Дибблер снова показал куда-то, и Тристан устремил свой взгляд через поля к лесу. Он ожидал увидеть строй наемников, всадников, солнце, сверкающее на броне и реющие на ветру штандарты. Нет… может там должны быть большие камни, огромные монолиты … Тристан разглядывал пейзаж, обдумывая эту последнюю идею. Сначала он ничего не увидел, но, обозревая горизонт, он посмотрел на уединенный холм, лишенный деревьев. На нем был всадник, внезапно поднявшийся бриз играл его плащом.
Незнакомец совсем не двигался, даже лошадь под ним стояла неподвижно. Хотя он был слишком далеко от Тристана, чтобы рассмотреть его, его присутствие, так или иначе, пробуждало в нем тревожную настороженность. Плащ развевался за спиной мужчины, то опадая, то взлетая на ветру. Грива и хвост лошади плясали в воздухе, все же остальное было неподвижно. Контраст вызывал у Тристана беспокойство.
Он уставился на неподвижного наездника, и каким-то образом понял, что человек тоже смотрит на него — не на какого-либо другого человека на стене, только на него. Мурашки побежали по его коже, и он не смог отвести взгляда. Если бы он был собакой, то у него шерсть стояла бы дыбом и он заскулил бы. Не разрывая этой призрачной связи между ними, он обратился к Пэн.
— Кто это?
— Я не знаю, — ответила Пэн, наклонившись над зубчатой стеной и всмотревшись в незнакомца. — Он одет во все черное. Ни ливреи, ни отличительных знаков. Это не Пондер. — Она сделала паузу, затем возобновила свои наблюдения. — Это молодой мужчина, как и Вы, собственно, и… он чужой на острове.
Он продолжал разглядывать фигуру в черном, в то время как бриз усилился и набросился на него. Внезапно он высунулся над стеной. Он был почти уверен, что незнакомец пытается общаться с ним. Его рука рванулась к бедру, ища шпагу, затем поникла, пусто.
— Почему он не приближается, госпожа? — спросил Дибблер.
— Может быть, он увидел то, что случилось с людьми Пондера, — ответила она. — И мы закрыли двери замка. Если он — близкий друг Пондера, то, так или иначе, я не впустила бы его.
— Здесь что-то не так, — произнес Тристан.
— Много чего не так с теми, кто знается с Пондером.
Он все еще был не в состоянии отвести взгляд от человека. Как будто всадник взывал к нему, требуя чего-то. Он задрожал и почувствовал большое облегчение, когда, наконец, темный незнакомец повернул свою лошадь и исчез за холмом.
— Вы не должны стоять на этом ветру, — сказала Пэн.
— Что?
— Ветер, Тристан. Вы должны уйти с ветра.
— Вы уверены, что не знаете его?
— Клянусь честью, — сказала она. — Теперь пойдемте.
Он позволил ей сопровождать его к внешней стене замка, где он осмотрел пивоварню, сарай для хранения соломы, конюшни, голубятню и кузницу. Что привлекло его внимание, так это, что замок и его пристройки были пусты более чем наполовину. Никто еще не начинал чистить сарай или зажигать огонь в кузнице. Пэн казалась равнодушной к этой расхлябанности. Они вышли из голубятни и обошли стог сена на своем пути к часовне во внутреннем дворе замка. Тристан поглядел на тихую кузницу.
— Где оружейная?
Пэн запнулась под округлой аркой дверного проема часовни. — Оружейная?
— У Вас должно быть место, чтобы хранить оружие.
Он внимательно следил за нею, поскольку она, казалось, перестала дышать.
— О, да… оружейная. Да… склад оружия. — Пэн махнула рукой, указывая на окружающую стену и башни. — Она в одной из башен где-то там.
— Вы не покажете ее мне?
— Мы сможем увидеть ее в другое время.
Пэн открыла калитку часовни, но он придержал ее, чтобы помешать ей войти.
— Я желаю видеть ее сейчас.
— Гм, я потеряла ключ.
Он посмотрел на кольцо с ключами, которое свисало с цепочки на ее талии. Когда она шла, они щелкали и звякали, а бедра покачивались. Он связывал этот звук с нею, и обычно прислушивался к нему, когда ее не было рядом.
— Вы утверждаете, что из всех этих ключей, ни один не подойдет к оружейной?
— Ни один, — сказала она с напряженной улыбкой. — Без сомнения, я найду его в конце концов.
Она попыталась снова открыть калитку, но он нажал на нее, закрывая, и проскользнул между ней и проходом.
— Пэн, мне нужна шпага.
— Фу, Тристан. Вы еще не настолько поправились, чтобы требовать шпагу, и, скорее всего, Вы даже не знаете, как ею пользоваться.
Он мягко сказал.
— Знаю.
— Тогда хорошо, — сказала она с другой такой же яркой улыбкой, — в конце концов, мы найдем одну для Вас.
— Где?
— О, где-нибудь.
— Нет, Вы упрямица, нигде нет ни одной. — Он наклонился, чтобы встретить ее пристальный взгляд. — Нет в зале на стене над камином, нет в сторожке, где они должны быть, нет в моей спальне или любом другом помещении. В оружейных в башнях охраны нет клинков, только алебарды и пики. Единственные клинки, которые я видел это кухонные ножи и тому подобная утварь. Что же это за замок, где нет никаких мечей или кинжалов, госпожа Фэйрфакс?
Пэн попыталась всковырнуть носком своей обуви каменную плиту.
— О, Святые, Тристан, неужели ни одной? Какое чудо. — Ее голова склонилась набок, и она стала пристально следить за ним. — Но с другой стороны, ни один из моих людей не умеет пользоваться шпагой. Именно поэтому я дала Дибблеру и другим пики и алебарды.
— Тем не менее, я хочу шпагу. — И снова это чувство, которое столь интриговало и раздражало его. Он не стал отвечать на ее улыбки и тонкие замечания и продолжил пристально смотреть на нее. — Отведите меня оружейную.
Отведя от него взгляд, Пэн жестом указала на витражное окно-розетку[35] над калиткой.
— Как Вам наша часовня? Она намного современнее цитадели, конечно.
Он хмуро глядел на нее, пока она болтала. Конечно, она не пыталась держать его как заключенного. Идея была абсурдна. Он поймал ее руку и не дал ей открыть калитку часовни.
— Мне нужна шпага, госпожа. — Он не упомянул, что теперь, когда он увидел незнакомца, ему еще сильнее не терпелось найти ее. — Я могу не знать, кто я, но я знаю — я владел шпагой и нуждаюсь в практике, прежде чем потеряю свои навыки. И не трудитесь говорить мне, что нет ни одной. Нет ни одного замка, испытывающего недостаток в оружии. И после того как Вы найдете хотя бы одну, Вы можете рассказать мне, почему здесь — в этой полуразвалившейся громаде нет почти никакого оружия.
Взволнованная, Пэн в его объятиях была подобна бабочке. Она трепетала и наклонялась, и покачивалась, и танцевала на пальчиках ног, пока не поняла, что он не собирается отпускать ее. Тогда она успокоилась, прикусила нижнюю губу и, избегая его взгляда, посмотрела на каменные плиты, на землю во дворе замка, на фундамент часовни.
— Ну? — сказал он. Она пробурчала что-то, но он не расслышал ее. — Что?
— Я сказала — нет.
Прошло немало времени, прежде чем он осознал, что она отказала ему.
— Божье дыхание!
— Прошу, успокойтесь.
— Господь вездесущий! Иисус, дай мне терпения.
Он освободил ее и начал наступать на нее, так что она оказалась у калитки часовни, и ударилась о нее головой. Указывая на нее пальцем, он повысил голос.
— Клянусь Крестом, никакая женщина не станет мне хозяйкой. У вас есть время до вечера, чтобы предоставить мне ключ к складу оружия. Или завтра я найду его и сломаю дверь.
Отвернувшись от Пэн, он прошел через внутренний двор, не оглядываясь на женщину, которую так желал, и которая спасла ему жизнь.
Глава 6
Пэн осталась на пороге часовни, когда Тристан ушел. Разрываясь от противоречивых чувств, она желала ударить его, но в то же время умолять его снова сделать попытку соблазнить ее. Очевидно, это не грех, испытывать такую… такую пылкость к мужчине.
Она бродила под округлой аркой и хотела закричать так, чтобы ее голос эхом зазвучал в башнях Хайклиффа. Она с самого начала была права. Молодые мужчины приносят опасность. Тристан уже сводил ее с ума своей атакой на ее чувства, а теперь он хотел получить шпагу. Она теперь даже не могла понять, что опаснее — его страсть или желание получить оружие. Она все еще не могла отойти от тех ощущений, которые он вызвал у нее, проследив за ней до сторожки у ворот. Что ей теперь делать? Нервно теребя пальцами складки на юбке, она постаралась придумать способ не дать ему завладеть шпагой.
С каждым шагом, ее сердце билось быстрее, и она всеми силами старалась не вспоминать тот первый раз, когда она коснулась шпаги, и ее поглотило. Вскоре после того, как начались ее месячные, она начала понимать, что с ней происходит нечто странное, нечто большее, чем просто превращение из девочки в женщину. Ее отец чистил свою шпагу, и она случайно прикоснулась к ней, когда передавала отцу тряпку для полировки.
Порыв жгучего холода поднялся от клинка к ее пальцам, по руке, по груди, пока не добрался до ее разума. В мгновение ока она оказалась в другом месте, — в темном и замкнутом, пахнущем металлом, кожей и потом, — и она была так напугана, что едва не справила нужду тут же. Ее голова оказалась заключенной в металл, и она не могла свободно ее поворачивать. Узкие треугольные щели ограничивали ее видение, и она только наблюдала, как мужчины дерутся и умирают.
Она заметила штандарты Кларенса, Глостера, Норфолка и Бэкингема. Мимо проскакала галопом лошадь без всадника, едва не задев ее. Она подняла руку и услышала бряцание металла. Она посмотрела на свою руку. Та была заключена в рукавицу из тщательно соединенных металлических пластин, которые точно повторяли форму руки. И в ее руке был меч. Она услышала крик и обернулась.
На нее наступал вооруженный рыцарь на боевом коне. Его шлем сверкал на солнце, когда он поднял свой меч и нацелил его на нее. Каким-то образом она знала, что должна
