маленькой верандочкой с крашенной белым садовой мебелью. Первое впечатление — отель дешёвым не выглядел.
Выбравшись из машин, мы зашли в большой дом, увидели пустую стойку портье и уже привычный бронзовый звонок на ней. Бонита только протянула руку, чтобы позвонить, как послышался голос:
— Иду! Уже иду!
Из ресторанного зала показался седой пожилой мужчина в лёгких брюках и белой сорочке, опирающийся на трость. Он приветственно взмахнул рукой и спросил:
— Добрый день! Чем могу помочь?
— Добрый день. Нам нужна комната на двоих, на две ночи, — ответила Мария Бонита.
— У нас есть хорошие комнаты здесь, и есть очень хорошие бунгало вокруг, — ответил джентльмен, указав рукой сначала на потолок, а затем куда-то за окна. — Что бы вы предпочли?
— В таком случае, лучше бунгало, — влез я в разговор, а Бонита лишь кивнула.
— Прекрасно. Это обойдётся вам в тридцать за ночь плюс страховой депозит. Итого — девяносто. Вот ключи… — снял он с доски ключ с увесистой бронзовой биркой и выложил на столик. — …Поедете по дорожке до самого конца, бунгало почти на берегу. Прекрасный вид, и по вечерам там ветерок.
Я протянул ему купюру в пятьдесят и две пластиковые двадцатки, расписался в книге как «Mrs. and Mr. Yartsev», и мы, поблагодарив за ключи, вышли к машинам. Нам достался домик под номером четыре, который стоял в дальнем углу сада. Остальные домики выглядели пустыми, и я подумал, что хозяин гостиницы тем самым проявил чувство такта, выделив нам самое уединённое место на своей территории.
Мы перегнали машины на крошечную стояночку возле домика, зашли внутрь. Огромная кровать с бронзовыми спинками. Туалетный столик в старинном стиле, сделанный настоящим мастером. Деревянные полы из толстых, потемневших полированных досок. Огромный трёхстворчатый шкаф с резными завитушками на массивных дверях. Как дань местной специфике — стоящая в углу ружейная пирамида с полочкой для пистолетов и крючками, чтобы развешивать разгрузки и прочую военную сбрую. Но и пирамида сделана из тёмного дерева, с выдумкой, и выглядит не хуже всего остального в комнате. В просторной ванной комнате даже не ванна, а маленький фигурный бассейн, выложенный плоской речной галькой вместо плитки. Большое зеркало на стене над встроенной в деревянный столик круглой фаянсовой раковиной.
— Que bueno…[51] — протянула Мария Бонита.
— Очень хорошо, — согласился я с ней. — Мне кажется, нам дали бунгало для молодожёнов.
— А мы разве хуже молодожёнов?
— Я старше большинства молодожёнов, — ответил я сокрушённо. — Я — «старожён», в таком случае. Синоним «старого хрыча».
Бонита схватила меня за руку:
— Пошли, надо проверить — а не врёшь ли ты…
Территория Конфедерации Южных Штатов, г. Алабама-Сити
24 число 6 месяца, понедельник, 23:40
Когда к вечеру у нас появилось свободное время, чтобы прислушаться к звукам, доносящимся с улицы, мы услышали музыку.
— Ресторан, — сказала Бонита, вытирая копну своих вьющихся чёрных волос после ванной и любуясь своим смуглым голым телом в зеркале шкафа.
— Он самый, — подтвердил я. — Это нам намёк.
— На что? — не поняла она.
— Что без пищи и при таком образе жизни я могу умереть, — ответил я честно.
— Ещё немножко продержишься, — последовал категоричный ответ. — Впрочем, уговорил, я отведу тебя поесть.
— Спасибо, mamita, — спаясничал я.
— Bon proveche, — последовал ответ в той же тональности.
— Вот когда ты соизволишь одеться и дойти со мной до ресторана, тогда и будешь приятного аппетита желать, — заговорил я наставительно. — А пока…
— Пока помолчи и дай мне подумать, что надеть. — Она нахмурилась в задумчивости. — Надеюсь, гладить не придётся.
— Надевай всегда маленькие платья в обтяжку, — высказал я компетентное мнение. — На них ни единой морщинки на тебе не образовывается.
— Ты умный, — кивнула она. — И я умная, потому что никогда не ношу свободных платьев.
— Чтобы не гладить?
— Чтобы ты меня гладил, — отрезала она категорично. — Всё, не мешай, мне нужно накраситься. И ногти, Madre de Dios[52], мои ногти! Мне нужен маникюр, и срочно. Секретные миссии и прочие житейские мелочи могут подождать.
— Конечно, — подтвердил я с готовностью. — Они всё равно такие секретные, что никто и не заметит, что на них наплевали.
У Бониты явно вызрела Великая Идея, и как раз наступил момент оповестить о ней мир. Так и случилось:
— Нам надо найти в городе парикмахерскую, — сказала она. — Ты завтра встань пораньше и выясни у портье или консьержа, кто тут есть, где в городе хорошая парикмахерская. Хорошо? А сейчас — жди. С такими ногтями ужинать я не смогу. Я быстро.
Отбросив полотенце на пол, она достала из своей сумки маникюрный набор и уселась на пуфик у туалетного столика.
С ногтями она справилась действительно быстро, в общем-то. С покраской и остальным туалетом — не больше сорока минут. Мне даже доверили подуть на лак. Разумеется, пока лак не высох, делать что-либо ещё было нельзя, поэтому следующие пятнадцать минут она поворачивалась к зеркалу разными сторонами своего тела, чтобы проверить, не появилось ли в нём каких-нибудь изъянов за последние сутки. Ещё минут пятнадцать ушло на прочёсывание спутанной мокрой гривы и одна минута на надевание трусиков, платья и сандалий. Нанесение лёгкого мейкапа потребовало не больше десяти минут, из которых девять ушло на внимательное разглядывание своего лица в зеркале. На создание хвоста из распущенных волос ушло минуты три, и ещё столько же на серьги, кольца на руки и ноги и браслет на щиколотку.
Хромающий хозяин отеля встретил нас у входа в ресторан. Он сказал, что на всякий случай придержал нам столик, но попросил нас впредь на вечер резервировать место заранее. Ресторан небольшой, но в городе он считается самым изысканным и очень популярен.
И впрямь весь зал был занят, кругом сидели люди. Свободен был лишь один столик на веранде, с которой зал слился после того, как были открыты высокие и широкие французские окна первого этажа. В дальнем конце зала наигрывал что-то негромкое пианист. Вполне серьёзного вида метрдотель провёл нас к столику, спросил о напитках и выдал нам два меню в обложках из тиснёной кожи.
И правда, ресторанчик-то выглядит не хуже многих из прошлой жизни. Публика без галстуков, правда, господствует культурно-спортивный стиль, как в гольф-клубе, но дамы в платьях. Правда, и на этом всём Новая Земля поставила свою печать — на площадке перед рестораном были припаркованы не «кадиллаки» и не БМВ, а всё те же бескомпромиссно внедорожные транспортные средства, которые и автомобилями называть язык не всегда поворачивался. Взять наш «перенти» — разве это автомобиль? Вездеход, трактор, что угодно, но право называться автомобилем «перенти» потерял в момент, когда его придумали.
Кухня была креольской — возможно, хозяин или шеф-повар прибыли сюда из Луизианы. Тем более что в речи хозяина слышался намёк на акцент «байю». Мы заказали телятину в остром соусе с креветками и бурым рисом и неплохое красное вино из окрестностей города Виго в Европейском Союзе, которое успело родиться и выдержаться восемь лет в Новой Земле.
Из-за соседнего столика вдруг поднялся высокий светловолосый парень лет под тридцать и подошёл к нашему столику.
— Ой, Джеймс! Как приятно вас встретить, — оживилась Мария Пилар.
— Добрый вечер, мисс Родригез, — поздоровался подошедший хорошо поставленным голосом с тягучим и каким-то «прыгающим» акцентом южных штатов. — Рад видеть вас здесь, в этом самом городишке. Добрый вечер, сэр, приятно вас видеть.
— Приятно вас видеть. Как поживаете? — Это уже я, протягивая ему руку.
— Джеймс, хочу представить вас моему мужу, Андрею Ярцеву, — оповестила его Мария Пилар.
— Вот это сюрприз! — воскликнул Джеймс. — Мистер Ярцев, поздравляю вас с женитьбой на самой красивой женщине этого мира. Андре… французское имя?
— Нет, Андрей, оканчивается на «Y». Русская версия Эндрю.
— Получается, что теперь я должен обращаться к вам как к миссис Ярцев? — обратился Джеймс снова к Марии Пилар.
— Нет, не должен, — категорично заявила она. — У меня по-прежнему есть имя.
— У меня тоже, — серьёзно сказал он. — Поэтому больше никогда не зовите меня «мистер Фредерик».
— А я и не звала никогда. Вы, Джеймс, слишком молоды, чтобы кто-то звал вас мистером, — засмеялась Бонита.
Я вспомнил этого парня — это был командир конфедератского конвоя. Тогда он был в камуфляже, шлеме и увешанный снаряжением, а теперь в лёгких светлых брюках и бледно- жёлтой рубашке «поло» выглядел совсем по-другому.
Джеймс тоже не сразу меня вспомнил, и по тем же причинам. Договорившись прогуляться к реке после ужина, мы расстались. Джеймс тоже был с девушкой и не хотел оставлять её за столом одну надолго.
— И с каких это пор ты стала миссис Ярцев? — поинтересовался я у Бониты. — Это ещё заслужить надо, пары ночей для этого не хватит.
— Поздно! — ответила она решительно. — Я получила это право с записи в книге регистрации! Ты сам написал, я не слепая.
Отбрила, ничего не скажешь.
— А ещё потому, что если мы живём вместе, то в Аламо лучше быть женатыми. — Она заговорила почти всерьёз. — Иначе решат, что мы заодно с этими либералами из Зиона, где нет почтения к институту брака и где процветают Men-on-Men relationship[53], за что, разумеется, полагается геенна огненная.
— Насчёт геенны согласен, но там действительно так всё серьёзно? — удивился я.
— Естественно! — Она даже чуть нахмурилась. — Это очень набожная публика. Кстати, Конфедерации это тоже касается — очень консервативное место, и люди склонны беречь традиционные ценности. И ещё нам лучше не пользоваться русским языком. Я не говорила по-русски в Аламо, и будет странно, если заговорю после трёхнедельного отсутствия. Ничего плохого ни о ком там сказать не могу, но люди очень удивятся. На спальню правила не распространяются. Никакие, — добавила она это уже по-английски.
Впрочем, у нас в запасе ещё испанский оставался — он и для спальни лучше некуда подходит.
Креольская кухня меня всегда впечатляла. Впрочем, как и любая другая, где злоупотребляют специями. Те места, где мне довелось когда-то жить, приучили к острой пище. Единственное, что оставляло меня равнодушным, — это китайская кухня. Хоть и острая, но, на мой взгляд, странная. А ту же индийскую, которая, по общему мнению, ставит рекорды по пряности, уплетаю за милую душу — за ушами трещит.
Вино тоже было хорошим. Я покачал бокалом на фоне белой скатерти. Вино стекало по хрустальной стенке вязкими, как будто глицериновыми каплями. Знаете, что это значит? То,
