унималось; и он поторопился в город по делам.
Однако потребность общения сильнее даже гордости; и великий мистер Брэндон временами бывал рад-радешенек спуститься со своей высоты и пообщаться с вульгарными людьми, в чьем доме' он был жильцом. Но, как мы говорили, он это делал всегда с видом особого снисхождения, давая присутствующим понять, какую великую честь он им оказывает.
И вот однажды он был так необычайно любезен, что принял приглашение первого этажа, переданное ему в коридоре мистером Джеймсом Ганном, сказавшим, что, мол, больно видеть, как джентльмен ест от субботы до субботы одни лишь бараньи котлеты; и если мистер Брэндон не против познакомиться с самым что ни на есть чертовски славным малым, его другом Свигби, человеком, который держит собственный выезд и имеет на расходы пять сотен в год; и если его соблазнит сочный кусочек, вырезанный из наилучшего свиного окорока, в какой когда-либо вонзался нож (хоть не ему бы это говорить!), то они сегодня обедают ровно в три, и миссис Г. с дочерьми будут весьма польщены, если он почтит их своим обществом.
Гордеца позабавили обороты речи, к которым прибег мистер Ганн, выполняя эту миссию, гостеприимства; и в три часа он предстал в задней гостиной, откуда имел честь повести миссис Ганн (в очаровательном желтом платье из mousseline de laine [16], и к нему огромный красный тюрбан, ferroniere и пузырек с нюхательной солью, прицепленный на колечке прямо к жирной и влажной руке) в 'контору', где стоял накрытый к обеду стол. Барышни Макарти были одеты с не меньшим вкусом. Одна села справа от гостя, другая рядом с жильцом-нахлебником, мистером Фитчем, который в великолепии своей пышной бороды, сиреневого бархатного жилета, свеженапомаженных длинных волос, рассеченных пробором точнехонько посередине и спадавших завитками на воротник, был бы, право же, неотразим, будь этот воротник хоть немножко, хоть чуть-чуть белее.
Мистер Брэндон тоже надел лучший свой костюм. Сколько бы ни щеголял он презрением к своим хозяевам, ему хотелось произвести на них самое благоприятное впечатление, и он не преминул сообщить миссис Ганн, что во всем мире, кроме него самого, только лорд Такой-то является обладателем жилета, подобного тому, который так ее восхитил, — ибо миссис Ганн была чрезвычайно благосклонна и действительно расхвалила жилет, дабы щегольнуть своим жильцом перед другом и почитателем мастера Ганна, мистером Свигби человеком со средствами, который тем не менее был завсегдатаем клуба при 'Сумке Подмастерья'.
Об этом клубе гость мистера Ганна мистер Свигби и сам мистер Ганн вели перед обедом превеселый разговор, наперебой припоминая все шутки обо всех членах клуба.
Мистер Брэндон, чувствуя себя главной персоной за столом, безудержно отдался своим наклонностям и нарассказал миссис Ганн всяческих историй о половине всей английской знати. Миссис Ганн со знанием дела толковала про оперный театр; и объявила, что считает Тальони лучшей в мире певицей.
— Мистер… э… Свигби, вы когда-нибудь видели, как танцует Лаблаш? спросил мистер Брэндон у джентльмена, которому его представили по всей форме.
— Где, в Воксхолле, что ли? — сказал Свигби, только что вернувшийся из поездки в Лондон.
— Да, на канате. Удивительный артист!
На что мистер Ганн рассказал, как он был однажды в Воксхолле, когда в Лондоне чествовали иностранных принцев; а мадам высказала свое веское мнение и о них. Потом разговор перешел на фейерверки и ромовый пунш; причем мистер Брэндон уверял девиц, что Воксхолл — это самое аристократическое место, и добавил, что почел бы за честь потанцевать там с ними кадриль. Словом, Брэндон пустился в такую тонкую иронию, что за столом ни одна душа его не понимала.
Стол, согласно плану, посланному позже милорду Синкбарзу, выглядел так:
Мисс Каролина Мистер Фитч Мисс Л. Макарти
-----
1 |картофель| 3
-------------------------------
Мистер | Жареный сви- Три кусочка Отварная | Миссис
Джеймс | ной окорок с сельдерея в треска, а затем | Джеймс
Ганн. | луком и шал- стакане. баранье рагу. | Ганн.
| феем. |
-------------------------------
2 | капуста | 4
-----
Мистер Свигби Мисс Мистер Брэндон
Б. Макарти
'1' и '2' — это кувшины с портером; '3' — кварта эля: любимый напиток миссис Ганн; '4' — бутылка отличного золотистого хереса — благодатный дар виноградной лозы, купленный мистером Ганном в 'Сумке Подмастерья' за один шиллинг девять пенсов.
Мистер Ганн. Отведайте этого хереса, сэр. Пью ваше здоровье и весь к вашим услугам, сэр. Это вино, сэр, уступил мне в виде особого одолжения мой… гм!.. поставщик, который уделяет его своим клиентам только в небольших количествах и ввозит его, сэр, прямо из… гм… из…
Мистер Брэндон. Из Хереса, разумеется. В самом деле, мне думается, это самое лучшее вино, какое мне случалось в жизни пить — то есть, конечно, за столом простого горожанина.
Миссис Ганн. Ах, конечно, стол простого горожанина!.. Мы не носим титулов, сэр (мистер Ганн, позвольте вас побеспокоить — еще ломтик от корочки, с краю), хотя мои бедные милые девочки, смею вас уверить, состоят ^в родстве — по их покойному отцу — кое с кем из первейшей аристократии в нашей стране.
Мистер Ганн. Чепуха, дорогая моя Джули. Ирландская аристократия, сами понимаете, какая ей цена? А кроме того, мне сдается, девочки не больше ей сродни, чем я.
Мисс Белла (мистеру Брэндону, доверительно). Бедный папа должен вам казаться ужасно вульгарным, мистер Брэндон.
Миссис Ганн. Ах, я понимаю, мистер Брэндон, вы, конечно, не привыкли к таким речам; и я вас очень прошу, уж вы извините мистеру Ганну эту грубость, сэр.
Мисс Линда. В самом деле, мистер Брэндон, уверяю вас, у нас есть всякое родство, и низкое и высокое. Может быть, не менее высокое, чем у некоторых, хоть мы и не склонны постоянно говорить о знати. (Это был двойной выстрел: из первого ствола мисс Линда ударила по отчиму, из второго же метила прямо в мистера Брэндона.) Как по-вашему, разве я не права, мистер Фитч?
Мистер Брэндон. Вы совершенно правы, мисс Линда, сейчас, как и всегда; но боюсь, мистер Фитч не уделил должного внимания вашему тонкому замечанию: потому что, если я правильно понимаю смысл того прелестного рисунка, который он выводит вилкой на скатерти, его душа сейчас погружена в его искусство.
А мистеру Фитчу того и надо было, чтобы все на свете так думали. Он откинул волосы со лба, поглядел блуждающим взором и сказал:
— Извините, сударыня, это правда: мои мысли витали в тот момент далеко, в областях маво йискусства.
Он и впрямь думал, что поза его удивительно изящна и что большой гранат в его перстне на указательном пальце все общество, конечно, принимает за рубин.
— Искусство — это очень хорошо, — заметил мистер Брэндон, — но меня удивляет, что сейчас, когда перед вами столь прелестные произведения природы, вам недостаточно думать о них.
— Вы имеете в виду картошку, сэр? — сказал недоуменно Андреа Фитч.
— Я имею в виду мисс Розалинду Макарти, — учтиво возразил Брэндон и от души посмеялся простоте художника. Но комплимент отнюдь не смягчил мисс Линду, только укрепив ее в обидной уверенности, что Брэндон над ней потешается, и ее неприязнь соответственно возросла.
Тут как раз вошла мисс Каролина и заняла назначенное ей место по левую руку от мистера Ганна. Для нее приставлен был старый, колченогий деревянный табурет, в то время как все другие сидели за столом на
