когда она была превращена в американский 'непотопляемый авианосец', когда там сел первый американский бомбардировщик. Американцы, как только прилетели, так сразу и сели, и так и сидят в Англии вот уже шестьдесят шесть лет. Вся послевоенная история Англии это попытки если и не избавиться совсем, то хотя бы снизить американское 'присутствие' до более или менее приемлемого уровня. Борьбу эту англичане ведут с переменным успехом, но зато они преуспели в другом. В стене, которую выстроил вокруг них победитель, они нашли лазейку, щель, брешь, ведшую в мир, лежавший там, за стеной. Нашли они щель не тыкая наугад, а нашли они ее там, где и ожидали найти. Те, кто имел свою Империю, обладают опытом, которого нет больше ни у кого, they know things и англичане их знали.
Те, кто вчера имел собственную Империю, оказались во власти новых хозяев мира, возжелавших построить Империю для себя. Ну, что ж. Сила солому ломит. Что можно было сделать в той ситуации? Англия нашла выход, она решила, что в новой реальности, в новой, создающейся у нее на глазах картине мира она сама поставит себя на то место, которое сочтет подходящим для себя она, а не победитель. Смирятся ли с этим на Капитолии? Англия по зрелому размышлению решила, что да, смирятся, не смогут не смириться.
В 1955 году, сидя в тесном кругу единомышленников, тогдашний премьер-министр Великобритании Гарольд МакМиллан в одном предложении сформулировал идею, захватившую в послевоенные годы умы тогдашней английской 'элиты'. Вот что он сказал: 'Мы будем Афинами их Рима.'
Хотеть не вредно. Никто не хочет быть чистильщиком, все хотят быть миллионерами. Не у всех, правда, получается. То же самое и с Афинами. Не все даже знают, что это такое. Но Англия не только захотела, но она еще и смогла. Как это ей удалось? Это было нелегко. Англия начала с того, что отбросила подсовывашийся ей победителями ящик с сапожными щетками. К власти было приведено социалистическое правительство Эттли. Как писали 27 августа 1945 года английские газеты: 'The Socialist era had officially begun.' И социалистическая эра не просто началась, ей был придан статус инаугурации. Социализм в Англии был провозглашен именем Короля.
Власть бывает просто властью. Власть просто, власть без приставок – это та власть, что от нас прячется, она себя показывать не любит, вместо себя она показывает нам свои 'ветви', ветви эти отнюдь не с того дерева, на котором растут оливки, ветки государства жесткие, покрыты они шипами, ухватив их, по ветке в каждую руку, государство загоняет нас в загон, в стойло, там можно от непогоды спрятаться, там сенцо, а кому и овес, туда волки не проберутся, словом, государство своими ветками загоняет нас, неразумных, к счастью. Ну, а чтоб не путаться, чтоб знать какую ветвь хватать в руку левую, а какую ветвь в руку правую, власть дала веткам названия, одна называется 'власть исполнительная', другая – 'власть законодательная'.
В том случае если мы (для наглядности, исключительно для наглядности!) понятие 'государство' очеловечим, то исполнительная власть – это 'управляющий', строгий такой дядечка, если же продолжим придерживаться аналогий с загоном, то исполнительная власть это овчарка в нашем загоне. Злая овчарка. Как зарычит, так у нас, у бедных, сразу дух захватывает. 'Ой, боюсь, боюсь!' Забоишься тут, овчарка-то наша кроме того, что рычать, может еще и кусаться. И кусаться пребольно. Со зверями дело иметь страшно, поэтому мы и предпочитаем смотреть на исполнительную власть как на человека, как на 'управляющего', забывая при этом, что иной человек хуже волка. Но вот та власть, что власть просто, власть без затей, назовем ее Властью, так вот она ни на минуту этого не забывает, она человека видит не то, что как голенького, она его, засранца, видит насквозь и, думая о нас всех, думая о своем 'стаде', Власть ограничивает 'управляющего', ставя его в некие рамки. Власть понимает, что не сделай она этого и управляющий в одном отдельно взятом хозяйстве такой беспредел учинит, что только держись. Власть устанавливает правила игры, для нас – жизнь, для нее – Игра, и то, и другое ведется по правилам, 'по понятиям', по законам. Законов множество, жизнь наша регламентирована таким количеством параграфов, что это просто уму непостижимо, но – ничего не поделаешь, хитрит управляющий, хитрим мы, ищет лазейки он, ищем лазейки мы, он думает, как бы ему украсть побольше, и нас тоже такая мыслишка нет-нет, да и посетит, а мы хоть и не в тельняшках, но нас много, и если каждый по лишнему клочку сена ухватит, то что ж от хозяйства-то останется? Вот то-то и оно. Закон нужен не только для овчарки, но и для последней телочки, даром, что у нее глаза такие добрые.
Но тут дело такое – Власть занята, Власть думает, хочется думать, что мысли те все о нас, но чужая душа – потемки, так что о чем те властные думки я не знаю, но, как бы то ни было, при очевидной занятости Власти понятно, что она не может раз в неделю выходить со скрижалями на городскую площадь и зачитывать нам очередную 1001-ю заповедь. А потом поправки к этой тысяче и одной сказке, а потом поправки к поправкам, а потом сноски к поправкам поправок. Но Власть на то и Власть, чтобы находить выход из положения, она к одной ветке выломала себе где-то в заповедном лесу и вторую. И назвала ее 'исполнительной властью'. Так даже и удобнее вышло. Люди пишут законы для других людей. Во всяком случае так оно внешне выглядит. Людишки – такие же как мы, маленькие, скромные. Серые. Сидят. Мозгуют. 'Законодатели.' Замечательно. И овцы целы и волки сыты. Называется место, где заседают такие люди по-разному, но есть оно во всех государствах. У русских оно называется 'Думой'. Отличное название. Сто миллионов человек – кто-то работает, кто-то баловством занимается, кто-то служит, кто-то просто так гуляет, кто-то по делу спешит, кто-то ест, кто-то водку пьет, кто-то спит, а кто-то просыпается. Каждый при деле, и есть еще специально отведенное для этого место, где подумать можно.
В общем, по зрелому размышлению выходит, что без законодателей нам никуда. Большое влияние оказывают они на жизнь государства. Есть своя Дума и в Англии. Называется она там Парламентом. В истории государства, для краткости называемого всеми просто Англией, было несколько Парламентов, не только круто менявших политический курс страны, но которые своими решениями меняли самые основы общества, фундамент, на котором стоит государство, меняли не больше и не меньше, как историю Англии. Случаи, когда английским Парламентом принимались решения не просто узловые, но эпохальные, можно пересчитать по пальцам одной руки. Ну вот как, скажем, Парламент 1534 года, постановивший, что отныне Британия будет протестантской. До 1534 года была одна Англия, а после 1534 стала Англия другая. Шутка ли! Одно государство сменило другое. Но за этим громадьем прячется еще кое-что, вроде бы незаметное, но при этом – главное. Главное тут вот в чем – до 1534 года были одни англичане, а после 1534 года стали совсем другие. И назад вернуться нельзя. Точно так же, как до крещения Руси была одна Русь, а после крещения стала совсем другая и возврата больше нет. Раз! И сменилась матрица, которая штампует каждого из нас, человеков, называющих себя русскими. То же и с англичанами, начиная с 1534 года все в старой доброй Англии изменилось, заработал новый чекан, только не тот, что на монетном дворе стоит, а тот, на котором без остановки – бумц, шлеп, бумц, шлеп – только руки подставляй, делают англичан.
В одночасье сменилась картина мира, все стало другим, все-все, вчера Папа – в авторитете, а сегодня Папа – 'козел'. Вчера ты про Папу мог думать всякое и не всегда хорошее, а сегодня ты нехорошее не просто можешь думать, а – должен. Вчера ты нехорошие мысли про мать нашу церковь католическую сам от себя прятал и за языком следил, а сегодня ты уже мысли хорошие про нее про себя таишь, а вслух не просто должен, а обязан про нее же – всякие гадости. Но про короля, про Генриха VIII, ты, что раньше, что теперь – только и исключительно в самых лестных выражениях. Тут – тонкость. Изображение-то на тебе выбивают с двух сторон, что сверху, что снизу, это ты только думаешь, что можешь что-то утаить, спрятать, нет, шалишь, никаких гладкостей, никаких недомолвок, подушечкой большого пальца тебя потрут, а там – рисунок, там – выпуклость. Что на спине, что на брюхе. Спереди – номинал, кто ты, что ты, чем дышишь, чего ты стоишь, а сзади, во всю спину – герб. Аверс – реверс, орел – решетка, причем решетка для всех, для каждого без исключения, но не все это понимают, иногда принимаются шуметь, идут на площадь, алкают свободы, все чего-то ждут, каждый думает: 'Не было ни гроша, да вдруг – алтын!' Это он про себя так думает, наш 'каждый', про себя, про грошик. Алтын… Эх, люди, люди.
Ну так вот, одним из таких Парламентов, изменивших историю государства Англия, был Парламент 1945 года. В июле 1945 года половина англичан и англичанок демократичнейшим образом проголосовала за партию лейбористов. Впервые. Раньше никогда такого даже и близко не было, до того лейбористы в лучшем случае даже и трети голосов собрать не могли. Говорить, что англичане что-то поняли не так или недопоняли, не приходится, ведя предвыборную кампанию, лейбористы своих намерений не скрывали, их целью 'explicitly and avowedly' (то-есть 'прямо и недвусмысленно') было построение социализма в одном отдельно взятом хозяйстве, в Англии. Победа социалистов была не просто впечатляющей, она была безоговорочной. Они получили 388 мест в Парламенте, на 224 места больше, чем они имели до выборов, консерваторы удержали за собою жалкие 193 места, ну, и заодно уж, социалисты фактически покончили с Либеральной Партией, в новом Парламенте либералы получили аж 11 мест. Зато коммунисты увеличили количество мест на целых 100%, к имевшемуся депутату Уильяму Галлахеру они добавили еще одного, вновь избранного законодателя-коммуниста. Звали товарища Филип Пиратин. Хорошее имя, как раз для Парламента, а уж для Парламента английского так и вовсе – в самый раз. Кроме прочих приятностей полученное социалистами подавлящее большинство в Парламенте означало, что они будут иметь возможность проводить угодные им (и Власти!) законы на протяжении всего парламентского срока, то-есть пяти лет. 'Решения пятилетки – в жизнь!'
Как им это удалось? Помните, в самом начале этих заметок я уже выказывал удивление тем фактом, что в 1945 году был сброшен Черчилль, как же так, ведь он что тогдашней, что сегодняшней пропагандой изображался и изображается как 'творец победы над фашизмом', штука была еще в том, что он и сам считал свои позиции незыблемыми. В марте 1945 года в Лондоне состоялась конференция Консервативной Партии и, когда Черчилль как примадонна, заставляющая себя ждать, во второй день конференции появился в кулуарах, то делегаты однопартийцы приветствовали его словно короля. Напомню, что за несколько лет до этого, стоило лишь Черчиллю открыть рот, как те же самые люди топали ногами и выкрикивали в его адрес оскорбления. Теперь же rosy-cheeked 'Winnie' пыжился, принимая овацию как должное. Он не смог адекватно оценить политическую ситуацию, он слишком верил газетам, а газеты писали о победе и о том, что победой Англия обязана ему.
Газеты – это пропаганда, но и власть тоже показывала всем, что Черчилль – фаворит.
Это балкон Букингэмского дворца. 8 мая 1945 года. Черчилль – триумфатор. Королевская семья ставит его рядом с собой, до него подобной чести удостаивался только один премьер- министр – Чемберлен. И он побывал на этом балконе и он помахал рукой. После Мюнхена. Тогда английская власть, всемерно усиливая 'мюнхенский эффект', демонстрировала миру, что политика Чемберлена это ее политика, что не может быть никаких разночтений и нет места никаким толкованиям и никаким сомнениям, Англия показывала, что политика Чемберлена – это политика Англии. Англия обманывала Германию и Германия обманулась.
Теперь, в 1945 году, королевская семья, выведя Черчилля на балкон и поставив его рядом с собой, обманывала не Германию, она обманывала Черчилля. Ну, и Консервативную Партию заодно. Ну, и ее сторонников, конечно же. Теперь обман был направлен не вовне, а вовнутрь. Те, кому не нравится слово 'обман', могут подобрать какое-нибудь другое слово, в политике слова значат очень мало, зато очень многое значит то, что за словами скрывается, а скрывается за ними политическая целесообразность, то, что люди понимают под 'государственными интересами'.
Государственные интересы Англии требовали трансформации общества. Еще до войны английская 'элита', во всяком случае ее значительная часть, причем часть достаточно влиятельная, пришла к заключению, что 'так жить нельзя', правда, фильмов англичане под таким названием не снимали, наглядность им была ни к чему, достаточно было осознания необходимости перемен, и первые шаги по этой дорожке сделали еще довоенные консервативные правительства. Однако провести реформы плавно, эволюционно, не получилось. У государства руки оказались связанными сперва подброшенной ('нам тут подбрасывают…') извне борьбой за власть в королевском дворце, ну, а потом была война. Теперь же время поджимало так, что приходилось спешить и спешить в условиях, гораздо худших, чем до войны. Чтобы выжить в новых условиях, Англии нужна была революция, да-да, назовем вещи своими именами, именно – революция, причем если элита собиралась оставаться элитой, то ей следовало эту революцию возглавить. События в Англии во временной промежуток 1945-1951 годов это не что иное, как революция сверху. Революция, как расчетливая государственная политика.
Первым делом нужно было убрать от власти консерваторов, чьи возможности были ограничены традиционной политической риторикой и тем, что сегодня называется 'имиджем партии'. Вообще-то наилучшим выходом было бы создание какой-то новой, 'революционной' партии, никак не связанной с прошлым, но, повторюсь, у истэблишмента не было времени, а кроме того в создании новой, зовущей в прекрасное будущее партии крылась следующая опасность – ей неминуемо пришлось бы рвать с 'проклятым прошлым', нарушив таким образом 'исторический процесс'. Проводить революцию сверху, совершая одновременно 'революцию в головах' англичане поостереглись, очень может быть, что их остановили события 1905-17 годов в России. События эти были тогда еще совсем свежи, все их помнили, а если учесть, что англичане к этим событиям не просто руку приложили, а еще и принимали в них самое активное участие и,
