— Что?
— Ничего… Мама болтает глупости.
Сердце у нее сжалось… Когда созреют каштаны, Дэнуц уже будет в Бухаресте… Пустота в доме, пустота в душе…
Послышались удары ногой в дверь.
— Откройте!
Аника распахнула дверь. Задыхаясь, в шляпе и пальто, накинутом на плечи, вошел господин Деляну.
— Это для Алис и для детей.
— Какого года?
— Ммм, девятьсот шестого.
— Принято, — воскликнул Герр Директор, внимательно изучавший этикетку, в то время как его пальцы исследовали пробку с проволочной сеткой.
— Григоре, взгляни…
— Счастлив видеть настоящую пыль на бутылке с вином!
— …на бутылке с вином из Котнара, — уточнил господин Деляну тоном непревзойденного знатока геральдики.
— Посмотрите, что вы сделали с моей скатертью!
Посреди стола господин Деляну поместил бутылку, подложив под нее салфетку. Темная бутылка с залитой воском пробкой была покрыта пылью и паутиной, накопившимися за те годы, что она стояла в погребе.
— Аника, пойди в комнату к девочкам и позови их.
— Давайте садиться за стол.
— Как мы рассядемся?
— Дэнуц со мною рядом, — решила госпожа Деляну, обнимая сына за плечи.
— Значит, меня вы гоните вон! — возмутился Герр Директор.
— Ты сядешь поближе к шампанскому. А мы, молдаване, — вместе с Дэнуцем и котнаром.
— Отрекаюсь от Сатаны!
— Зато он не отрекается от тебя!
— А где же Ольгуца? — обратилась госпожа Деляну к Монике.
— Tante Алис, Ольгуца… Ольгуца говорит, что она спит, — прошептала Моника, почти проглотив слово «говорит».
— Это не годится. Ольгуца должна обязательно быть здесь.
— У нее голова болит, tante Алис.
— Ну-ка, пойду посмотрю, что с ней, — поднялся господин Деляну, чувствуя, что здесь что-то нечисто.
Можно войти?
— …
— Ольгуца.
Господин Деляну приоткрыл дверь, огляделся и тихонько направился к постели Ольгуцы.
— Ты спишь? — спросил он, гладя ее волосы.
— Нет, — ответила она, не открывая глаз и не разжимая стиснутых кулаков.
— У тебя болит голова?
— Нет.
— Тогда почему ты отказываешься выпить бокал шампанского за Дэнуца?
— Не хочу.
— Посмотри-ка на папу.
Из-за черных ресниц сверкнули черные глаза. И, словно открытые глаза непременно требуют от человека определенной позы, Ольгуца поднялась и села на кровати. Она смотрела, не мигая, прямо перед собой.
— А! Я вижу, ты огорчена! Ну-ка скажи папе: что случилось?
— Я правда огорчена.
— Почему?
— Потому что я права.
— Да ведь это радость, Ольгуца, а не огорчение!
— Нет. Я права, а ты нет… а я хочу, чтобы ты всегда был прав.
Господин Деляну с трудом сдерживал улыбку. Ольгуца погрозила ему пальцем: это означало, что обида проходит.
— Ну-ка, объясни в чем дело.
— Папа, — сердито сказала Ольгуца, — кто я по-твоему?
— Ты-ы? Моя дочь.
— А еще кто?
— Дочка своей мамы.
— А кто еще, папа?
— …приятельница деда Георге.
— Перестань, папа! Тебе хочется меня рассмешить, а мне не до шуток! Ну, скажи, папа.
— Я уже дошел до конца! Скажи лучше ты сама.
— Папа, а кто по-твоему Дэнуц?
— Ага! Твой брат.
— Так, значит, он мой брат?
— Конечно.
— Папа, ведь Дэнуц для меня такой же родственник, что и для вас с мамой?
— Да, Ольгуца, — улыбнулся господин Деляну.
— И, значит, если бы я была такой же взрослой, что и мама, я была бы мамой Дэнуца?
— Да. У него было бы две мамы. Бедняга!
— Папа, я ведь не шучу… Значит, я его сестра только потому, что я маленькая…
— Нет, Ольгуца! Ты сестра Дэнуца, потому что вы оба наши дети.
— Конечно, папа. А я что говорю!.. Значит, я все равно что мама для Дэнуца, только я маленькая, а мама большая. Но и я тоже буду большая.
— Ты обиделась на папу за то, что он отправляет Дэнуца в Бухарест?
— …
— Скажи, Ольгуца, ты ведь знаешь, что папа тебя слушает с большим интересом.
— Папа, а почему вы меня не спросили?
— Ты очень любишь Дэнуца?
— Конечно!.. Я его сестра. Но почему вы меня не спросили?
— …Право, не знаю!.. Уж таковы родители, Ольгуца: нет у них доверия к детям. И, возможно, они не всегда… правы.
— Ты рассердился, папа?
— Нет. Я, может быть, нахмурился, сам того не желая.
— Папа, я не хочу тебя огорчать. Мне хочется, чтобы ты был прав… А почему плакала мама?
Рука господина Деляну ласково коснулась ее руки.
— Тебе ведь тоже не по себе, папа. Я уверена.
— И тебе, Ольгуца! И вообще всем родителям! — грустно пошутил он.
— Вот видишь, папа! А меня вы и не спросили!
— Ольгуца, а ты знаешь, что Дэнуц хочет ехать? Он сам решил, никто его не принуждал… Ну, что же, в конце концов…
— А я знаю: он поступает так, как хочет Герр Директор.
— Дядя Пуйу любит Дэнуца так же, как и все мы. Он желает ему добра… иначе, нежели мы… но, я
