Она прошла прямо к их столику и встала перед Акивой. Она была настроена очень решительно, готовая наброситься на него, но когда его увидела, по-настоящему, её решимости поубавилось. По выражению её лиц стало понятно, что Сусанна борется сама с собой, — между решимостью порвать Акиву на лоскуты и благоговейным трепетом перед ним. Благоговение взяло верх в этой битве. Она покосилась на Кару и беспомощно вымолвила с изумлением,
— Вот черт! Ты! Должна! Ему отдаться! Немедленно!
Это было так неожиданно, и Кару к тому же была уже на пределе, поэтому она не сдержалась и расхохоталась. Она откинулась в кресле, продолжая заливаться смехом: мягкий, искрящийся смех Кару вызвал еще одну перемену в Акиве. Теперь он смотрел на неё с такой пронзительной надеждой, что от этого взгляда её проняла дрожь, она почувствовала себя такой… прозрачной.
— Нет, я серьезно, — сказала Сусанна. — Немедленно. Согласно природному биологическому отбору нужно стремиться заполучить лучший генетический материал. А он, — она изящным движением руки махнула в сторону Акивы, — и есть самый лучший генетический материал из тех, которых я когда-либо встречала.
Она придвинула кресло и уселась рядом с Кару, и теперь они вдвоем словно картину разглядывали серафима.
— Фиала должна бы проглотить свои слова обратно. Ты непременно должна в понедельник привести его в качестве модели.
— Ага, — ответила Кару. — Я уверена, что он с радостью согласиться оголиться перед стадом людишек…
— Стриптиз ради искусства! — Напустив на себя важный вид, парировала Сусанна.
— Ты собираешься нас знакомить? — Спросил Акива.
Язык химер, на котором они общались на протяжении всего времени, теперь звучал неуместно — эхом другого мира.
Кару кивнула, прекращая смеяться.
— Простите, — сказала она, и быстро представила их друг другу. — Несомненно мне придется переводить, если вы захотите спросить что-нибудь друг у друга.
— Спроси его, влюблен ли он в тебя, — тут же осведомилась Сусанна.
Кару чуть не поперхнулась. Она полностью развернулась в своем кресле лицом к Сусанне, которая уже подняла руки вверх, прежде чем Кару успела что-либо возразить.
— Знаю, знаю. Ты не собираешься его об этом спрашивать. Да тебе и не нужно. И так видно, что он по уши увяз. Ты только взгляни на него! Боюсь как бы он не поджег тебя своими безумными оранжевыми глазищами!
Кару должна признать, что насчет глаз Сусанна права. Но любовь? Это же нелепость и глупость. Она так и ответила Сусанне.
— Хочешь знать, что является глупостью? — Спросила Сусанна, всё еще изучая Акиву, который выглядел смущенным под напором её взгляда. — Очень редкое наличие высокого лба у представителей мужской части населения — вот это глупость. Из-за этого внешней мужественности наносится непоправимый урон. Мы могли бы использовать его как осеменителя, чтоб возродить эту особенность внешности.
— Бог ты мой. Что это за трёп о спаривании и осеменении?
— Я всего лишь предложила, — резонно ответила Сусанна. — Я, конечно, прусь по Мику, но это не значит, что не могу внести свой вклад в размножение высоких лбов. Так сказать принести пользу генофонду. Ты ведь тоже хочешь этого, верно? Или, возможно… — Сусанна кинула на Кару быстрый взгляд. — Ты уже?
— Что?! — Кару была просто в ужасе. — Нет! Да кто я по твоему такая?!
Она была уверена, что Акива ни слово не понял, но ему явно было интересно. Он спросил у Кару что сказала Сусанна, и она почувствовала как на её лице вспыхнул румянец.
— Ничего, — ответила она на химеровом языке. И добавила на чешском, с очень серьезным видом, — Она. Ничего. Не сказала!
— Еще как сказала! — Пискнула Сусанна, подражая маленькому ребенку, который хочет, чтобы обратили внимание на её шалость, и веселясь от души повторила, — Спаривание! Осеменение!
— Суз, прошу тебя, уймись, — беспомощно умоляла Кару, и очень радуясь тому, что эти двое говорят на разных языках.
— Ладно, — сдалась её подруга. — Я могу быть вежливой. Наблюдай.
И она обратилась к Акиве.
— Добро пожаловать в наш мир, — сказала она при этом преувеличенно жестикулируя. — Надеюсь, вы получаете удовольствие от этого посещения.
Еле сдерживая улыбку, Кару перевела.
Акива кивнул.
— Спасибо, — и обратился к Кару, — Будь добра, передай ей, что её представление было прекрасно.
Кару передала.
— Знаю, — согласилась Сусанна.
Это была её обычная реакция на комплименты, но Кару видела, что ей была приятна похвала.
— Это была идея Кару.
Кару не стала никак это комментировать, а вместо этого сказала.
— Она сильна в искусстве.
— Как и ты, — ответил Акива.
Настала очередь Кару быть польщенной.
Сусанна сказала ему, что они обе посещают школу искусств, на что Акива ответил, что в его мире нет ничего подобного; только обучение какому-либо ремеслу. На что она ответила, что является своего рода подмастерье, потому что происходит из рода ремесленников и поинтересовалась у Акивы, не из семьи ли он военнослужащих.
— Можно и так сказать, — ответил тот.
Его братья и сестры были солдатами, как и его отец в своё время. Слово отец Акива произнес довольно резко, и Кару уловила в его голосе враждебность и не стала давить, поэтому разговор вернулся обратно к искусству.
Кару фильтровала их беседу, потому что даже примерное поведение Сусанны требовало фильтрации, но на удивление всё протекало легко и просто.
'Даже слишком легко,' — думала Кару.
Почему ей было так легко смеяться вместе с этим серафимом, и не вспоминать о сожженных порталах, и маленькое опаленное тельце Кишмиша, его учащенное сердцебиение, которое проиграло битву со смертью? Она должна была постоянно напоминать себе, и даже сдерживать себя, когда она смотрела на Акиву, её осторожность и сдержанность так и норовили дать деру.
Через некоторое время, Акива заметил, кивая в сторону Сусанны,
— А она на самом деле не очень-то и страшная, как ты меня пугала.
— Ну, ты обезоружил ее. Ты умеешь произвести нужное впечатление.
— Я? Кажется, вчера с тобой это не сработало.
— У меня больше оснований, противостоять твоему шарму, — ответила она. — Я должна всегда напоминать себе, что мы враги.
Как будто тень проскользнула между ними. Выражение лица Акивы опять стало прежним, он убрал свои руки под стол, пряча свои татуировки от нее.
— Что ты только что ему сказала? — Спросила Сусанна.
— Я напомнила ему что мы враги.
— Цыц, какими бы ни были ваши отношения, но вы не враги.
— Но это так, — ответила Кару, и это было правдой, хоть её тело стремилось убедить в обратном.
— Тогда почему вы любуетесь закатами и попиваете чаёк вместе?
— Ты права. Я не знаю, что делаю, не знаю, зачем.
