— Я однажды сказала Бримстоуну, что никогда не оставлю его, и слову своему изменять не собираюсь. Я попаду туда, даже без твоей помощи.
— И как же ты планируешь это осуществить?
— Есть способы, — ответила она уклончиво. — Но мне было бы гораздо проще, если бы ты взял меня с собой.
Действительно проще. Кару предпочла бы совершить это путешествие с Акивой, нежели с Разгатом.
— Я не могу тебя взять. Портал охраняется. Ты будешь тут же убита.
— Похоже, вы, серафимы только и делаете, что убиваете кого-то, не задумываясь.
— Монстры сделали из нас тех, кто мы есть.
— Монстры.
Кару подумала о смеющихся глазах Иссы, суетливое хлопотание Язри и её успокаивающие прикосновение. Кару и сама порой называла их монстрами, но ласково, так же, как и Сусанну звала бешеной. Из уст Акивы это слово звучало просто отвратительно.
— Твари, дьяволы, монстры. Если бы тебе довелось по-настоящему узнать хотя бы одну химеру, то не стал бы судить их так однозначно.
Он опустил глаза, так ничего не ответив, и нить разговора была похоронена в напряженном молчание. Она подумала, что Акива выглядит очень бледным, судя по всему, он всё еще неважно себя чувствует.
Кару обхватила ладонями свою большую глиняную чайную кружку без ручек. Она держала ладони на кружке, чтобы согреть их после долгого несколько часового пребывания на холоде, на вершине собора и чтобы избежать случайного воздействия магии своих татуировок на Акиву, сидевшего напротив неё в точно такой же позе, обхватив ладонями кружку, так что Кару очень хорошо могла рассмотреть его татуировки: черные полоски на всех кончиках его пальцев.
Каждая полоска шла наискосок и была похожа на зарубцевавшийся шрам, и Кару подумала, что в отличие от её тату, эти линии были порезами, в которые втерли сажу от ламп. Чем дольше она рассматривала их, тем сильнее ее охватывало странное чувство, будто она знакома с этими шрамами или знает что-то о них. Это было ощущение, как будто она балансировала на грани осознания, и это вожделенное понимание постоянно от неё ускользало, будто она пыталась разглядеть крылышки пролетающих мимо пчел, но ей никак это не удавалось.
Акива проследил за её взглядом и было видно, что ему стало неловко. Он поерзал, накрыл одну руку другой, словно стараясь разгладить свои татуировки.
— Твои татуировки тоже обладают какой-нибудь магией? — Спросила Кару.
— Нет, — ответил он.
Ей показалось, что его ответ прозвучал грубовато.
— Тогда для чего они? Они что-то означают?
Он не ответил, тогда Кару протянула свою руку и провела по ним пальцами, совершенно не отдавая отчет своим действиям. Они были сделаны в классической манере 'счет по пять': каждые четыре вертикальные полоски были перечеркнуты по диагонали пятой.
— Это счет, — сказала она, слегка проводя пальцем по одной 'пятерки' на его указательном пальце правой руки, а потом по следующей (пять, десять, пятнадцать, двадцать). И каждый раз, когда она прикасалась к нему это было подобно электрическому разряду и откликалось в желанием переплести свои пальцы с его (Боже, да что не так с ней?!) и даже поднести его руки к своим губам и поцеловать его отметины…
А затем, к Кару пришло понимание. Она просто знала и всё. Она знала что означают эти полоски и отдернула руку. Она смотрела на него, а Акива просто сидел, и выглядел таким незащищенным, готовый к любому вердикту, какой бы она не вынесла.
— Это подсчет убитых тобой, — сказала она слабым голосом. — Убитых химер.
Он не стал ничего отрицать. Даже, если бы она напала на него, Акива не стал бы защищаться. Его руки оставались всё там же где и были, как будто они закостенели, но Кару прекрасно видела, что он борется с желанием спрятать их.
Она дрожала, не в силах оторвать взгляда от этих полосок, думая о тех, к которым она прикасалась — двадцать на одном только указательном пальце.
— Как много, — сказала она. — Ты стольких убил.
— Я солдат.
Кару представила, что её собственные четыре химеры могут быть мертвы и прикрыла свой рот ладошкой, опасаясь, что её может стошнить. Когда он рассказывал ей о войне, это выглядело так, будто эта самая война велась где-то в другом мире. Но Акива был настоящим и сидел прямо напротив неё, и реальность была таковой, что он был настоящим убийцей. Как зубы, разбросанные по столу Бримстоуна, каждая линия означала пролитую кровь, но не волков и тигров, а смерти химер.
Она пристально посмотрела на него… И, как ей показалось, заметила некую перемену: будто на какой-то, едва уловимый момент его скорлупа треснула и выявила на свет нечто еле заметное, а затем это нечто пропало, как будто ничего и не было. Акива был всё тем же Акивой и не более того, словно ничего и не произошло, но это проблеск…
Кару услышала будто со стороны свой нерешительный голос, который возможно обращался к тому Акиве, что на долю секунды показался из своей скорлупы.
— Теперь у тебя их больше.
— Что? — Акива вопросительно посмотрел на нее — а потом его будто молнией ударило. Он внезапно подался вперед, его глаза были широко распахнуты и сверкали, своими резкими движениями он опрокинул свою чашку с чаем. — Что? — Почти крикнул он. Кару отпрянула назад, но Акива схватил её за руку. — Что ты имеешь в виду, говоря, что ТЕПЕРЬ их больше?
Кару покачала головой. Больше отметин, вот что она имела в виду. И вдруг в этот самый момент она кое-что увидела: Настоящего Акиву, сидящего напротив неё. И тут же произошло нечто невероятное — Акива улыбнулся. Не мрачный изгиб уголков губ, а удивительно теплая улыбка, такая красивая, что у Кару защемило сердце. Его глаза тоже улыбались, они светились радостью и счастьем. Какая резкая перемена. Если он был прекрасен даже тогда, когда был мрачен (не то слово!), то когда Акива улыбался, он был просто великолепен.
Но Кару готова была поклясться, что на самом деле улыбался не он.
Не он, а тот, другой Акива, лишь на мгновенье показавшийся ей, и на руках которого было гораздо меньше отметин, а некоторые пальцы и вовсе были чистыми от них.
Её рука все ещё покоилась на его руке, лежавшей в лужице пролитого чая. Официантка вышла из-за стойки и стояла, с неуверенным выражением лица, держа наготове полотенце. Кару убрала руку и откинулась назад, позволяя девушке прибраться на их столику. Всё время пока убиралась, официантка то и дело поглядывала на Акиву и Кару. Закончив, девушка, запинаясь, спросила:
— Я хотела спросить… мне очень интересно, как вы это проделали?
Кару посмотрела на неё, не понимая о чем та говорит. Официантка была примерно её лет, полнощекая и раскрасневшаяся.
— Прошлой ночью, — пояснила она, — вы летали.
Ах, ну да, когда они с Акивой летали.
— Вы там были? — Спросила Кару.
Это казалось бы странным совпадением.
— Хотела бы, — ответила девушка. — Я видела вас по телевизору, в утренних новостях.
'Блин' — подумала Кару. 'Блин!'
Рука Кару потянулась к её сотовому, который непрерывно надрывался трезвоном и дребезжал на протяжение часа или около того, и посмотрела на экран. Сотовый 'сообщил' о пропущенных вызовах и смсках, в основном, от Сусанны и Каза.
Проклятье.
— А страховочные тросы были? — Спросила официантка. — В новостях сказали, что не нашли никаких веревок или вроде того.
На что Кару ответила.
