Закрыв голову руками, Ольгуца укрылась в объятиях госпожи Деляну.
— Что с тобой, Ольгуца? Что случилось?.. Что, скажи, Ольгуца?
— …
— Ты что, язык проглотила? Ты!!
— Улетела! — глухо вскрикнула Ольгуца, пряча лицо в складках платья госпожи Деляну.
— Кто?
— Летучая мышь! — крикнула она, дрожа от страха и обнимая мать.
Громкое мяуканье прорезало тишину.
— Где?
— …Уф! Улетела.
Госпожа Деляну закрыла глаза и вздрогнула. Мягкий, волосатый оборотень черной тенью промелькнул на фоне вечерней звезды.
— Ну, Ольгуца! Она улетела… Правда, улетела!
— Не верю.
— Ольгуца, брось дурачиться!
— Папа, она улетела? — спросила Ольгуца, косясь уголком глаза.
— Да, да! Улетела.
Ольгуца подпрыгнула и впилась взглядом в Дэнуца.
— Я была уверена, что ты смеешься! Я не позволю тебе смеяться надо мной! Я никого не боюсь.
— Кроме летучих мышей! — тихо прошептал Дэнуц, вытягивая под столом ноги.
— Молодец, Дэнуц! — одобрил господин Деляну.
Внешне Дэнуц ничем не выдал себя, опасаясь, что все поймут, что творится у него в душе.
Ольгуца хмурилась не больше секунды, потом рассмеялась.
— Верно!.. Как хорошо, что она улетела!.. Папа, почему я боюсь летучих мышей?
— Спроси у мамы!
— Мама, ты не знаешь, почему я боюсь летучих мышей?
— Откуда же мне знать? — пожала она плечами, украдкой поглядывая на господина Деляну.
— Но почему же тогда папа велел спросить у тебя?
— Спроси у него!
— А я знаю, — многозначительно кивнула головой Ольгуца.
— Почему же?
— Сказать?
— Скажи.
— Потому что ты тоже боишься летучих мышей!
— Ольгуца, не дерзи!
— И я боюсь летучих мышей! — призналась Моника, еще не оправившись от испуга.
— Конечно. Ведь ты мой друг.
«До чего же глупа Моника», — пожалуй, даже с некоторым уважением подумал Дэнуц: ведь никто, кроме кошек под столом, которым он отдавил хвосты, не знал, как он испугался.
— Дэнуц, сложи свою салфетку.
Салфетку Ольгуцы сложила Моника, так что глаза Дэнуца встретили разочарованный и к тому же настороженный взгляд сестры, которая наблюдала за ним. Значит, Ольгуца не забыла о его шутке на ее счет!.. Дэнуц сосредоточился на своей салфетке.
— Мама, давай разговаривать по-французски, — предложила Ольгуца, украдкой взглянув на брата.
— Конечно! — согласилась несколько удивленная, но довольная госпожа Деляну.
— Мама, можно выйти из-за стола? — спросил Дэнуц, стараясь держать себя в руках.
— Почему, Дэнуц? Побудь с нами. Мы все вместе будем разговаривать.
Дэнуц моргнул, судорожно глотнул и подчинился. Месть Ольгуцы только начиналась.
— Ольгуца, que fais-tu en ce moment?[6] — спросила госпожа Деляну.
— Са c'est trop simple, maman! Poses-moi une autre question… plus difficile: n'est-ce pas, mon frere?[7]
— Est-ce que tu as mal a la tete, mon frere?.. Dis vrai! Si c'est oui, que je ne te derange plus![8]
— Оставь меня в покое! — пробурчал Дэнуц, вспыхнув.
— Voyons, mon petit, dis cela en francais, au moins… Дэнуц, comment dit-on en francais:[9] оставь меня в покое?
— Laisse-le tranquille, maman, il ne comprends pas![10] — сказала Ольгуца, выражая свое презрение словами, тоном и движением губ.
— Ольгуца, sois plus aimable![11]
— Mais puisque je dis la verite, maman![12]
Господин Деляну прикусил губу. У него билось сердце от гордости, что Ольгуца свободно и с хорошим произношением разговаривает на языке, который он едва знал, да и то больше понаслышке. «Вот уж, действительно, темперамент адвоката!» — с сожалением подумал он.
— Ольгуца, tu n'as pas raison![13] — вступилась госпожа Деляну за Дэнуца, с трудом сдерживая улыбку.
— Qu'il le prouve![14] — ответила Ольгуца.
Дэнуц знал французский не хуже Ольгуцы. Но ему не хватало смелости, чтобы говорить. Он стеснялся, как стеснялся декламировать стихи в гостиной, полной людей.
— Allons, mon petit, reponds,[15] — настаивала госпожа Деляну.
Кровь бросилась ему в голову. Собравшись с силами, он выбрал выражение, которое много раз слышал от господина Деляну, и бросил Ольгуце по-французски:
— Je m'en fiche![16]
— Alors, va te coucher![17] — сурово ответила госпожа Деляну.
Дэнуц вышел. В прихожей было темно. Он вернулся на балкон и уселся на лестнице вместе с собаками, которые не знали французского, но зато умели кусаться… Моника тем временем перешла в стан врагов…
— Патапум, comment font les avocats?[18]
— Гав-гав!
— C'est bien!.. Патапум, comment font les magistrats?[19]
Патапум закрыл глаза и упал как подкошенный.
— Видишь, Моника!.. Даже Патапум говорит по-французски! — громко сказала Ольгуца, проходя вместе с Моникой мимо Дэнуца.
Дэнуц, все так же сидя на лестнице среди собак, стиснул зубы и патриотически промолчал.
— О чем ты задумалась, Алис?
— …Да так, ни о чем… мы стареем… Дети взрослеют…
— Да…
— И завтра-послезавтра дом опустеет… а мы совсем состаримся…
— Что же делать?
— Ничего! Будем растить их и пореже смотреть на себя в зеркало…
— Зеркала теперь уже существуют только для них, да и мы тоже.
Они помолчали…
— Ольгуца и Моника, наденьте пальто. И ты, Дэнуц!
— Да и ты, Алис, а то простудишься!
Словно какое-то движение прошло по небу или, быть может, по земле. Не было ни ветра, ни даже
