— Муль, скорее всего. Хотя может, чвирга…
Будь рядом кто-то другой, этим бы дело и обошлось. Но Тьер издала трепещущий, длинный вздох, и я опомнилась:
— Ах да, — я вытащила один из мечей, мимоходом пожалев, что оставила латную перчатку в сумке. — Муль — из вида вурдалакоподобных. Живет где угодно, лишь бы люди не видели, питается человечиной, как и все его вида. Не запасается мясом, как скэльп, не отличается хитростью. И единственный из вурдалачьих, кто приспособился к дневному образу жизни… Потому близ лесных деревень их хватает. Может, парочку встретим. Тьер, ты дома с кем-то сражалась?
— Нас тренировали, — пожала плечами дроу. — Ну, и однажды паук взбесился…
— Ясно. Значит, старайся держаться стороны. Это будет наглядный урок.
— Ладно… Если встретим парочку, ты мне позволишь его прикончить?
— И откуда такая кровожадность? — усмехнулась я вместо ответа и настроилась на поиск. — Где здесь север, где юг?.. А, леший с ними, нам туда, версты две где-то.
— Там сарай какой-то. И забор.
— Обходить долго будет, — я подлезла под плетень, — а я спать хочу. Только по грядкам не ступай — хозяева убьют.
Сарай, дом и грядки миновали благополучно. Тьер не могла сдержать восторженной улыбки — вот оно, дело! Я чувствовала себя опытным ветераном, из тех, что снисходительно ухмыляются при виде первых шишек «зеленых» новичков. Ну и не только шишек: я, помнится, уроке на втором-третьем руку сломала…
— Пришли? — Тьер налетела на меня сзади. — Быстро как-то… Что делать будешь?
— Буду призывать. Отойди немного.
Я уставилась в одну точку — на стволе дерева в паре шагов от меня. Хоть и заметила тварь раньше, краем глаза и чутьем, не оторвала взгляда от темной коры. Муль — бледная, безволосая кожа, кости практически выпирают наружу, руки длинные, свисающие до колен. Походка прыгающая, руки болтаются плетями, верхняя губа приподнимается, обнажая острые зубы. Страшен, а уж разум… Чувство такое, будто ковыряешься в мусорной куче. Стараясь не заострять внимание на ощущениях, я протянула к монстру руку. Властно, полностью осознавая свою мощь.
Был период в истории, когда по странам прокатилась волна противомагических настроений, переросших в уничтожение колдунов. Конечно, мало кого из действительно сильных чародеев удалось убить, но вот знахари и травники, жившие по деревням, погибли почти все. На втором месте были Хозяева — и я понимала, почему. Стоило только взглянуть на гордого мага, королевским жестом подзывающего к себе лютое чудище, как накатывало желание прикончить волшебника поскорее, пока он еще занят своим колдовством. И плевать, что вчера колдун мог запросто трепаться ни о чем, засев в таверне за кружкой местного пива, шутить и подпевать нехитрым песенкам заезжего менестреля. А чудище — леший с ним, скопом задавим, только б маг не сбежал… или не убил.
Не знаю, были ли случаи, чтоб Хозяин хоть раз за свою практику вдруг опускал руки и пронзительно взвизгивал, пятясь от чудовища. Со мной вот случилось. Я отступила на шаг, от испуга и удивления не сообразив, что делать.
Тьер же среагировала мгновенно. Длинный кинжал вылетел из ножен, рыбкой метнулся к чудовищу. Дроу проскочила под рукой муля, всаживая оружие по рукоять между выпирающих ребер, и тут же отпрыгнула. Муль пошатнулся.
— Я… — Тьер повернулась ко мне.
— Сердце у мулей не сбоку, а посередине, — перебила я, хватая ее за шиворот и отталкивая в сторону. — Но удар хорош!
Муль дернулся и замер в локте от меня. Покорно склонил голову и опустил руки. Потом упал на колени. Я наклонилась. Вытащила обычный охотничий нож и, примерившись, одной рукой приставила его к груди чуть правее раны, обхватила рукоять покрепче и резко надавила. Муль умер так же покорно. Я достала меч и несколькими неумелыми ударами отрубила мулю голову. Тело сожгла. И только потом заговорила.
— Прекрасная работа, Тьер, — вымученно улыбнулась я. — И спасибо.
— Что это было? — звенящим от напряжения голосом спросила дроу. — Ты потеряла контроль?!
— Да, — я закусила губу. — Не знаю, почему… Все было хорошо, но… Как будто кто-то помешал. Или что-то…
— Еще маг? — Тьерроль скептически изогнула бровь. Проклятье, наверное подумала, что я тут лихорадочно придумываю оправдание собственной ошибке… Паршивый какой-то пример подаю ученице.
— Не знаю, — буркнула я. И правда — нет ведь здесь других магов, тем более, Хозяев — я бы их заметила, когда искала муля.
— Может, ты просто переутомилась?
— Может… Хотя с чего бы? Ладно, пошли сдавать голову…
Проклятье. Раньше теряла контроль над собой из-за избытка сил, теперь ровно наоборот… И оказалось, что внезапная слабость несколько страшней всплеска звериной ярости. А опаснее — для меня, — так это уж точно…
Йоргус говорил, что бесконтрольная потеря сил случается… Редко и, как правило, необъяснимо. И навсегда. Маги — в плену своих же сил. Да что я сделаю без колдовства? Даже в Иерринусе никому не нужна буду… Бродяжничать стану, доверяя только мечу? Равно самоубийству — ведь я всегда старалась все сделать магией, а в драке добирала заклинаниями нехватку воинского мастерства. Сказать, что я испугалась, значило промолчать.
Ночью заснуть я не могла очень долго. Деньги обещали выдать поутру, как соберут со всех жителей, в заброшенный амбар ради нас притащили две широких лавки и пару теплых одеял, и вроде бы все нормально, но я лежала с закрытыми глазами, а сон не приходил.
Где-то в уголке шуршала мышь. Я заставила ее подбежать к лавке, а потом отпустила. Силы при мне. Я вздохнула, успокаиваясь, перевернулась на бок и в который уже раз попыталась заснуть. Теперь получилось.
Лотгар Галеадзо не любил. Столица была как-то ближе, там он прожил почти всю жизнь. Жизнь и служба были практически синонимами, и не только для него одного. Так уж повелось — первую половину долгой-долгой жизни дроу не видели ничего кроме долга, обязанностей и семейной чести. Да и дальше — как повезет.
— Ты знаешь, — задумчиво пробормотал Галеадзо, оборачиваясь к Идэриусу, — мне кажется, что нынешнее поколение более… безалаберное, что ли. Ты как считаешь?
— М-да? — Идэр хмыкнул. — Если что, то я тоже младш… м-м… моложе тебя на… двести шестьде… семьдесят два? Или как-то так.
— Вот я и говорю, — старший товарищ невозмутимо пожал плечами. Идэр скривился, но ответил:
— Дроу тогда всех на войну забирали, едва только драться более или менее выучивались… Повлияло, должно быть… Вот мой прадед, — с помощью рассказов о своей многочисленной родне Идэр легко научился уходить от любой неприятной темы, — вот он, — пока не умер три года назад, — все хвастался, что их-то поколение умело веселиться, не то что нынешние каменюки… То есть, это он о тебе практически говорил. Вернее, точно о тебе, ты ж тогда как раз в гости заходил.
Главной причиной того, что наследник рода Вортенз так сдружился с юным Идэром Кэрх было то, что последний отличался редкостной честностью и прямотой, граничащей с нахальством, а также просто невообразимой для дроу открытостью.
Друзья подошли к широкой лестнице, ведущей к двери с грубым барельефом. Дверь была старой и по-своему красивой, а вот убранство помещения за ней прямо-таки кричало о богатстве. Пол устилали дорогие ковры, которые ткали только в Найрстаре — синие с серебром и зеленые, как вода в озерах близ Иерринуса. На стенах, поверх алых и серых драпировок красовались гобелены, каждый из которых был произведением искусства и настоящим шедевром, но вместе с остальными смотрелся убого. Белоснежные скатерти на двух столах свисали до пола, дальний угол отгораживала занавеска — желтая, в сиреневых разводах.
Галеадзо непроизвольно сощурился — яркие цвета в жутких комбинациях с непривычки резали глаз и вообще раздражали.
— Отвратительное место, — высказался Идэр, присвистнув. — Я, конечно, никогда не был против роскоши, ты ж знаешь, но… — друг вздохнул, возвел очи горе и брезгливо передернул плечами. — Но не зеленый же в розовый цветочек!
Галеадзо поднял голову — даже потолок был затянут тряпкой бешеной расцветки. «Как странно, — подумалось Галеадзо. — Ткани покупаем у троллей… Кантиусских шелкопрядов можно не брать в расчет… Шерсть и лен в основном, причем некрашеные.»
— Чтоб это так покрасить, — Идэр как всегда больше говорил, чем думал, — да еще и сверху рисунок сделать… Нужно самое меньшее в десятке растворов ткани отмачивать… Плюс краска такая, чтоб на ткани держалась… или нити красили? В любом случае, на ком-то алхимики разжились!
— Люди с помощью растений красят, — ни к чему пробормотал Галеадзо.
— Мы тоже — иногда, — Идэр одернул свою шерстяную грязно-зеленую рубаху. — Результат на мне. А вот чтоб до такого чистого белого цвета довести… или вот, скажем, до красного, тут надо помучиться… — дроу вдруг усмехнулся. — Ты хоть понимаешь, дружище, что мы тут с тобой стоим в дверях и обсуждаем ткани, как…
— Как торгаши, — раздался усталый голос из-за перегородки. Идэр осекся и неопределенно скривил лицо.
— Как недостойно, — протянул Галеадзо, отдергивая занавеску, — подслушивать…
— Я ждал, пока вы догадаетесь пройти дальше порога, — Каннгос Зар отхлебнул из позолоченного кубка. Сидящий в огромном ярко-голубом кресле, дроу смотрелся, откровенно говоря, нелепо, и сам это понимал.
— Милый дом, неправда ли? — с непередаваемой смесью отвращения и гнева осведомился глава Рода. — Наш многоуважаемый… — удивительным образом в этой паузе было слышно все, что думает старший Вортенз о хозяине дома. — Наш многоуважаемый Кертеус Крайтах любезно пригласил нас в гости для обсуждения дел. И он приносит «сотню извинений», — дроу хмыкнул, — за свое опоздание. И предлагает выпить, пока его нет, — кивок на столик с тремя аляповатыми кубками, такими же, как и в руке старшего Вортенз, и тремя кувшинами.
— Выпить… — Идэр, не смущаясь, упал в кресло и поморщился. — Что ж, обстановка располагает.
Обстановка располагала не то что выпить, а напиться, что называется, до крапчатых раммингов, как выразился как-то половинчик, приятель Азы, так что даже Каннгос Зар согласно кивнул и потянулся разливать. Помимо кувшинов и кубков на столе красовалось большое блюдо, накрытое расшитой салфеткой. Расшитой бабочками, что вообще-то удивительно, так как бабочек при всем желании не назвать распространенной темой узоров у подземных вышивальщиц.
— Не иначе, на заказ, — буркнул Идэр, сдергивая салфетку. — Ого! Хозяин чудесного дома занимается контрабандой?
— О том и речь, — невнятно отозвался Каннгос Зар.
На блюде были фрукты. Яблоки, груши и такие желтые и оранжевые плоды размером с детский кулачок, с большой косточкой внутри и приторным вкусом, название которых Галеадзо забыл. Настоящие, свежие фрукты, среди которых каким-то образом затесалась морковь и клубень свеклы. Каннгос Зар, в отличии, видимо, от Кертеуса Крайтаха, различающий фрукты и овощи, вытянул морковку за зеленую ботву и повертел перед глазами.
— Кертеус решил нас удивить, — пробормотал он. — И, как водится, ошибся. Давайте выпьем за вашу рубаху, Идэриус. Я, как никогда, сегодня рад за подземную растительность, дающую при крашении ткани исключительно темные цвета…
«Азу бы сюда», — мечтательно подумал Галеадзо, глядя на нежданное угощение, но вовремя одернул себя, вспомнив, что колдунья на поверхности, и у нее, должно быть, все и так вполне неплохо.
— Крайтах… — пробормотал дроу, чтобы отвлечься. — Странно, но об этом Роде я ничего не слышал.
— Ничего странного, — Каннгос пожал плечами. — Когда ты в последний раз интересовался историей Вортенз? — или это повлияло вино, или отец перед отъездом тоже имел продолжительный и серьезный разговор с дорогой женой, но Каннгос не стал гадко улыбаться и ждать холодного ответа, а продолжил:
