Кембриджский затворник

сейчас она пылала ненавистью к Сэму, ей хотелось отомстить за бедную Рози. – Да, мне нужно вернуться, – без эмоций ответила она. – Сегодня вечером. Вот только не знаю, в котором часу… Если вы дадите мне визитку, я позвоню, хорошо?

Фрэн проводила взглядом красные габаритные огни и по широкой аллее направилась к дому. Гравий хрустел под ногами, хотя Фрэн старалась ступать как можно осторожнее.

Огромные деревья в лесопарке – не назовешь же садом такую обширную территорию! – уже сбросили листву; тут и там виднелись клумбы вычурно изогнутой формы.

Дом был старый. Очень красивая, с идеальными пропорциями вилла казалась необитаемой.

Фрэн подкралась к окну с фасада, заглянула внутрь и чуть не умерла от неожиданности: в удобном широком кресле перед мерцающим огнем камина, вытянув перед собой длинные ноги, сидел мужчина и читал рукопись.

Она придвинулась вплотную к стеклу, и он, должно быть, заметил это движение, потому что поднял голову и посмотрел в окно. На лице его не отразилось ничего: ни удивления, ни испуга, ни раздражения, ни даже любопытства. Он демонстративно ткнул пальцем в направлении парадного входа и опять принялся читать.

Как грубо, как невоспитанно! – подумала девушка. И это после того, как она проделала такой неблизкий путь, чтобы встретиться с ним!

Фрэн направилась к двери, открыла ее и вошла внутрь. Глаза се округлились от изумления: такого она уж никак не предполагала увидеть. На деревянном полу стояли забрызганные грязью высокие сапоги, рядом валялись книга по садоводству, секатор и смятая шляпа–панама. Прорезиненные плащи и куртки были как попало навешаны на стоячую вешалку, видавшую виды; у самой двери красовались несколько разноцветных зонтов в высокой корзине. Стены ярко–красного цвета имели форму чередующихся углублений, что делало помещение уютным.

А где же зеркала во всю стену, где лохматые шкуры на полу, на которых теряли невинность многочисленные девушки?

Странно. Впечатление такое, как будто она пришла домой… Нет!!! Это дом человека, разбившего сердце Рози!

Фрэн прошла по узкому коридору, ведущему в кабинет, и встала в дверном проеме.

Локхарт поднял на нее глаза. Небритый, хмурый, нахохлившийся, как будто только что из постели или не ложился спать вовсе.

– Привет, – сказал он и зевнул, потягиваясь. –Вы, должно быть, Фрэн Фишер.

Боже! Какие глаза! Темно–синего цвета, как ночное небо, взгляд пронзительный, проникающий внутрь. В потертых джинсах, с длинными волосами, Локхарт был больше похож на рок–звезду, чем на литературного агента.

Да, подумала Фрэн, немудрено, что Рози так в него втрескалась. Точь–в-точь секс–символ, покоритель женских сердец.

– А вы, должно быть, Сэм Локхарт? – язвительно заметила она, пытаясь скрыть смущение.

Он бросил взгляд на часы. Фрэн подумала, что в жизни еще не встречала мужчину, который вел бы себя так свободно и естественно.

– Да, – медленно проговорил он. – Это я.

– Очень любезно с вашей стороны, что подошли к двери и встретили меня!

– Если вы не в состоянии найти дорогу от входа до кабинета, тогда вам лучше сменить работу, дорогая. – Он снова зевнул. – Проходите и садитесь.

Фрэн окинула комнату взглядом.

– Куда садиться?

Сэм неопределенно хмыкнул. Стопки рукописей различной толщины захламляли всю комнату. Письменный стол был завален манускриптами до предела, на персидском ковре громоздились высокие, как башни, пачки бумаг.

– Вы вообще здесь убираетесь когда-нибудь? –поинтересовалась Фрэн.

– Если начать наводить порядок, то рукописи непременно потеряются, – сказал Сэм, извлекая телефонный аппарат из–под стопки бумаг. – В любом случае, если рукопись перед носом, в конце концов придет время и се прочитать. – Он рассеянно огляделся. – Здесь действительно мало свободного места. Давайте пройдем в гостиную, это рядом, – он ткнул пальцем в низкую дверь в дальнем углу кабинета. – Вы проходите туда – цок–цок–цок – и подождите меня немного. Будьте как дома. Мне должны сейчас позвонить, я поговорю и приду.

'Цок–цок–цок…' Что я ему, цирковая лошадь?
Первое, что пришло Фрэн в голову, когда она вошла в гостиную, – это то, что женщина здесь наверняка не живет. Вес здесь говорило о хозяине–мужчине: кричащие, дисгармонирующие цвета, тяжелая, крепкая мебель.
Фрэн часто бывала в чужих домах, это было частью ее работы. Она знала, как много обстановка в доме может рассказать о тех, кто там живет. Она научилась видеть признаки домашнего счастья. Или хаоса.
В комнате царил неформальный, 'творческий' беспорядок, это была территория холостяка. Начать с того, что хозяин не в состоянии был даже выбросить прочитанную газету. Она наткнулась взглядом на воскресные приложения двухмесячной давности. А книг, разложенных на журнальном столике и вокруг, было столько, что можно было открыть библиотеку! Фрэн присела, чтоб прочесть названия, и поразилась, насколько совпадают их вкусы.
Выпрямившись, она продолжала осмотр. Фотографии на стенах отсутствовали, и Фрэн это не удивило. Фотографии обычно развешивают женщины –как напоминания о семейных событиях.
Девушка взяла в руки красиво расшитую подушечку, которая лежала на стуле, и так увлеклась ее разглядыванием, что не услышала, как Сэм вошел в комнату. Она обернулась только тогда, когда почувствовала на себе его взгляд.
Фрэн растерянно заморгала, не выпуская из рук подушечку. Судя по всему, Сэм успел не только поговорить по телефону, но и умыться, и даже побриться. Еще надел темный кашемировый свитер, плотно облегающий широкие плечи.
Темно–синие глаза Локхарта стали еще темнее, и Фрэн показалось, что его взгляд пронизывает ее насквозь, как острый меч. Господи, подумала она, а ведь он действительно неотразим.
Прижимая к груди подушечку, как защитную кирасу, Фрэн хмуро смотрела ему в глаза.

– Решили взять ее домой? – мягким голосом спросил он.

Фрэн опустила взгляд на подушку. На одной стороне было вышито слово «Сэм' в рамочке в форме сердца, составленной из вышитых алых цветочков. На другой – надпись: 'Любовь, которая дарована, не может быть отнята'.

– Очень красиво, – сказала она. Интересно, кто это вышивал? – Очень, очень красиво.

Только почему он замкнулся, ушел в себя?