с громким криком Дебора перемахнула через вершину, увлекая его за собой.
Он почти повис у нее на спине, все еще находясь в ней, и поцеловал ее в затылок. И вдруг у Деборы защипало под веками от необъяснимого странного чувства. Она знала, что им многое предстоит сказать друг другу, многое решить, но впервые в жизни ей не хотелось говорить о чувствах. Ей хотелось просто чувствовать. Она нащупала руку Джордана, сжала ее, и в такой позе они на какое-то время замерли. Неподвижные, ставшие единым целым.
Сердце Деборы колотилось, дыхание было неровным, и ей даже думать не хотелось о том, в каком состоянии сейчас ее платье. И вдруг она начала тихонько хихикать.
— Что тебя рассмешило? Только не говори, что ты смеешься над моей техникой.
Она повернула голову, нашла губами его губы и быстро его поцеловала.
— Твоя техника выше всяких похвал. Я смеюсь потому, что у меня перестала болеть голова.
— Иногда хороший секс многое излечивает, — задумчиво проговорил Джордан, и Дебора знала, что не только о ее больной голове речь.
Он поцеловал ее долгим, неторопливым поцелуем. Он никуда не спешил, и тело Деборы, изголодавшееся по сексу, стремительно вернулось к жизни. На этот раз Джордан раздел ее донага, целуя и лаская каждый постепенно обнажаемый им участок. Дебора сняла с него галстук, расстегнула его сорочку и распахнула ее. Он стащил туфли, она сбросила босоножки, и они с двойным глухим стуком упали на пол. Джордан целовал ее грудь, ласкал ее соски, как, он знал, ей нравилось. Играя, они возбуждали друг друга, пока оба не начали задыхаться от желания. Дебора открылась ему навстречу, и Джордан наполнил ее собой. Когда он вошел в нее, она испытала нечто незабываемое. Глаза его были такими серьезными, а тело таким родным, таким сокровенным для нее. Они двигались медленно, нежно.
— Я люблю тебя, — сказал он.
Прошло столько времени с тех пор, как они в последний раз испытывали подобную близость, что Дебора почти забыла, какое это чудесное ощущение.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она. Потом они стали двигаться быстрее, жарче, еще жарче, пока жар этот не вылился в последний, слившийся в один крик.
Потом они лежали, обнявшись, грудью в грудь, и Дебора слышала глухое биение сердца Джордана.
— Мне так этого не хватало, — сказала она.
— А мне не хватало тебя.
Вот так, в этом второсортном мотеле, мимо которого мчались машины и где пахло жидкостью для дезинфекции, они наконец заговорили о том, о чем, как Дебора только сейчас осознала, им следовало начать говорить много месяцев назад.
— Мы как дети сапожника, что ходят без сапог, — сказала она со смешком, когда поняла, как сильно они отдалились друг от друга за эти месяцы отчуждения. — Я так рада, что мы вернулись на верную тропу.
Джордан поднялся и пошел в ванную. Дебора улыбнулась, заметив, что он так и не снял носки. Как могла она допустить, чтобы работа отвлекла ее от главного: от отношений с любимым человеком, которые заслуживали не меньшего времени и внимания?
Она вскочила с постели, полная сил и энергии.
— Но знаешь, чего я никак не могу понять?
— Чего? — спросил он из ванной.
— Я не могу понять, зачем женщина, которая называет себя виртуозом разрывов, послала ко мне в офис того парня. Вначале я подумала, что она из ужасной породы людей, которым надо постоянно делать гадости другим, но когда мы поговорили, она показалась мне вполне приличной дамой.
В ванной стало тихо. Джордан вышел, настала ее очередь. Когда же Дебора вышла из ванной, думая, что сейчас начнется очередной раунд, она обнаружила, что Джордан, полностью одетый, сидит на краешке кровати. Он выглядел забавно. Смущенным. Виноватым. Не отдавая себе в этом отчета, Дебора прижала руку к сердцу.
—Джордан? Что это?
— Я должен тебе кое-что рассказать.
— Хорошо. — Она подошла и села рядом с ним на кровать. По какой-то причине ей тоже захотелось одеться, вероятно, потому, что Джордан был одет. Одевшись, Дебора снова села рядом с ним.
— Это нелегко. — Он смотрел вниз, на свои сжатые руки.
— Ничего, — сказала она. Дебора решила, что она помолчит и даст ему возможность собраться. Стараясь унять сердцебиение, она слегка прикоснулась к его руке.
Дебора ждала. Он умел и любил говорить, прекрасно мог выражать свои мысли, и поэтому, видя его таким — зажатым, безъязыким, неуверенным в себе, — она испытала очень неприятное предчувствие.
Не в силах больше выдерживать молчания, она воскликнула:
— Джордан, пожалуйста, говори! Ты меня пугаешь! Он тяжело вздохнул.
— Я нанял Хлою Флинт, чтобы она разорвала наши отношения.
Дебора долго училась. Она была опытным психоаналитиком. Двенадцать лет она изучала модели поведения, основы взаимоотношений, различные методы терапии. Она могла бы последовать сейчас любой из изученных ею моделей, реагируя на его слова. Однако то, что она сделала, не укладывалось ни в одну из моделей, не описывалось в учебниках, не упоминалась в ее руководстве по проведению сеансов. Реакция была детской — из ее собственного детства. Она завизжала:
— Что ты сделал?!
— Прости. Я знаю, что поступил плохо…
— Я ничего не понимаю! Почему ты обратился к ней?
— Я не хотел делать тебе больно. Не хотел, чтобы разрыв повлиял на наши рабочие отношения.
Дебора замахала руками, словно отмахивалась от мухи.
— Нет, не это! Почему ты решил со мной порвать?
Молчание.
— Джордан, мы оба психоаналитики. Мы занимаемся тем, что консультируем людей, когда у них трудный период.
Он смотрел на свои руки, и вдруг до Деборы дошло очевидное.
— О Боже. У тебя кто-то есть?
— Прости, — сказал он.
Она упала навзничь на уродливое покрывало из полиэстра. И уставилась в потолок. На потолке она увидела раздавленного комара, и эта клякса напомнила ей картинку из теста Роршаха.[21]
— Я — отвратительный штамп. Персонаж пошлых анекдотов. Я написала книгу об идеальном общении, идеальной любви, а тем времени мой партнер, которого я считала идеальным, трахает другую.
— Вообще-то я ее не трахал, — сказал Джордан. И его интонации, интонации ученого мужа, никак не вязались с грязным словом, которое он употребил. — Но должен признаться, что меня потянуло к другой женщине.
— К кому? Кто она?
— Художница. Студентка университета.
— Одна из твоих студенток?
Джордан читал лекции по психологии. Выходит, не одна Дебора демонстрировала здесь шаблонные модели поведения. Как это изъезжено — студентка, влюбляющаяся в профессора. Почти так же, как пациентка, влюбляющаяся в своего психоаналитика.
— Нет, я познакомился с ней на одном из мероприятий, устраиваемых кафедрой. На одном из тех, куда ты не поехала из-за занятости.
От Деборы не ускользнул сарказм, прозвучавший в его словах. Ей хотелось его ударить.
— Только не смей сваливать все на меня, ты, жалкий трус! Ты что, не мог сам поговорить со мной? Тебе понадобилось нанять чужого человека, чтобы порвать со мной? — Она вскочила. — Не могу поверить, что я только что занималась с тобой сексом!
— Прости, — сказал Джордан. — Я отвезу тебя домой.
Деборе хотелось послать его ко всем чертям. Пусть катится. Но похоже, у нее совсем не осталось сил. Их не было даже на то, чтобы вызвать такси и одной уехать из этого мерзкого мотеля.
По дороге к ее дому они не разговаривали. Джордан пару раз пытался что-то сказать, но Дебора затыкала ему рот. Дебора понимала, что в своем теперешнем состоянии она легко может сказать что-то такое, о чем потом пожалеет. Того, что она могла сейчас сказать Джордану, с точки зрения здравого смысла и прицела на будущее говорить не стоило. И она молчала. Кроме того, ее не оставляло ощущение, что вся ее жизнь была грандиозным провалом. Анекдотом.
Она сама была анекдотом.
Глава 21
Стефани бросила сумочку на пол своего кабинета в доме у Хлои. Хлои не было, и Стефани могла делать все, что хотела. Поэтому она открыла металлический шкафчик для документов и с силой захлопнула дверцу. Грохот получился страшный. Приятно. Удовлетворяет. Войдя во вкус, Стефани выдвинула ящик стола и проделала с ним ту же процедуру.
— Боже, по-моему, кто-то здесь в ярости, — произнес спокойный голос с британским акцентом.
Стефани вздрогнула.
— О, простите. Я думала, вас нет.
По аристократическому лицу хозяйки дома пробежала тень некоторого изумления.
— Так вот чем вы занимаетесь, когда меня нет? Гремите ящиками? Учту на будущее и буду сидеть дома.
— Обычно я этим не занимаюсь, потому что обычно я не испытываю потребности кого-то убить.
Хлоя кивнула.
— Дело в Рафе. Он выглядел довольно мрачным, когда приехал.
— Этот надменный идиот… — Сквозь гнев начало пробиваться чувство униженности. Неужели он с ней только из-за этого? Из-за потребности быть героем? Вызволять из беды заблудших особ? Стефани буквально тошнило от мысли, что он считает ее таковой. — Могу я вас кое о чем спросить?
