Бомбы бомбами, но начинка пирога, который Америка, отгородившись локтем, запихивала себе в рот, имела в себе кроме 'Малыша' и 'Толстяка' еще и другие вкусности.
Государства, воюя между собой, всегда воюют за что-то, война призвана создать некую новую реальность и в этой будущей картине мира появятся плохо представимые сегодня вещи, явления и феномены, ценные тем, что они будут выгодны победителю и невыгодны побежденному. Завтрашний мир строится сегодня и строится он войной, а война это вовсе не то, что живущие в государствах люди назыают войною, война это наша с вами жизнь, повседневщина, сменяющие друг друга серые, скучные дни. Мы воюем изо дня в день, даже не догадываясь о том, для государства каждый из нас – солдат. Разница между людьми только и только в одном – одни из них солдаты армии победителя и им отдают на поток и разграбление рухлядишку и животишки побежденных, а другие – жалкие остатки разбитой армии, загнанные за колючку и которым сегодня поесть дадут, а завтра, может, и нет.
Для того, чтобы лучше представить себе, что такое война, возьмем в качестве примера межвоенные (какая высокая ирония в этом слове!) двадцать лет прошлого века. Действующие лица – государства, да еще какие государства! Британская Империя, Америка, Франция и Германия. В эти двадцать лет там и сям происходят 'вооруженные конфликты', ярко освещавшиеся тогдашним 'телевизором' – газетами. Итальянская 'агрессия в Эфиопии', гражданская война в Испании, японские дела и делишки в Китае, ну итд. Эти конфликты и сопутствовавшая им газетная шумиха призваны были скрыть суть, а суть была в тогдашней Холодной Войне между Британской Империей и США. Фактически все тогдашние локальные войны были следствием борьбы титанов, точно так же, как вспыхивавшие пару десятилетий спустя всякие там ближневосточные, сомалийские и вьетнамские войны были следствием явления более высокого порядка – Второй Холодной Войны, в которой сошлись победители в горячей Второй Мировой – США и СССР.
Вот что мы имеем в период 1919-1939 годов – мир после Версаля поделен, спорить вроде бы не о чем, все при делах. Все, уговаривая друг друга, что ужасы Первой Мировой не должны повториться, готовятся к войне следующей, готовятся наперегонки. Ну, а готовясь, живут, и живут вроде бы мирной жизнью, совсем как мы с вами. В этой мирной жизни что-то значат слова 'экономика', 'международная торговля', 'договора'. В этой мирной жизни Англия копает уголь (угля в Англии до фига) и продает его. Где-то в начале этих заметок я приводил цифры тогдашней добычи угля, так вот Англия мало того, что тяжелым трудом своих шахтеров добывала этого самого угля очень много, так она еще и была ведущим продавцом угля в мировом масштабе. Самым же большим покупателем английского угля была Франция.
После Первой Мировой Франция хотела Германию разделить на кусочки и вообще-то здравый смысл требовал именно этого, но если убрать в центре Европы такое мощное государство как Германия, то это автоматически усиливало Францию, превращая ее в державу номер один на континенте и если французам подобная перспектива по понятным причинам нравилась и нравилась тем более, что у Франции была еще и своя колониальная Империя, что вкупе с желаемой ею гегемонией в Европе превращало Францию в силу уже глобальную, то подобный 'расклад' никак не устраивал ни Англию, ни США. Им вполне хватало друг дружки, зачем им еще и петух, пусть даже этот петух и называет себя 'галльским'? Поэтому Германию сохранили, перед тем, правда, немного обкорнав по краям.
Но Франция тоже была не лыком шита, она прожила длинную историю и за это время успела кое-чему научиться. Франция свое взяла по другому. Она прекратила закупки угля в Англии и начала брать уголь у Германии, брать бесплатно, в счет репараций. Сделав это, Франция нанесла Англии очень тяжелый удар, Англия сбилась с дыхания, скособочилась и захекала, Англии стало нехорошо. Англия сразу лишилась многих-многих миллионов фунтов стерлингов, но это было не самое страшное, самым страшным была даже и не резко выросшая в старушке Англии безработица и связанные с этим social unrest, самым страшным было вот что – уголь тогда был чем-то гораздо большим, чем нефть сегодня, уголь был стратегическим ресурсом и Англия даже не прямой угрозой, а всего лишь намеком на сокращение поставок угля могла влиять на принятие тех или иных политических решений во Франции, уголь был превращен в некую шахматную доску, на которой можно было разыгрывать очень сложные партии и на доске этой у Англии всегда было больше фигур, а тут вдруг партнер просто встал из-за стола и послал Англии воздушный поцелуй: 'Играй сама с собою.'
Поскольку главными глобальными соперниками тогда были Англия и США, то то, что было для Англии плохим, было хорошим для Америки и там, захохотав и тыча в сторону Англии пальцем, запрыгали на одной ножке. Но потом смеяться перестали, стали прыгать медленнее, потом еще медленнее, а потом прыгать перестали вовсе. Америка обнаружила, что Франция, ослабляя Англию, ослабляет и Германию, причем ослабляет сверх всякой меры, французы всегда славились своей жадностью. Франция, не мытьем, так катаньем, добивалась своего – европейской гегемонии. С тем, чтобы снять с шеи Германии удавку, американцы фактически простили французам их долг Америке, взятый в годы Первой Мировой. Я даже думаю, что дефолт по американским долгам сопровождался какими-то секретными протоколами, игра тогда шла очень серьезная, а государства любят крючкотворство, в зависимости от того, как будут развиваться события, всегда можно вытащить на свет Божий ту или иную бумажку и помахать ею в воздухе. Но, выигрывая в одном, вы всегда проигрываете в другом. Позволив Германии дышать, американцы одновременно сделали лучше и своему тогдашнему врагу – Англии. Это и есть война. Нет какого-то одного фронта, государство воюет всюду и сразу со всеми. Оно давит в одном месте и уступает в другом, оно отступает в Иране и наступает в Египте, оно стремится извлечь как можно больше выгоды из локальной победы и оно же делает все, чтобы минимизировать последствия локального поражения, государство знает, что в конечном итоге победит не тот, кто сумеет выиграть какое-то одно, пусть и большое сражение, в конечном итоге выиграет тот, кто сведет в свою пользу общий баланс.
Послевоенную борьбу в ядерной области нужно рассматривать именно в этом ключе, 'атом' был серией сраженией в войне, не прекращающейся ни на минуту. Сражались же тогда государства не только за то, чтобы заиметь Бомбу самим и не позволить сделать то же другим, в этой войне было сразу несколько фронтов. Не делясь с Англией секретами, американцы преследовали и еще одну цель, они не хотели собственными руками создавать себе конкурента в области ядерной энергетики, уже тогда они знали, что главное оружие тогдашнего будущего, а нашего сегодня – это энергия.
Не успела закончиться Вторая Мировая, как американцы озаботились будущим 'атома'. Они были на тот момент главными, если не единственными, обладателями know how и их желание в этом удобном положении оставаться и впредь по-человечески вполне понятно. Желание сохранить все секреты для себя имело в своей основе еще и тогдашнюю эйфорию, в которой пребывало политическое руководство США, в значительной мере переоценивавшее роль атомной энергии. Сразу после войны считалось, что атомная энергия позволит решить чуть ли не все стоящие перед человечеством проблемы.
Кроме того в мирном использовании атома крылась одна вроде бы тоже мирная, но тем не менее очень даже милитаристская составляющая. Тогда считалось, что в ближайшем будущем можно будет установить атомные двигательные установки на практически любой корабль, и, соответственно, государства, которые принято называть 'морскими' этой радужной переспективой были просто ослеплены, но в своем ослеплении они очень четко видели опасность оснащения ядерными двигателями кораблей противника. В общем, если бы, да кабы, а пока – 'секретить, секретить, секретить!'
1 августа 1946 года Труман подписал 'The Atomic Energy Act of 1946', известный как 'Акт МакМэхона'. Акт сводился к тому, что законодательно запрещал делиться информацией в ядерной области с кем бы то ни было, даже и с союзниками. Даже и не 'даже с союзниками', а с союзниками в особенности. Англичанам, которые считали себя равноправными участниками 'Манхэттенского проекта' показали средний палец.
Что было делать бедным подданным Его Величества? А ведь они чего-то там делали, шебуршились и если американцы думали, что они англичан застали врасплох, то это было не так. Атомные дела были одними из первых дел, которыми озаботилось правительство Эттли. Уже 29 августа 1945 года при Кабинете был создан секретный 'Atom Bomb Committee', получивший название 'GEN.75'. Позднее, по личной инициативе Эттли, в его рамках был создан еще более секретный (как утверждается сегодня, о его существовании кроме Эттли знали только два министра тогдашнего правительства) отдел 'GEN. 163', где принимались ключевые решения, касавшиеся разработки ядерного оружия.
Тогда же при правительстве появился и так называемый Совещательный Комитет по Атомной Энергии, ACAE (Advisory Committee on Atomic Energy), немедленно принявший решение о постройке в Великобритании ядерного реактора.
В январе 1946 года (за семь месяцев до подписания Труманом 'Акта МакМэхона) Эттли назначил трех руководителей английской ядерной программы. Вот эта троица – лорд Портал, физик сэр Джон Кроккрофт и 'инженер' Кристофер Хинтон. Портал, которому отводилась в проекте та же роль, которую играл в американском 'Manhattan Project' генерал Гровс, осуществлял общее руководство, Кроккрофт возглавлял теоретический отдел, а Хинтон отвечал за производство расщепляющихся материалов. В отличие от американской, английская ядерная программа с самого начала была ориентирована главным образом на использование ядерной энергии для гражданских нужд, хотя кажому понятно, что в этой деликатной области разделить атом мирный и атом военный так же трудно, как разделить сам атом. Первоначально были созданы два центра – один, исследовательский, в 12 милях к югу от Оксфорда, в Харвелле, и другой в Рисли, где начал создаваться индустриальный ядерный комплекс вместе с первым английским реактором.
Суетившиеся политики играли роль повивальных бабок, мамой была наука, но для того, чтобы дитя появилось на свет, нужен вообще-то и творец, нужен папа. Отцом английской атомной бомбы стал Уильям Пенни, бывший участником 'Манхэттенского проекта', причем одним из ведущих. В Лос-Аламосе он входил в так называемый 'brain trust' наряду с американцами Оппенгеймером, фон Нойманом, Парсонсом и Рамсеем. 27 апреля 1945 года Пенни был единственным англичанином среди десяти членов 'комитета по определению целей атомной бомбардировки', составившего список из наиболее 'подходящих' японских городов. Во время атомной бомбардировки Нагасаки Пенни находился в исследовательском самолете, будучи одним из двух допущенных к полету англичан и позднее он же смог побывать на месте взрыва с тем, чтобы оценить масштаб разрушений (любопытный штришок – взрыв бомбы над Хиросимой американцы англичанам не показали, а в исследовательский самолет 'Большая Вонючка' который должен был вылететь к Нагасаки в одной группе с бомбардировщиком 'Бокскар' на борту которого находилась бомба, Пенни был допущен только после дипломатического сканадала, но дальше как-то так вышло, что 'Вонючка' то ли заблудилась, то ли сбилась с курса, то ли двигатели забарахлили, в общем, 'Бокскар' улетел к Нагасаки без 'Вонючки', та подтянулась к месту событий с большим опозданием и Пенни удалось увидеть взрыв с гораздо большего расстояния, чем он первоначально рассчитывал). Будущий отец крикливого английского дитяти 1 января 1946 года был утвержден главой Исследовательского Центра Вооружений (Armament Research Department).
1 октября 1946 года Пенни был вызван в Лондон и там написал для лорда Портала план по созданию атомной бомбы. На продумывание плана, в письменном виде занявшим всего десять страничек, ушел месяц, после чего 4 ноября 1946 года Пенни и Портал обсудили план пункт за пунктом.
8 января 1947 года состоялось секретное заседание членов 'GEN.163', на нем присутствовало шесть человек, включая Эттли, на заседании была подведена черта – 'приступаем!'. Решение, принятое 'GEN.163' было доведено до Пенни в мае 1947 года и тогда же Портал официально поставил его во главе военной составляющей английской ядерной программы.
В июне 1947 года Пенни начал набор людей в свою 'команду'. Первое, что сделали собраннные в команду англичане, так это детально расписали устройство американской бомбы и перечислили по пунктам, что потребуется для того, чтобы скопировать ее. План чрезвычайно интересен, там в конце, после словесного описания устройства атомной бомбы, была расчерчена этакая сводная табличка и в ней под каждым компонентом бомбы были выстроены в столбик пункты: 'можем ли мы начать делать это немедленно?', 'каких специальных знаний нам не хватает в этой области?', 'в чем заключаются конкретные трудности по производству именно этого компонента?', 'легко ли произвести эту деталь, если мы знаем как и если у нас есть необходимые материалы и оборудование?' итд, с ответами на эти вопросы. Очень интересная табличка, позволящая понять как работает англосаксонская голова. Между прочим, примерная копия этого плана была передана советской стороне работавшим на советскую разведку Клаусом Фуксом.
Проекту создания атомной бомбы было присвоено название BHER (Basic High Explosive Research), позднее просто HER, что в переводе означает 'ЕЕ', слово explosive (взрывчатка) было призвано, очевидно, замаскировать суть того, чем теперь занимался Пенни, в свое время он начинал свою кареьеру ученого, специализируясь в области гидродинамики и распространения волн. В целях конспирации группа Пенни была рассредоточена между несколькими центрами, что зачастую приводило к бюрократической путанице, так как было непонятно кто кому подчиняется и кто кому отдает приказы, но англичане легко с этой неразберихой мирились. В сериале про полковника Хауса я немножко покопался в истории и схематическом устройстве английских секретных служб, так вот там была та же история, различные отделы шпионских ведомств на ходу переименовывались, переподчинялись, один отдел упразднялся и тут же вновь возникал внутри другого отдела, но уже под другим названием, итд, то-есть очевидно, что англичане считали, что если уж им самим трудно разобраться в собственном хозяйстве, то при взляде со стороны картинка и вовсе запутывается до степени неразрешимой головоломки. Самое интересное тут то, что что тогда, что сегодня тщательно обходится вопрос, а против кого, собственно, была направлена вся эта доходящая до абсурда секретность, от кого прятали создание бомбы англичане, кого они боялись?
Как бы то ни было, но определенность возникла только к середине 1948 года, когда были завершены исследовательские работы и пришла пора перейти от слов и мыслей к делу. Местом
