Пропадут, попадут клоунам на завтрак, но не пойдут.
Спецназовец нарочито медленно сел в седло.
— Да кто ж так стремя выворачивает? — Волобуев подошел помогать.
Антон смотрел на его огромные мужицкие руки, ладно прилаживающую амуницию, и стальное сердце его сжалось, когда он представил эти ловкие работящие руки мертвыми и холодными.
— Может, пойдете? — сделал он последнюю попытку их уговорить. — Пропадете же порознь, мужики.
Они лишь упрямо качали головами. Антон сокрушенно подумал, что кулаками у него всегда получалось гораздо лучше, чем убеждением.
Неожиданную помощь он получил от Ивана. Хотя почему неожиданную. У него оперативная память почти в два раза мощнее. Иван повернул голову и уставил на Куцего свой фирменный немигающий взгляд.
— Пропадешь. А тебе пропадать нельзя, ты теперь единственный из семьи остался.
Нельзя, чтобы на тебе род кончился. Тебя твой зарубленный папаша на тот свет не пустит, так и будешь тенью по Перегону век вековать.
— А что я? — Смутился тот, да и не только он, Антону тоже сделалось не по себе, задета была свежая рана парня, он и так себе места не находил. — Да я завсегда. Я с вами пойду!
Он перешел на их сторону, с другой остался Волобуев в единственном числе. Этот не пойдет точно, решил Антон. А жаль.
— Пошли, — позвал Куцый.
— Не пойду, — замотал тот головой.
— И ты пойдешь, — заявил Иван таким тоном, что силач вскинулся:
— Это почему же?
— Дороги из Перегона ты не знаешь, заплутаешь без нас.
— Пришлый ее тоже не могет знать, — резонно возразил Волобуев.
Антон собрал всю свою непорядочность в кулак, чтобы соврать. В принципе, если придерживать одного направления, выйти было можно. Куда-нибудь.
— Дорогу покажу я, — безапелляционно заявил Иван.
Силач подозрительно уставился на него в ответ. Этого здоровяка не переглядишь, не пацан Куцый. Оставалось только врать напропалую.
— Ты же помнится, говорил, что в Ахангаран не ходил, коняка?
И тогда искин совершенно авторитетно заявил:
— В Ахангаран не ходил. А ИЗ АХАНГАРАНА ШЕЛ!
— Ну, ты и врать! — восхитился силач, Антон произнес те же слова по внутреннему коммуникатору.
Антон подумал, что искин врет точно так же, как только что готовился соврать он.
Он взял его грех на себя. И вообще слишком часто Иван стал его выручать, даже чуть не погиб во взорвавшемся катере. Вторая попытка, мелькнула вдруг мысль, и он поежился. Он слишком привык к своему искину, тот словно стал частью его, братом. Да они и были братьями — два квазиживых организма, имеющие одну общую судьбу.
— Ладно, — добродушно махнул рукой силач Антону. — Твоя взяла. Командуй.
Он тоже перешел незримую черту и присоединился к ним. Антон смотрел на чумазые лица этих людей, совершенно чуждых его эпохе, и дороже этих лиц у него сейчас никого не было.
Но надо было торопиться. Бутон собирался цвести.
Клоуны нагнали их спустя час. Если бы Антон не сканировал местность и не услышал врага первым, людей, а возможно и искина он бы потерял.
Спутники повалились в ближайшую ложбину, и стали торопливо закидываться лежалым мусором и землей.
Антон прятался последним и проверял маскировку каждого. Приятно удивил Иван, втянувший в себя ноги и голову и превратившийся в опутанный питающими проводами ящик, после чего погрузился в почву подобно подводной лодке, так что и маскировать было особенно нечего. Оставшийся на поверхности жалкий пук разноцветных проводов Антон оборвал и тоже закопал.
Потом он занялся собой, произвел пару движений, и его не стало. Спецназовец растворился, словно призрак в тумане.
Их было семеро. Семь безжалостных убийц. Антон увидел их издалека, и некоторое время казалось, что они идут прямо на него. Лишь потом стало понятно, что они пройдут чуть левее.
Когда они подошли ближе, он разглядел их лица и был неприятно поражен. Теперь он знал причину их странного прозвища. На клоунах были лица убитых.
Впереди шли Куцые, все трое. Отрезанные головы были водружены на место, так же торчали непокорные вихры, и лишь жутковатые швы на шеях напоминали о произошедшей трагедии. Спецназовец подумал, хорошо, что Куцый-младший не видит это завораживающее зрелище, у парня могли не выдержать нервы.
Следом шел Поджидай. Глаза его были прозрачны, сквозь них высвечивалась пустота.
За бывшим предводителем шли Артамон со своей несчастной женой.
Замыкала шествие килярва, ослепительно белокожая, с глазами настолько узкими, что они казались закрытыми. Ее кукольное личико было прекрасно.
Спецназовец было усомнился, что убил уже красавицу однажды, потом понял, что одна из уцелевших килярв сняла кожу с лица убитой и надела на себя. Наверное, ей нравилась красота подружки, и она давно пестовала это намерение.
Оборотни передвигались молча и слажено, словно единый организм. Даже шагали в такт, так что шаг сливался в один. Безмолвный отряд смерти.
Когда жуткий караван приблизился на кратчайшее расстояние, и уже готов был начать удаляться, чуткая килярва что-то заподозрила и, внезапно припав на руки, стала по-собачьи обнюхивать землю. Нос на чужой коже свесился ноздрями почти до самого грунта, но спецназовец был уверен, что она ищет не запах.
Снова как в случае с Всадником Тьмы он с ходу ушел в транс.
Огромная равнина. Огромная пустынная равнина. Кругом на многие мили ни единой живой души. На этот раз Антон стал землей. По нему много ходили, он измельчился, перемололся в песок. Податливый, текучий, ветерок переносит его с места на место.
Движения килярвы стали замедленными. Она уже не тянулась так жадно к земле. Тут действительно только она одна. Килярва потеряла след. Она поднялась, потеряв к происходящему всякий интерес. Поправила съехавшую маску, приладив болтающийся нос на место, и бросилась догонять колонну.
В движениях ее засквозило нечто механическое. Словно бежала боевая машина.
Монотонные повторяющиеся движения.
Дождавшись, пока клоуны удалятся на безопасное расстояние и не смогут их увидеть, Антона стал поднимать своих.
Беда не приходит одна. Если с людьми было все нормально, то при распаковке у коня не вышли задние ноги. Уперевшись передними копытами в землю, искин мог только елозить задом, правда, довольно энергично.
— Может пристрелить его, чтобы не мучился, — глубокомысленно изрек Волобуев. — Даром что железный, даже мясо не съешь.
— ТЕБЯ БЫ САМОГО ПРИСТРЕЛИТЬ, — гневно написал конь. — АНТОН, НЕ БРОСАЙ МОЕ ТЕЛО.
Антон не знал, на фига искину тело, но не уважить просьбу партнера не мог.
Под неодобрительные взгляды Волобуева и Куцего Антон взвалил на плечо коня, тот оказался тяжел как кусок свинца.
— Ну и куда идти? — с ленцой поинтересовался Волобуев.
— За клоунами!
— Интересное дело. А если они нас подкараулят? Что ж самим в пасть лезть?
— Клоуны идут в Ахангаран!
— Ты уверен?
У Антона едва не сорвалось, что в противном случае они бы не надели маски убитых людей. Вместо этого он сказал, что все другие дороги ведут к смерти, потому что эта долина проклята Великим К.Г.
Не тратя более слова, Антон перехватил коня удобнее и решительно зашагал по едва видимым следам. Напуганный его словами, маленький караван торопливо двинулся вслед спецназовцу.
Вскоре равнина закончилась, и снова потянулись холмы. Местность выглядела еще более зловеще, чем все, что они видели до сих пор. Если до этого встречались остатки разгромленной техники, брошенный серперные батареи, то теперь холмы сверкали девственной пустотой. Перегон в этом месте не допускал даже намека на чужое присутствие. Гладкие от мха холмы выглядели абсолютно безжизненно.
— На самом деле, проклятое место! — пыхтел Волобуев.
Тем удивительнее был увиденное ими посверкивание золотистого оттенка на вершине одного из холмов. Караванщики как по команде остановились.
— Что это могет быть? — спросил Куцый.
— Похоже на золото, — не подумав, сказал Антон, наскоро в походном режиме проведя спектральный анализ.
Волобуев алчно предложил глянуть.
— Это может быть ловушка! С чего бы там золоту лежать? — возразил Иван.
Не успел Антон глазом моргнуть, как силач одной ручкой удалил с его плеч неподъемный груз и уложил наземь.
— Пошли! — сказал он.
Куцый как по команде устремился вперед. Они за ним.
Поднимались они дольше, чем рассчитывали.
Наверху мох отсутствовал, зато вперемежку лежали куски пластика и металла.
Скорее всего, здесь разбился контейнер, уроненный с катера. Катер над Перегоном?
Занятно. Антон шмыгнул носом, но все эти размышления вымело у него из головы, едва он вступил на ровную площадку на самой вершине.
Зрелище было и впрямь невиданное.
Площадка была беспорядочно завалена золотыми статуями, выполненными в натуральную величину. Поначалу Антон думал, что это люди, потом понял, что ошибся.
Десятки, если не сотни монументов изображали мегалаков. Они были запечатлены в трудно воспринимаемых с человеческой точки зрения позах и ракурсах, что свидетельствовало, что скульптор тоже был нечеловек.
В его мастерской руке виделось четкое знание чужой физиологии, характеров и любовь, безумная любовь к своей расе.
Антон остановился перед фигурой молодой самки. Она была даже красива: короткая шерстка гладко зачесана, маленькие кошачьи уши игриво прижаты, глаза кокетливо развернуты вбок. И она была полностью обнажена, в ладная фигуре было даже что-то сексуальное.
