И тут в доме появилось письмо без почтовых печатей, написанное знакомым почерком дочери Антонины Степановны, жены Сергея. В письме сообщалось, что под Навлей они попали в аварию: у Саши сломана рука, у Оли повреждены лоб и переносица. Они в больнице.
Позвонили в Навлю: да, была авария. Все правда. В машине - белой 'Волге' - ехали муж с женой и двумя детьми. У мальчика сломана рука, у девочки разбиты лоб и переносица. Но фамилия пострадавших другая. Как оказалось впоследствии, Сергей подъехал к Навле несколько позже той белой 'Волги'… До Брянска доехали благополучно. Но и там нечистая сила, похоже, достала бедного Юру. Наврала, как всегда: за пределы пятидесяти километров ее возможности все-таки распространяются…
История имела продолжение. Об этом я узнал из сообщения ТАСС. Оказывается, летом 1991 года в Подывотье побывали брянский экстрасенс Игорь Сенчилин и корреспондент ТАСС Леонид Свердлов. Когда зашли в дом Юры, упала записка: 'Сенчилин, зайди ко мне, поговорим по душам'. В процессе такого душевного, посредством записок, общения получили совет сходить к женщине, что якобы напустила на Сашу все это. Но по указанному адресу в доме никого не застали. Когда вернулись, нашли Юру в сильном возбуждении: глаза бегают, косится на печку и шепчет:
- Вот она, лицо круглое, красное, сейчас вон н. кровать села!
Решили замерить в доме радиационный фон. В основном норма, но у печи, где Юре виделось лицо, дозиметр дважды засвистел, цифры понеслись с бешеной скоростью. Остановились в пределах 500 микрорентген! Повторили замер - все то же самое…
Множество записок досаждали семье Владика, которая жила в Москве. Инициатором их появления оказался я. А дело было так. Поскольку в квартире с середины февраля 1991 года продолжались самовозгорания, я в свой очередной визит 23 февраля решил переключить внимание и усилия феномена на более безопасное занятие, а именно спровоцировать его на более осмысленные действия с целью установить контакт с ним. В тот день я пришел вместе с С. Г. Митрофановым, человеком уникальных знаний и возможностей. В 14.40 я ушел, сдав ему 'смену' и предложив попробовать вступить в контакт с феноменом: стуками, перепиской, голосом - как получится. Даже если под личиной феномена скрывается Владик, предполагал я, ему следует дать занятие, которое отвлекло бы его от творящихся безобразий.
Именно это и произошло. После нескольких возгораний началась переписка. Невидимка писал печатными буквами, подручными средствами: простым и Цветным карандашами, шариковой авторучкой, подпись 'Апапыня'. Появилась записка с завернутым в нее ключом от гардероба: 'пить остаться апапыня'. То же повторилось через 15 минут: 'в шкафу апапыня'. Открыли шкаф, там записка с требованием всей семьей как можно быстрее выехать в деревню, где Владик обычно проводит лето. В ответ на первую записку поставили стакан воды. Вскоре ее стало полстакана, рядом – записка: 'спасибо за воду апапыня'. Потом появилась вторая: 'я не мог'. Попросили дописать. Дописалась одна буква: 'я не могу'. Затем часть записок сгорела.
Далее пошли надписи на стенах: 'я не могу передать, что машина сломана иначе он меня отлупит' (машина для предполагаемой поездки была неисправна); 'если вы мне не верите то у вас все сгорит'. И перед сном: 'не думайте что я вам лгу, будет очень плохо'.
Наутро 24 февраля исчезли все вчерашние записки, одна из них сгорела на кухне возле мойки. Больше в тот день огня не было. Но зато появилось много записок с настоятельными требованиями поехать в деревню. Все они уничтожались огнем. Кроме одной: 'в деревню надо ехать вместе с Винокуровым. Апапыня'. Мне сказали, что Апапыня, видимо, разрешил сохранить эту записку для передачи мне. Ее сохранила на себе бабушка. Среди уничтожившихся были и такие: 'если вы поедите, то напишите на такой же бумаге и положите на кухонный стол, когда уедите гореть ничего не будет я останусь здесь и буду охранять квартиру'.
К вечеру Апапыня, видимо, проголодался и попросил запиской еду. Поставили тарелку макарон и стакан воды. Макароны исчезли, воды осталось полстакана. И опять записка: 'спасибо за воду и макароны хочу молока Апапыня'. Поставили стакан молока, вскоре молоко исчезло. И еще записка: 'извините меня, пожалуйста, я еще хочу теплых макарон и мяска, если можно. Апапыня'. Через некоторое время кусок мяса был откушен, макароны исчезли, рядом записка: 'спасибо'.
25 февраля с утра и до четырех часов дня опять возгорания и записки. Решили задобрить Апапыню тарелкой макарон с мясом. Не тронул, зато рядом нашли записку: 'мне это надоело'. Спросили, что надо, В ответ: 'хочу толченой картошки, свежего молока и мяса'. Через полчаса, в 18.52, пришел я.
Меня, естественно, интриговало, что моя фамилия фигурировала в записке. Поэтому, получив у Владика консультацию, как вступить в переписку с Апапыней, я тут же написал на листке из стопки бумаги, на которой велась вся переписка: 'Апапыня! Зачем мне надо ехать в деревню?' Это было в 19.00. Стали ждать ответ. С Владика я, естественно, не спускал глаз. Несколько раз подходили к столу - пусто. В 19.25 нашли под столом ответ: 'я вам полностью доверяю и поэтому я прошу постеречь Владика и Нину в деревне. Апапыня'. В 19.30 я запиской спросил Апапыню, будет ли он хорошо вести себя в квартире, если я поеду в деревню. Вскоре на обоях в коридоре нашли ответ: 'да хорошо'. А в 19.56 в коридоре же в полстены на обоях карандашом: 'винокуров мне нравится'.
Я невольно вспомнил Зинаиду Прокопьевну из-под города Николаева. В записке она была названа 'теткой Зиной'. Правда, мне черт в племянники пока не набивался, называл по фамилии, а не 'дядя Игорь'. И на том спасибо.
Завершение истории с записками наступило через два дня. Я пришел вместе с А. А. Шладинским и корреспондентом одной из всесоюзных газет. В основном при нас было спокойно, лишь однажды мой портфель перекочевал из коридора на диван спальной комнаты, шапка с шарфом Вовиной мамы оказалась на полу, да чудесная меховая шапка корреспондента - в раковине ванной комнаты: там из перевернутой вниз дном шапки, как из переполняемой кастрюли, потоками стекала холодная вода. Шапку первым обнаружил я, закрыл кран холодной воды и сообщил о случившемся владельцу. Все искренне переживали. Я попытался разрядить обстановку, сказал, что это второй такой случай, первый из мне известных, произошел со мной. Это действительно было несколько лет тому назад, причем в одной из раковин оказалась моя зимняя шапка, в другой - мой зимний ботинок. Я говорил и чувствовал, что даже если бы соврал, что и мое пальто оказалось в ванне с водой (чего не было - того не было), то и это не послужило бы утешением…
Ну а хозяев обуревал вопрос: ехать - не ехать? И меня тоже. Уж больно напористо, с какой-то, я бы сказал, нездоровой прямо-таки настойчивостью, Апапыня гнал всех нас в деревню. Очень уж это било подозрительно. И меня зачем-то вовлек в эту историю. Что бы все это значило? Ехать - не ехать? Хозяева пытались получить ответ от меня, я - от них…
Помимо чисто бытовых трудностей (неисправная машина, скользкая долгая зимняя дорога) было какое-то почти неуловимое ощущение, что кому-то очень нужно, чтобы квартира хоть на время опустела. Чувствовалась как бы чья-то воля, чье-то почти непреодолимое желание… И вот это-то и было более всего подозрительно. И тут, в процессе обсуждения, пришла записка (было уже около десяти часов вечера). Она гласила: 'Рискните только когда вы съездиете то я уйду'. Именно тогда мы твердо решили не ехать.
С тех пор больше записок вообще не было.- Но зато, как и было обещано, возобновились возгорания. С некоторыми перерывами они продолжались до начала августа. Может, зря мы не послушали Апапыню? К тому же в конце марта - начале апреля к огню добавилась вода. Сначала - капельки на потолке, потом их становится все больше и больше, далее вода льется потоком, обливает Владика с головы до ног и с ног до головы. А первого апреля (интересная дата) в коридоре на полу водными струйками было выписано: 'апапыня'…
Последний, из известных мне случаев появления полтергейстных надписей, имел место осенью 1994 года в Москве и был связан со вспышкой в семье Трошиных. Наряду с самовозгораниями на кафеле кухни и ванной комнаты появились буковки и рисунки шариковой ручкой. В ванной - 'слово из трех букв', как дипломатично сообщалось в прессе, на кухне изображение огня и надпись: 'Уйду. Уйду 21 сент.'. Конечно же, автор надписи не сдержал своего обещания - такие личности обычно не отличаются обязательностью, им наврать - что плюнуть…
Помимо записок и стуков с шумными духами иногда можно общаться при помощи устной речи. Рассмотрим проблему голосовой коммуникации с феноменом.
Как бы то ни было, но факт остается фактом: согласно Гоулду и Корнеллу, напомню, в 130 случаях (26 процентов) из 500 во время вспышек полтергейста раздавались голоса и слышались звуки, подобные издаваемым голосовым аппаратом человека. Однако речевые контакты с феноменом относительно редки: среди известных мне случаев я обнаружил около пятидесяти вспышек говорящих полтергейстов, что, в общем-то, не так уж и мало, судя по редкости самого феномена. По-видимому, одним из первых на памяти человечества подал людям голос невидимка, с которым была связана вспышка 856 - 858 годов в немецком городе Кембдене; о ней я уже говорил. Сейчас же хотелось бы представить некоторые другие, более поздние, случаи, которые мною еще не затрагивались. Один из них, едва ли не самый выдающийся, имел место в 1666 году в Москве, однако его последствия проявляются до сих пор. Об этом поведал этнограф и фольклорист, профессор (римской словесности и древностей) Московского университета Иван Михайлович Снегирев (1793 - 1868).
В книге 'Москва. Подробное историческое и археологическое описание города', изданной в 1865 году, он кратко помянул весьма необычное событие, на которое, по его словам, намекает известная московская поговорка у черта на Куличках, отзвук тех странных явлений. Все последующие описания того необыкновенного события опираются на краткий пересказ, сделанный Снегиревым. Меня же заинтересовал первоисточник. Ведь в нем могли содержаться подробности, опущенные ученым, но крайне важные для более глубокого понимания тех давних необычных событий.
И я стал искать его. Когда нашел, понял, что ожидания не обманули меня. Это было 'Житие преосвященного Иллариона, митрополита Суздальского, бывшего Флоришевой пустыни первого строителя' - памятник начала восемнадцатого века. А интересовавшее меня событие записано со слов очевидца - монаха Марка - 'яко он в то время с преподобным сам в тех богадельнях был и самовидец сему бысть'!
С помощью Снегирева и по другим источникам установил место и время того странного события. Оно произошло в нищепитательнице, то есть богадельне, устроенной первым патриархом Московским Иовом при церкви, сооруженной в честь святых бессребреников, праведников-целителей Кира и Иоанна. Стояла она на Кулижках, за Варварскими вратами, близ Ивановского монастыря, в Белом городе - в Москве. Церковь эта, сообщает Снегирев, достопамятна была своей богадельней, в которой жили старухи, воспитывавшие сирот и подкидышей, а также духовным подвигом блаженного Иллариона (1632 - 1708). Время же свершения того духовного подвига приходится на осень и зиму 1666 года.
Название Кулижки (Кулишки) в Москве сохранилось. В частности, в названии церкви Всех Святых на Кулишках, построенной в XVII веке в честь русских воинов, павши на поле Куликовом. Она стоит в самом центре Москвы, на Старой площади, рядом с выходом из метро. 26 мая 1988 года на храме была установлена охранная доска с соответствующей надписью. Вот где-то там же, на Кулижках, стояла и та достопамятная богадельня.
Итак, что же рассказал отец Марк о событии, не только смутившем своей несуразностью, невиданностью умы москвичей того времени, но и нарушившем душевный покой самого царя Алексея Михайловича?
Родился в 1629 году. Годы царствования - 1645 - 1676.
Оказывается, в нищепитательницу патриаршую 'по действу некоего чародея вселился демон и живущим тамо различные пакости творяще'!
Этот демон делал старухам всякие пакости: не давал им покоя ни днем ни ночью, громко выкрикивав разные непристойности, сбрасывал людей с постелей и лавок, стучал и гремел на печи, на полатях и в углах. Происходящее дошло до сведения набожного Алексея Михайловича и всерьез обеспокоило его. Он повелел священникам молитвами изгнать того злокозненного беса. Но духовного чина мужи, несмотря на многократные попытки, в этом нисколько не преуспели. Они лишь вызвали у дьявола неимоверное раздражение, так что он начал обличать их самих в разных беззакониях! Дьявол, как лев, стал укорять священников все свирепее, 'грехи тех яве сказуя, обличаше и постыдаше', наведенным ужасом и битьем изгоняя их прочь. Было от чего прийти в смущение!
Тогда один из приближенных царя указал ему на преподобного Иллариона, оказавшегося в то время в Москве. Был Илларион еще молод - возраст его едва перевалил за возраст Христа. Но уже славился способностью молитвами своими прогонять нечистых духов, И повелел царь вызвать к себе преподобного. Посыльный встретил Иллариона в пути. На преподобном была овчинная шуба, лычным плетнем подпоясанная, а сверх шубы обветшалая суконная ряса: в Москве глубокой осенью 1666 года было уже холодно. Посыльный объявил Иллариону, что царь того немедленно к себе требует, но не объявил - зачем. Илларион испугался, подозревая 'некоторое на него к царю оклеветание'. Хотя Алексей Михайлович и прослыл 'тишайшим',
