.) - Прим. ред.
До наступления весны Хакуин оставался в храме Бао, а затем отправился в странствие, которое оказалось необычайно длинным, заняв следующие семь лет его жизни. Он обошел почти весь центр Японии и добрался до далекого западного города Мацуяма на острове Сикоку. Однако месяцы, которые он провел у Бао, развивая под его руководством свои поэтические и каллиграфические таланты, ни коим образом не были потрачены впустую. Впоследствии, уже став учителем и будучи все более заинтересованным в том, чтобы его учение распространялось не только среди его собственных учеников, но и среди народа, он найдет своим умениям лучшее, причем необычайно эффективное применение.
Покинув Бао, Хакуин так или иначе продолжал обучение самостоятельно, переходя из храма в храм, пытаясь без особого успеха отыскать учителя, которому мог бы полностью довериться. По его собственным словам, это путешествие дало ясное представление о недостатках современного ему дзэн. Большинство встреченных наставников, в числе которых оказались известные мастера всех трех основных школ, Хакуин описывает как защитников пассивной, спокойной религиозной практики. Позже в своих сочинениях он будет гневно осуждать ее за то, что она отвлекает учеников от самого важного, от 'великого яростного упорства в достижении цели', которое он считал совершенно необходимым в духовном поиске. Наставник писал: 'Несмотря на то, что ученики бросаются вперед к изучению дзэн со свирепостью и бесстрашием, они никогда не освободятся от сетей иллюзий Мары. Она будет цепляться за их кости и колотить их до тех пор, пока они не испустят дух'.
С точки зрения самого Хакуина, не имеет большого смысла проводить различие между современными ему практиками 'только медитации' школы Сото, нэмбуцу дзэн школы Обаку и 'дзэн не-деяния, дзэн не- рожденного', исповедуемым большинством встретившихся ему наставников школы Риндзай. Согласно Хакуину, их доктрины весьма правдоподобны, однако они, оказывая влияние на сознание юных впечатлительных учеников, расшатывают основание истинной традиции дзэн. Трудно представить себе более гнусное преступление, и поэтому Хакуин обратил против них всю мощь своего язвительного осуждения.
Весной двадцать третьего года жизни Хакуин отправился в храм Эйгандзи в процветающем городе Та- када, расположенном в провинции Этиго на побережье Японского моря. Сам Хакуин называл две причины этого решения: в этом храме проводилась лекция-семинар по трактату 'Око людей и богов' ('Жэньтянь яньму'), а о старшем настоятеле Эйгандзи ходили слухи, что он обладает исключительной духовной выдержкой и получил печать Дхармы от наставников каждой из трех школ дзэн. Первая из приведенных причин, очевидно, была не более, чем предлогом. Однако встреча со старшим настоятелем храма не произвела на него впечатления. Судя по всему, весь семинар Хакуин провел в медитации. В те времена он упорно боролся с коаном о 'му', причем в течении последнего года стали обнаруживаться признаки того, что прорыв сквозь него вот-вот произойдет. Хакуину было необходимо остаться в одиночестве для того, чтобы ничто не отвлекало его от сосредоточения и не могло помешать. Поэтому он спрятался в небольшом помещении, обнаруженном им в задней части храма, и целую неделю пребывал в одиночестве. Он продолжал сидеть там до последней ночи, и уже в предрассветное время его слуха коснулся отдаленный звук колокола. Как только это произошло, Хакуин наконец преодолел порог перед сатори, то есть просветлением. Этот опыт был необычайно интенсивным, и ему показалось, что в продолжение последних трехсот лет никто не приблизился к столь славному достижению. Несколько последовавших за этим недель Хакуин расхаживал вокруг храма 'раздуваясь от все возраставшей гордости, блестя своим высокомерием... презрительно косясь на всякого встречного, относясь к ним с презрением, будто к комьям грязи'.
В это самое время, благодаря еще одному совпадению, которое, казалось, случилось именно для того, чтобы превратить жизнь Хакуина в парадигму изучения дзэн, он встретил старшего наставника Сёдзу- родзина ('Почтенного старца обители Сёдзу). Этому наставнику не составило большого труда присмирить чрезмерную гордыню молодого человека и освободить его от мысли, что его учение подошло к концу.
Сёдзу-родзин
(1708г., 23 года)
Именно в Сёдзу Хакуин, наконец, нашел того учителя, которого искал так долго. В его произведениях этот наставник предстает почти как инакомыслящий: по собственной воле поселившись в крохотной обители в труднодоступном уголке страны, он был крайне далек от основного потока дзэнского учения того времени. В ученики он принимал лишь немногих, и только те из них, которые доверялись учителю без остатка, полностью завладевали его вниманием и получали возможность со временем стать опытными наставниками. Но для таких учеников Сёдзу становился беспощадным, бескомпромиссным надсмотрщиком, чьи методы обращения были предельно суровыми.
Хакуин оставался при Сёдзу только восемь месяцев, однако его записки не оставляют никакого сомнения в том, что этот период был самым важным в его жизни. Хакуин замечает, что до того, как он встретил Сёдзу, он полагал, что приблизиться к постижению сущности дзэн относительно легко. Однако со стороны Сёдзу он подвергся нападкам, которые со временем только усилились, так что его сознание полностью освободилось от такого представления - оно было 'разбито, как яичная скорлупа'. Согласно описанию, которое дает Торэй, во время своего пребывания у Сёдзу Хакуин почти все время был в состоянии страха, 'дрожа всеми сочленениями, покрываясь от ужаса гусиной кожей'. Сёдзу часто хватал его и сбрасывал с террасы обители на землю - 'как если бы я был слабым котенком', вспоминал позже Хакуин. Однако Сёдзу указал ему ряд 'труднопроходимых' коа-нов, продираясь через которые, Хакуин преуспел, так что три раза 'сбрасывал с себя кости и сухожилия'. Новый опыт просветления углубил его понимание дзэн. Постепенно он осознал, почему его собственные объяснения причины ухода в монахи (страх перед адом) вызвали у Сёдзу пренебрежительный возглас: 'Да ты ведь просто самовлюбленный подлец!' Однако окончательно он понял суть метода Сёдзу и значимость практики после первого сатори только через одиннадцать лет, в момент великого просветления, когда ему был уже сорок один год. Через год после великого просветления ученик Хакуина Торэй отвечал на тот же самый вопрос так: 'Для того, чтобы спасти родные мне живые существа', и наставник рассмеялся: 'Эта причина гораздо лучше, чем моя!'
'Практика после сатори' стала отличительной чертой дзэнского учения Хакуина. Можно сказать, что его собственная практика завершилась в момент великого просветления, которое, таким образом, подвело черту под ученичеством. Однако с точки зрения самого Хакуина, придававшего этому понятию более широкий смысл, 'практика после сатори' на этом не прекращается, только меняется ее направленность. Она становится 'практикой учительства'. Более того, в своих сочинениях Хакуин часто отождествляет практику после сатори и сознание, направленное на просветление (сознание бодхи, бодхи-читта), объясняя и то и другое как 'благодеяние через помощь другим и распространение даров Дхармы'. Истолкованная таким образом 'практика после сатори' становится лейтмотивом и источником 'Дикого плюща' и других писаний наставника.
К зиме того же 1708 г. года, как утверждает сам Хакуин, он преуспел в 'проникновении в сердце дзэн Сёдзу'. Наставник настаивал на том, чтобы Хакуин стал его наследником в Сёдзу-ан, но тот отказался и в конце осени 1708 г. вернулся в Сёиндзи. Одной из причин этого решения стало то, что в Сёдзу-ан внезапно явились трое монахов, ранее сопровождавших его в Эйган-дзи. Они выразили желание остаться в Сёдзу-ан, что, возможно, является свидетельством того, что Хакуин был лидером в их группе. Их присутствие внесло бы разлад в общину. Хакуин осознавал это, и у него не оставалось иного выбора, как покинуть обитель.
В Сёиндзи Хакуин оставался все время зимнего затворничества, а с наступлением весны вновь отправился в странствия. В продолжении последующих лет он обошел множество храмов. Повсюду он искал учителя, который ответил бы ему на вопрос, как продолжать свои упражнения после сатори. Любопытно отметить здесь, что он ни разу за оставшиеся тринадцать лет жизни Сёдзу не вернулся в его обитель. Не известно также и фактов их переписки или какого-либо иного общения.
С отношениями Хакуина и Сёдзу вообще связано множество нерешенных вопросов, однако самым трудным и в то же время самым заманчивым остается именно этот: отчего Хакуин почти игнорировал существование своего наставника, особенно если учесть, что он постоянно расточал похвалы его наставническим способностям и не уставал выражать благодарность. Иида Тоин, высоко ценимый дзэнский
