Он выписал и эту фразу. И подчеркнул ее дважды.
В западнославянской мифологии осина фигурирует в случаях с подменными детьми. Чтобы вернуть подменыша, его били, положив на осиновые ветки. Характерны так же представления о том, что в каждом скрипучем дереве томится душа умершего грешника, которая просит прохожих помолиться за нее.
«Подменные дети… Подменыши».
Пальцы похолодели и покрылись потом. В этих словах что-то было. Узнавание, как скальпель — точно и ощутимо, кольнуло прямо в сердце.
Глеб вернулся к указателю и отыскал там нужное слово.
Подменыш — мифологический персонаж славянской демонологии, под которым понимается ребенок, рожденный от нечистой силы и подброшенный людям взамен похищенного. Главным признаком подменыша был частый плач, капризы, отсутствие аппетита, или, наоборот, ненасытная прожорливость. Ребенок становился малоподвижным, отличался хмурым видом и неприветливым нравом.
«Вот тебе, блин, и сказки с мифами! Вот тебе и здравомыслие и эпоха информации! Боже ж ты мой!».
Самым надежным способом вернуть своего ребенка было битье подменыша розгой, пока подбросивший его демон не заберет своего уродца, одновременно возвратив матери настоящее дитя.
Чтобы предотвратить возможную подмену, ребенку на руке завязывали красный шнурок или надевали красную шапочку. Старались ни на минуту не оставлять его без присмотра: во время сна ночью мать не решалась повернуться к нему спиной, строго следили, чтобы на его лицо не падал лунный свет…
Глеб настолько увлекся, что перестал делать записи, жадно глотая текст страницу за страницей.
За этим занятием время пролетело незаметно. Из состояния глубокой задумчивости его вывела скрипнувшая дверь. В комнату вошла Настя. Глеб захлопнул книгу и вздрогнул от неожиданно громкого звука. Не было никакого смысла читать дальше. Информации и так было больше, чем достаточно.
Неуклюже встав, он направился к Анне Олеговне.
— Спасибо.
— Понравилась книга?
— Да. Очень интересно.
— Это хороший автор.
— Да. Вот, ваша ручка. Книгу отнести на место?
— Не надо. Я поставлю сама. Заходите почаще.
Глеб не сообразил, что ответить.
— Зайду, — сказал он.
Библиотекарша улыбнулась.
— До свидания.
— До свидания.
Настя не спросила его ни о чем, хотя по всему ее виду можно было понять, что она томится любопытством. Глеб тоже помалкивал, находясь под впечатлением от прочитанного и пытаясь хоть как-то уложить в голове новую информацию. Отчасти он уже был готов к мистическому объяснению событий, но такой резкий и грубый поворот в эту сторону оказался для него неожиданным.
Они миновали маленькую булочную и, повернув за нее, оказались на детской площадке. Парочка карапузов резвилась возле небольшой горки, а их мамаши, сидя на скамейках, что- то неторопливо обсуждали. Зрелище источало мир и покой. Увидев Глеба и Настю, мамаши замолчали и с любопытством проводили их глазами. Очевидно, молодая парочка, бредущая куда-то в полном молчании, показалась им примечательным зрелищем.
Ребята устроились в плотной тени старого тополя, укрывшись за ним от посторонних взглядов.
— Похоже, тебе удалось очаровать нашу Анну Олеговну.
Настя улыбнулась.
— Ага.
— Ну, ты так и будешь молчать?
Глеб моргнул и нахмурил лоб.
— Я расскажу тебе кое-что, но это только для тебя. Ладно?
— Какая волнующая романтика! Хорошо.
— Все началось на следующий день после того, как я приехал на ферму.
Глеб старался излагать события во всех подробностях, которые только мог вспомнить. Не доверяя собственной памяти, он хотел, чтобы Настя стала «второй копией» истории, к которой можно будет обратиться, если…
«Если что?»
Дядя и тетя не принимались в расчет. Он подозревал, что они пребывали в состоянии вне игры, выполняя лишь роль статистов. Примадонной явно была Аленка, а он сам находился «при ней».
Глеб рассказал про поход в лес; о том, как они с дядей на следующий день отыскали поляну; о фотографиях, тумане, мухах и крестах. Немного замявшись, рассказал о своем утреннем походе в лес.
Настя слушала внимательно и увлеченно, будто ей пересказывали детективную историю. Перечисляя события, Глеб получил возможность взглянуть на них со стороны и увидел, как все они выстраиваются в логическую цепочку, которая никак не могла быть чередой случайных разрозненных эпизодов. Существовала невидимая еще, но совершенно явная нить, на которую они нанизывались, как костяшки на счетах.
Когда он закончил, Настя повернулась к нему и сказала:
— Если все это правда, то вы попали в беду.
Глеб кивнул.
— Да уж. Знать бы только, что это за беда. А ты ничего не слышала о той деревеньке, которая была на месте фермы?
— Нет. Но я могу поспрашивать. Здесь полно стариков, которые еще мамонтов помнят.
— Только не говори зачем.
— Не скажу. Скажу, что мне нужно для школы.
— Правильно.
— А у тебя самого есть идеи, что там у вас происходит?
— Не знаю. Мне начинает казаться, что мы угодили между двумя какими-то силами.
— Точно! Темной и светлой. Я тоже думаю, что туман вас бережет. Вот это да! Жуть!
— Жуть… Совершенно не понятно, что там за силы. Колдовство какое-то или, может, что-то естественное.
— Да ничего не естественное! Ты сам посмотри — этот ваш туман, который не боится ветра, фигуры темные, кресты — это точно что-то сверхъестественное!
— Не верю я в такое.
— Знаешь что? У нас тут есть тетушка одна. Знахарка. Говорят, настоящая. Может к ней сходить?
— Не надо.
— Почему?
— Да потому что пойдут разговоры. Старушечьи пересуды. Не надо.
— Зря ты. Она сплетничать не будет. Она не такая.
— Все равно не надо. Может, потом.
— Ладно. Я только предложила.
Малыши у горки громко спорили, кому ехать первым. Глеб некоторое время смотрел на них, а потом сказал:
— Я сегодня еще кое-что узнал. Смотри.
Он протянул Насте свой листок, на котором делал заметки в библиотеке. Она развернула его и стала читать. Глеб украдкой любовался на нее, подмечая, как она хмурит лоб и прищуривает глаза. Внезапно захотелось ее обнять, прижать к себе, почувствовать ее. С трудом подавив наваждение, он отвернулся и стал смотреть в сторону.
— Ты думаешь, твоя сестра подменыш?
— Не знаю.
— И что будешь делать?
— Пока ничего.
