— Да, — я открыла глаза, посмотрела на нее и снова закрыла. — Это можно было бы объяснить вмешательством моего учителя, если бы не Сакердон. А он крайне редко покидает свою Башню. А учитель… Йоргус… Он…
— Он боится за тебя.
— Знаю, — чуть ли не со злостью сказала я. — Настолько боится, что сначала направляет в Эрьего, буквально отдает в услужение к герцогу, не спросив даже, что я об этом думаю… А потом…
— Знаю. И еще он тебе врал про дроу.
— А они… не страшные, — я усмехнулась, такого детского оправдания я даже и не ожидала от себя.
— А все правильно, — внезапно поддержала меня Белая Сова. — Не суди о ком-то по чужим словам. Правд много, да своя верней будет.
Ага, верно, но разобраться бы в себе…
— Ты обещала ответить.
— Но ты не задала мне вопрос.
— Задаю. Что заставило Сакердона прилететь ко мне?
— Он же говорил… Предчувствие.
— А… например, Лаэсс почему пошел вместе с Чачей и даже отдал мне свой Амулет Крови? Только долг?
— Не только.
— Тоже предчувствие? Да? Как и русалки, как гадалка из Кирраира, так и все остальные — они видели какую-то угрозу мне?
— Аза…
— Да или нет?
— Да. И я не исключение.
— Тогда я знаю, в чем дело, — прошептала я, глядя как белеет лицо Совушки. — И ты знаешь!
— Тихо, Аза, не думай даже…
— Все вы предлагаете не думать, — я криво усмехнулась. — А как?.. И вообще, вас не поймешь — то думай, то не думай… Совушка, а самый сильный Зов не так-то просто выкинуть из головы.
— Молчи, Аза. Беду накличешь, — когда успел ее голос поменяться? Ни мягкости, ни тепла — впервые на моей памяти! Только страх.
— Уже, — я отвела взгляд, мимоходом удивившись собственному хладнокровию. — Единственный в мире Зов, который чувствует не только призываемые, но и те, кто хоть как-то с ними… взаимодействовал? Так будет верно, Совушка? Пусть у них это и проявляется послабее. Как необъяснимая тревога, к примеру… Смерти Зов.
Я засмеялась. Очень тихо, почти беззвучно, чудом удержав слезы. Истерика. Дождалась, Хозяйка? Ведь опасность внезапна и неотвратима — а ты идешь и идешь вперед. И всех знакомых как огонек болотный колдовской манишь, на пророчества тревожные толкаешь. Зов самой Смерти — это как проклятье всего мира, когда выхода нет и не будет, это ее коса у шеи, когда осталось сделать лишь маленький шаг вперед, чтобы потекла кровь…
— Хватит, — тихо сказала Совушка.
— Почему?.. Теперь хотя бы ясно, почему все так… переживают.
— Хватит. Догадалась. Не хотела говорить тебе, Аза, да, видать, Йоргус тебя хорошо выучил… Знаешь много. Так знай еще больше. Зов твой… Могут ли звери избежать его?
— Нет, — ровно ответила я. — Раньше еще могли… некоторые, а сейчас — нет.
— А ты сможешь. Потому как не зверь, а человек.
Пожала плечами. Я-то не зверь, но вот и противиться мне не человеку.
— Дай-ка покажу тебе кое-что, — внезапно сказала старушка. Она кивнула на потухший костер. — Зажечь сможешь?
Я взяла несколько оставшихся веток, сложила, сделала простенький жест — как будто стряхнула с руки воду, только вот мнимые «брызги» ярко вспыхнули на дереве.
— Хорошо, — кивнула Белая Сова. Я немного заинтересовалась — похоже, Совушка решила дать первый в своей жизни урок. — Только это ненастоящее пламя. У него даже цвет неправильный.
— Но ведь горит, — я уставилась на пламя. Да, ненастоящее. И что с того? Оно греет. Я протянула к нему руки, любопытный язычок пламень коснулся ладони, прыгнул в нее. Белая Сова пронаблюдала за моими действиями, а потом сказала:
— Твое пламя неживое. Мертвый огонь на мертвом дереве. Смерть дерева вырастает из смерти огня. А должно быть не так. Смерть дерева дает жизнь пламени — этот закон древнее любой магии. А теперь потуши и зажги настоящий костер.
Я послушалась, благо, кремень всегда был под рукой.
— Живой огонь так же слушает тебя, Аза?..
Она знала, что нет.
— Зачем спрашиваешь?
— Затем, — улыбнулась Совушка, зачерпывая пламя сухой ладонью.
Я не смогла сдержать удивленного возгласа.
— То-то же… — пробормотала старушка. — Скажи мне, Аза, откуда ты берешь свою силу?
— Из мира.
Совушка покачала головой:
— Нет. Из себя ты ее берешь, из себя. Могла бы брать из мира, и огонь у тебя живой был бы. Слушай, Аза, слушай. Ты — маг, но силу не берешь. Это она проникает в тебя. В какой-то мере, вы используете друг друга, она тебя — как сосуд, ты ее — для своих нужд. Подчинять свое же — легко, а вот попробовать взять, черпнуть из живой стихии, заставить ее проникнуть в тебя… сделать живую стихию — колдовством… Только так можно сделать невероятное.
— А мне надо это сделать?
— Кто знает, — Совушка задумчиво смотрела на гаснущий в ее ладони огонек. — Я же лишь хочу научить тебя чему-то большему.
Я молчала, она тоже. Я не знала, что спросить, она не знала, что можно мне сказать. Что она умеет, что хочет показать мне?.. Никогда я не видела ее такой… пустой. И не думала, что увижу. Совушка всегда была неизменной — доброй, спокойной, ласковой, а тут…
— Ладно, — наконец не выдержала я. — Хватит об этом. Ты и так мне помогла.
— Хорошо, Аза. Только вот помогла ли? — Совушка улыбнулась и погладила меня по волосам. Я не смогла не улыбнуться в ответ и склонила голову к ней на плечо. Совушка приобняла меня за плечи и вздохнула.
— Ох, девочка… Чую, только хуже тебе сделала. Мечешься еще сильнее, покоя не мыслишь… Сны дурные снятся, разум уходит, руки на себя наложить хотела даже…
— Сны! — мне было тепло и немного грустно. — Я вспомнила Сакердона! Он смотрел сны дроу и не смог объяснить, что увидел в сне Галеадзо. Но сказал, что для меня это важно.
Совушка обернулась и посмотрела на спящего дроу. Она улыбнулась снова, мягко и ласково, и снова погладила меня по голове.
— Ох, Сакердон, все самое сложное оставил старухе…
— Сложное? Там что-то сложное? — мне стало не по себе.
— Иногда мне не нужно смотреть чей-то сон, чтобы знать, что происходит. Мне хватило одного взгляда на этого дроу. И твоей памяти.
— И что? — осторожно спросила я. — Ты скажешь?
— Скажу. Самая верная помощь тебе будет.
Я отстранилась от старушки и затаила дыхание. Проклятье, похоже, я сама начинаю догадываться, когда она вот так, с какой-то материнской нежностью на меня смотрит.
— Он боится за тебя. Безумно.
Я выдохнула.
— Потому и предлагал Идэру отпустить меня, — пробормотала я.
— Но понял, что ты такого не простишь и все равно пойдешь за ними. Он тебя понял, Аза. Это стоит многого. А сны его… страшны. В них он видит твою смерть. Еще там, в дворфийской столице. Только вот там он не успевает тебя подхватить, и ты умираешь. И тебя нет. Просыпается и первым делом ищет взглядом, где ты. И дело не в том, что ты народу его можешь помочь. Любит он тебя, Аза, любит.
Сказала все-таки.
Встала, плотнее закутываясь в шаль, оставляя меня наедине с собственными мыслями. А такие моменты, судя по опыту, могут закончиться помешательством.
— Стой! — не выдержала я. — И ты считаешь, мне это поможет? То, что ты мне только что сказала? Ты думаешь, теперь мне легче будет? Ты правда так думаешь?!..
Совушка обернулась и поглядела на меня, бледную, с дрожащими губами, со сцепленными руками. И все равно кивнула.
— Думаю, да…
И она скрылась. Ни одна ветка не дрогнула, ни один лист не шевельнулся. Как всегда. Ей бы в разведчики идти, цены бы не было. Мало того, что в стан врага проникнет безо всякого шума, так еще смятение среди противников посеет. И все это с ласковой улыбкой.
Я рухнула обратно на одеяло, натягивая плащ до подбородка. Замечательно, я в себе никак не разберусь, а теперь и с Галеадзо, наверняка, общаться не смогу. Как в глаза-то ему смотреть? Что делать? Да еще настоящее лицо под маской, ничего не разобрать… Я скосила глаза в его сторону. Действие зелья потихоньку проходило, я наблюдала, как меняется его внешность, как светлеют волосы, еще сильнее оттеняя серость лица. Пряди побелевших волос на сером, спокойном лице. Спит…
Меня как громом ударило. Мир перевернулся! Спит?! Он — спит?! Галеадзо спал мало и очень чутко, сразу реагируя на любую мелочь. Он спит сейчас, если только Совушка, как и Сакердон, наслала на него сон. А если не позаботилась… Я перевернулась на бок, к нему спиной, и закусила губу. А если нет, то он проснулся еще при появлении Совушки и слышал весь наш разговор от начала и, самое страшное, до конца. Я мысленно застонала.
Глава 9
— Дождь сбил все планы… По тракту не проехать… — растерянно пробормотал сержант. Фалассий Боруна с трудом сдержал гнев. Бешеная погоня надоела, вымотала, выжала. Хотелось сорвать на ком-нибудь злость, но…
