— Звери из земли пришли в город?
Колотун быстро глянул на Мамочку и ответил неохотно.
— Да.
Пастух возбужденно закричал.
— Мы думали! Мы знали! Мы видели, они шли под землю. Далеко на восходе, там, где видно город. Они шли к городу по нам. Много-много-много. Мы бежали на закат. Они не гнались. Шли к большому городу. Вашему городу. Теперь нас мало-мало. Мало слабых. Мало детей. Мало женщин, чтобы рожать. Пастушата исчезнут!
— Я не очень расстроено выгляжу? — спросил Колотун.
Пастух не понял сарказма.
— Нет.
Он указал пальцем на Колотуна.
— Я вижу. У вас две женщины. Молодые. Ваш город умер. Пастушата примут. Снова. Не как раньше. Раньше мы были сильными. Сейчас — слабые. Примем вас, как слабые. Дадим еду и собак. Оставайтесь. Звери из земли уйдут. Мы придем в город.
— Город умер. Поищите себе людей в других местах.
— Нас мало. Пастушата станут стадом. Люди на снегу сильные. Люди в городе слабые. Пастушата придут к сильным и станут стадом. Нет. Мы пойдем к слабым. В город.
— Счастливого пути, — сказал Колотун и мотнул стволом. — Уводи своих, или я их передавлю.
— Ты глупый-глупый, — разочарованно сказал Пастух, отступая еще на шаг. — Ты уедешь, кончится еда, будешь голодать. Кончится черная вода, останешься на снегу. Ты замерзнешь и умрешь на снегу. Твои люди замерзнут и умрут.
— Отводи людей, — зло повторил Колотун. — Живо!
Пастух несколько секунд смотрел на него из-под нахмуренных бровей, потом резко развернулся и быстро пошел назад, размахивая руками вверх-вниз. Колотун поднял стекло и передал ружье Мамочке.
— Давайте все в пассажирский.
Никто не пошевелился.
— Ну, быстро!
Вездеход тронулся. Пастушата спешно растаскивали сани к обочинам, освобождая дорогу. Прыгали собаки, метались люди, плакали испуганные дети. Теперь Колотун и сам видел, как тех мало — всего пять, все на центральных санях. Женщин тоже мало. Не врал Пастух.
Вездеход беспрепятственно миновал Пастушат и, набирая скорость, поехал дальше.
Спустя четверть часа в кабину забралась Мамочка. Она уселась в пассажирское кресло и стала смотреть в окно.
— Дешево отделались, — сказал Колотун. — Я уж боялся, что влипли. Надеюсь, больше у нас не будет теплых встреч.
Мамочка не ответила. Она сидела, сцепив руки на животе, погруженная в себя, хмурая. Колотун тоже замолчал.
Вездеход продвигался вперед, сквозь нарастающую метель. Над дорогой сгущались сумерки. Колотун включил огни. За окнами гудел ветер, плотная снежная взвесь застилала обзор. Несколько раз колеса соскальзывали с дороги, и Колотуну приходилось ловить сползающую на обочину машину. Через час борьбы он остановил вездеход.
— Все, приехали. Жаль подальше уйти не удалось, но в такую пургу и темень двигаться нельзя.
Он посмотрел на Мамочку.
— Ты как?
Она повернулась к нему.
— Нам надо поговорить, Колотун.
— Нам с тобой?
— Нам всем.
В течение всего ужина Мамочка молчала. Колотун не торопил ее, предчувствуя нехорошее. Когда с едой было почти покончено, она сказала, глядя в маленькое окно-бойницу:
— Я много думала в последнее время. О нашем будущем.
Она умолкла. Надолго, минут на пять. Никто не вступил в разговор, все сидели молча и ждали.
— Я вот что поняла — нет у нас будущего. По крайней мере, у меня. Что мы хотим? Куда мы едем? В город, которого нет. Слушаем… ее. Глупо. Даже не смешно. Мы ставим на кон свои жизни, а что взамен — слова таракана. Да, может быть, она и права. Может быть, и есть Большой Город, и стоит рискнуть жизнью, чтобы добраться до него…
— Большой город, — пробормотала Принцесса, пальцем выскребая дно своей миски.
Мамочка не обратила на нее внимания. Она посмотрела на Колотуна.
— Но я рискую не только своей жизнью, понимаешь? Мне скоро рожать. Мне страшно, понимаешь? Я не хочу умереть где-нибудь в глуши, не хочу, чтобы умер мой ребенок. Я очень боюсь за себя и за него. Если мы пойдем дальше, что будет со мной? Что будет с ним?
— Ну… — замялся Колотун. — Тебе когда рожать?
— Через четыре недели.
— Мы можем успеть.
— Или не успеть. И потом, как ты видишь мои передвижения без вездехода? Я не смогу идти. Мне и по Городу было не просто ходить, а по снегу… А что будет, если мы ничего не найдем? Кто примет роды? Ты?
Колотун сжал руками голову.
— Не надо вам было меня вытаскивать. Куда вам с беременной?
— Да не говори ты ерунды! Справимся. Останемся в вездеходе или найдем какое-нибудь место получше. Ты родишь. Рожают же люди сами, не такое это хитрое, наверное, дело. Мы будем на подхвате. Что за чушь тебе в голову лезет?
— Это не чушь, Колотун. Это очень, очень серьезно. Все, что ты говоришь — мило, конечно, но это глупости. Даже если я и ребенок останемся живы, если мы найдем какое-нибудь место, то я… Я не смогу оставить ребенка рядом с этой людоедкой. Никогда, Колотун! Никогда-никогда!
Мамочка не посмотрела на Ноя. Он опустил голову.
— Ты подожди, все можно решить, — сказал Колотун. — Надо подумать.
— Я очень много думала, — повторила Мамочка. — Но все как-то безнадежно. Сегодня я увидела выход. Настоящий, реальный. Мне он очень не нравится, но, мне кажется, это единственное для меня решение.
— Какое?
— Я уйду к Пастушатам. Ты сам слышал, им нужны женщины. Им нужны дети. Они меня примут.
Колотун вскочил с места, едва не стукнувшись головой в низкий потолок отсека.
— Ты с ума сошла! Даже не думай! Идти к этим зверям, это… Это…
— Даже звери любит своих детенышей, — возразила Мамочка. — Пастушата знают, как жить вне города. Они помогут мне родить. Уберегут, потому что и я, и мой ребенок им нужны. А здесь мы только барьер между вами и этой тварью.
— Да что ты говоришь! Какой барьер? Что за ерунда? Ной, не сиди сиднем, скажи ей, что она ошибается. Скажи, что выгонишь девчонку, если надо. Скажи ей! Что за дикость!
Ной молчал. Принцесса, настороженная громкими криками Колотуна, прижалась к его ноге.
— А может она права?
— Что? Что ты сказал?
Ной не ответил. Колотун шагнул к нему.
— Я сейчас сам вышвырну твою девку. И тебя, если будешь дергаться.
Принцесса зашипела. Мамочка схватила Колотуна за руку.
— Сядь! Еще только драки между вами не хватало! Он сказал честно, за это я ему благодарна. Хуже нет, чем молоть языком, а потом…
— Ты мне не веришь? — спросил Колотун.
— Верю. Я верю, что ты сам веришь в свои слова. Я люблю тебя, Колотун, но я не могу принять этого, понимаешь? Не могу. У меня нет сил.
— Черт знает, что такое!
Колотун неохотно сел на место.
— Давайте спать, — сказала Мамочка. — Все мы очень устали. Завтра будет не простой день.
— Ты ложись, а нам с Ноем надо поговорить.
— Только не лезь в драку. Не делай хуже, чем есть. На самом деле, я уже все решила.
Колотун кивнул и встал. Посмотрел на Ноя.
— Пойдем. Подышим.
На улице мело. Ной и Колотун встали с подветренной стороны, укрывшись за вездеходом от летящего снега. Принцесса уселась на корточки возле колеса и с беспокойством крутила головой.
— Значит, говоришь, она права? — спросил Колотун. — Хочешь отдать ее этим выродкам?
— Не преувеличивай. Они ее примут, как свою. Я действительно считаю, что они позаботятся о ней и ребенке лучше нас.
— Нет, Ной. Не так ты думаешь. Я скажу тебе, как ты думаешь. Ты хочешь сохранить свою зверушку любой ценой, даже ценой жизни Мамочки. Я не знаю, зачем она тебе: самолюбие свое хочешь потешить, или ты на дырку ее планы строишь — мне, честно, наплевать. Я вот что знаю — она с нами не поедет. И клал я на большой город и всю остальную хрень. Мамочка останется здесь. С тобой или без тебя. Вот такая моя мысль. Решай. Выгоняешь девку и едешь с нами, или уходишь с ней. Прямо сейчас решай, потому что в вездеход она больше не залезет.
Ной почувствовал, что его трясет. От холода или от ярости, он не знал — ему было все равно. Он замотал головой.
— Нет!
— Ну, тогда не обижайся. Ты мне нравился. Ты хороший парень, но, извини уж, в последнее время тебе здорово свело мозги. Вали отсюда. Кое-какие припасы я тебе оставлю.
