спросил:
– Что бы вы посоветовали мне надеть, леди Астор?
– Придите на бал трезвым, премьер-министр.
Языкатой Нэнси, ни во что не ставившей 'условности общества', как-то попеняли на то, что она публично радуется смерти кого-то из политических врагов, на что она, фыркнув, отвтетила:
– Я родом из Вирджинии, а мы там, когда стреляем, делаем это с намерением убить.
Ну и напоследок – когда ее сын от первого брака был арестован за гомосексуализм (да-да, в тогдашней либеральнейшей и добрейшей Англии за 'это' не только арестовывали, но даже и сажали) то Бернард Шоу в качестве лекарства от семейных неприятностей предложил леди Астор присоединиться к нему, отправлявшемуся с визитом в СССР. Она согласилась и на аудиенции, данной товарищем Сталиным заезжим знаменитостям, перебивая великого драматурга, спросила: 'Зачем вы убили столько людей, господин Сталин?' Ответа Иосифа Виссарионовича история до нас не донесла. А жаль, товарищ Сталин тоже любил пошутить.
Название свое 'кучка' получила по имени принадлежавшего лорду и леди Асторам поместья Кливден, расположенного на берегу Темзы близ Марлоу. Кливден стал штаб-квартирой людей, которые в отличие от Черчилля, чуть позже провозгласившего, что если Гитлер вторгнется в ад, то он тут же даст наилучшие рекоменданции дьяволу, демонстрировали не только на словах, но и на деле, что в своем стремлении остановить 'распространение коммунизма' они готовы на союз с Гитлером. Созданием 'могучей кучки' Англия начала очень тонкую политическую игру, закончившуюся Второй Мировой Войной.
Не только тогдашним немцам, позволившим втянуть себя в эту игру, но и нашим современникам, придающим чересчур большое значение такой чепухе как текущая политическая риторика, не мешает знать, что в реальной политике всячески выпячиваемые напоказ партийные разногласия значат очень, очень мало. Это видно хотя бы из того, что ближайшей подругой привечавшей английских 'германофилов' леди Астор и ее единомышленницей в вопросе женского равноправия была коммунистка Эллен Вилкинсон, по прозвищу 'Красная Эллен'. Уже после войны Вилкинсон, так же как и Крисп, получила министерский пост в английском правительстве и занималась реформированием английской системы образования.
Но вернемся к нашим овечкам. 1936 год это, пожалуй, самый важный год из рассматриваемых нами. Это год борьбы за власть, а от того, кто в этой борьбе выигрывал, зависело куда пойдет Англия, какую она выберет дорожку. Как там говорится-приговаривается? 'Король умер, да здравствует Король'? Все в мире смертно, вечна только Власть. Свято место пусто не бывает и освобожденное Георгом V теплое местечко на троне было тут же занято его старшим сыном. На протяжении почти одиннадцати месяцев долгого 36-го года Королем Великобритании, Ирландии, Британских Заморских Доминионов и Императором Индии был Эдвард VIII.
Почему одиннадцать месяцев? Почему так недолго? Ответить на это легко. Дело в том, что и на королей бывает управа. И на старуху бывает проруха. Проруху короля Эдварда звали Уоллис Симпсон.
Сегодня принято считать (да-да, мы все так же ходим и ходим по кругу и считаем именно так, как считать принято), что если в истории и существует человек, которому не удалось 'реализовать себя', то это именно он, король английский Эдвард VIII. Давайте присмотримся к нему, попробуем разглядеть его скрытые достоинства, взглянем на него чуть пристальнее, чем то дозволяют приличия, думаю, что он нам это простит, при жизни он не только не бежал внимания толпы, но наоборот, купался в нем.
В детстве старший сын Георга V, чье полное имя звучало как Эдвард Альберт Кристиан Джордж Эндрю Патрик Дэвид, ничем особенным не выделялся, разве что пригожим внешним видом, что вполне соответствовало принятому по отношению к наследнику именованию 'Prince Charming'. Повзрослев, он вполне стал отдавать себе отчет в том, что он именно charming и именно в этом качестве он сам себе очень нравился. Он уделял слишком большое внимание своему внешнему виду, слишком следил за модой и не только следил, но и был в этой области 'законодателем'. Иногда любовь к fancy clothing заводила его чуть дальше, чем следовало и пару раз он даже вызывал своим экстравагантным видом неудовольствие своего монаршего отца. В двадцатые годы двадцатого столетия, будучи двадцати с чем-то лет от роду, принц превратился в то, что сегодня называют celebrity. Не знаю, можно ли этим гордиться, но принц, будучи принцем, а отнюдь не принцессой, был самым часто фотографируемым человеком тогдашнего мира. Будь он женщиной, принц был бы не только аналогией, но и в определенном смысле предтечей принцессы Дайаны.
Он сделался (во многом по собственному желанию) лицом британской монархии, по каким-то причинам решившей предстать перед миром 'монархией с человеческим лицом'. Принц Эдвард, подозреваю, что к большому облегчению остальных членов правящего дома, взвалил на себя 'представительские функции' – он стремительно перемещался по миру, невидимыми стежками сшивая воедино отдельные части государства. 'Он мог танцевать до четырех утра, тут же сесть на поезд или самолет, прибыть куда-то до завтрака, устроить смотр войскам, пожать пару тысяч рук, сыграть два раунда в гольф, поприсутствовать на официальном ланче, переодеться и вновь начать танцевать до четырех утра следующего дня.' Незаметно для себя он превратился в коммивояжера, продающего миру товар под названием 'Британская Империя'. Метаморфоза в какой-то мере загадочная, если учесть, что в возрасте 18 лет, будучи отправлен в Европу, он записал в своем дневнике – 'какой позорнейшей тратой времени, денег и энергии являются эти государственные визиты.'
Но принц любил не только танцевать и разглядывать обложки журналов с собственным изображением, как никак он был мужчиной, а мужчинам свойственно любить женщин, ну и Эдварду пришлось их любить тоже. В любви к женщинам нет и никогда не было ничего плохого, даже и наоборот, дело было только в том, что чем дальше, тем больше стало выясняться, что принцу нравятся не женщины вообще, а женщины вполне определенного склада, причем склада отнюдь не в одном только смысле этого слова. Эдвардовы чаровницы были все, как одна, замужними женщинами, то-есть обладали тем, что называется 'опытом', что тоже не всегда плохо. Кроме опыта, однако, избранниц наследника престола объединяло и кое-что еще. У них у всех напрочь отсутствовало то, что даже при беглом взгляде позволяет безошибочно отличить женщину от мужчины. Ну да, именно оно, то, что на тогдашнем языке жеманно называлось 'формами'. Заинтересованный глаз не мог не обратить внимания, а пытливый ум не мог не задуматься над тем казусом, что любовницы принца кроме зрелости обладали еще и неказистыми мальчишескими фигурами, что нравится далеко не всем мужчинам, а только некоторым.
По понятным причинам возможностей любить тех женщин, какие ему нравились, у принца Уэльского было хоть отбавляй, но среди особ, приближенных особо, выделялись ('выделялись' тут слово немножко неуместное, выделяться им было как раз нечем) три:
Винифред Дадли Ворд, дочка 'короля кружев' из Ноттингемшира, чья дальняя родственница по имени Джейн Биркин через тридцать лет после описываемых событий снялась в очень хорошем фильме под названием 'Искатели приключений'. Миссис Ворд, предпочитавшая, чтобы друзья звали ее просто Фредой, была сперва вполне официальной любовницей, а затем 'сердечным другом' принца на протяжении почти семнадцати лет.
Милдред Харрис, которая в момент вхождения в 'ближний круг' наследника, была замужем уже в третий раз и чьим первым мужем был небезызвестный комик Чарли Чаплин, женившийся на крошке Милдред когда той было целых шестнадцать лет.
И, наконец, леди Фернесс, урожденная Тельма Морган. Это та самая Тельма, у которой была крошечная очаровашка племянница по имени Глория Вандербильт, чья мама, тоже Глория, была не дочкой, но женой товарища Вандербильта, а по совместительству сестрой-близняшкой нашей вновь испеченной леди, успешно помогавшей 'Вандербильдихе' проматывать доставшееся той кровью и потом наследство после того как сам Вандербильт умер, упившись водкой в самом что ни на есть буквальном смысле.
Тельма интересна нам вот почему, как-то вышло так, что двойняшка любившей жить не только 'непременно хорошо', но и непременно весело Вандербильдихи познакомила своего принца (женское тщеславие страшная штука!) с приятельницей, которая тоже была не дура повеселиться. Имя приятельницы особой изысканностью не отличалось – некая Уоллис Симпсон, подумаешь, эка невидаль, наверное поэтому она и была представлена 'принцу Шармингу', леди Фернесс не усматривала в ней конкурентки.
Миссис Симпсон и в самом деле особого впечатления на принца не произвела, и не иначе как по этой причине веселая Тельма не препятствовала и их дальнейшим встречам. Ее самомнение простиралось так далеко, что когда в 1934 году ей пришлось по делам отправиться в Нью-Йорк, она не нашла ничего лучшего, как поручить принца попечению невзрачной и с точки зрения леди нищей Уоллис. Когда через пару месяцев леди Фернесс вернулась в Лондон и попыталась дозвонитья до милого Эдварда, ей по телефону было сухо сказано, что принц, еще давеча такой галантный и обходительный, не желает ее отныне не только видеть, но даже и разговаривать с ней по телефону. 'O-o-ops…'
Кем же была женщина, показавшаяся принцу Уэльскому столь неотразимой?
Смотреть на нее без слез невозможно, трудно поверить, что Уоллис Симпсон прожила ту жизнь, которую она прожила.
Читая о ней, будто листаешь страницы увлекательнейшего авантюрного романа, даже не верится, что такое бывает. А ведь было, было. И среди прочего, кроме приключений и похождений, кроме взлетов и падений в жизни миссис Симпсон было еще и какое-то невообразимое количество мужчин. Вот фрагментарная компиляция ее многочисленнейших биографий, очень краткий пересказ ее жизни до того момента, как она была представлена будущему королю Эдварду VIII:
Удивительно, но, хотя к Уоллис Симпсон было приковано внимание не только интернационального 'общества', но и нескольких государств, которые, в отличие от нас, имеют несколько большие возможности по удовлетворению своего любопытства, неизвестна даже точная дата ее рождения. Согласно 'источникам' Уоллис появилась на свет то ли в 1895, то ли в 1896 году в Пенсильвании, отцом ее был некий Тикл Уоллис Ворфилд, а маму звали Элис Монтаг. Девочке не исполнилось еще и года, когда ее отец умер от туберкулеза и мать, прихватив дочурку, переехала в Балтимор, где они жили весьма скромно, в основном благодаря вспомоществованию богатенького дяди девочки, Соломона Ворфилда. Он же, когда подошел срок, заплатил за очень дорогую частную школу для племянницы.
В школе она преуспевала, продемонстрировав неожиданное для человека в ее положении честолюбие и недюжинную волю. В возрасте девятнадцати лет она решила выпорхнуть из гнезда и взмыть, первый опыт был не очень удачным, взмыла она невысоко. Ее первым избранником оказался военный пилот, служащий военно-морского флота США, Эрл Спенсер. Очень быстро выяснилось, что пилот любит не только полетать, но и выпить. Причем он не просто 'выпивал', а, как выражаются в России – 'бухал'. Бухал по-черному. Бухал, даже поднимаясь в воздух, что однажды привело к тому, что его самолет рухнул в море, откуда протрезвевшего летчика выловили без единой царапины. Молодая супруга от жизни ожидала вовсе не подобного лихачества и они разъехались. Потом съехались. Потом опять разъехались. Во время одного из разъездов Уоллис оказалась в столице, Вашингтоне, где ее подцепил аргентинский дипломат, Фелипе Эспил. Он был тем, что позже стали называть 'плейбоем', причем плейбоем идейным. Во время их недолгого романа Уоллис, попав в тесный интернациональный мирок 'посольских', пообтерлась и, будучи от природы особой хваткой, обучилась кое-каким манерам. Фелипе же искал богатую американскую жену и когда оказалось, что Уоллис хоть и чужая жена и держится с апломбом, но денег у нее нет, он сделал ей ручкой, оставив бедняжку с разбитым сердцем. Она потом вспоминала своего latin lover всю жизнь. Но тут подвернулась возможность развеяться – ее овдовевшая кузина, Коринна, решила после траура забыться, отправившись в Париж и предложила Уоллис присоединиться к ней. Все тот же добрый дядюшка Соломон, хоть Парижа и не одобрял, но снабдил Уоллис кое какими деньжатами и кузины поехали к французам целоваться французским поцелуем.
Париж, даже и довоенный, был городом недешевым и деньги закончились очень быстро. Уоллис села на мель и закручинилась. Решив, что печалиться лучше дома, она поплыла обратно и как только добралась до Америки, так тут же всем если и не печалям, то уж скуке точно, пришел конец – откуда ни возьмись, объявился муженек. Где-то далеко-далеко, в штабе американских военно-морских сил кто-то решил, что раз наш пилот пьет как моряк, то пусть уж он и будет моряком и летчика Спенсера назначили командиром канонерки под великолепным названием 'Пампанья'. Канонерка курсировала в треугольничке между Макао, Кантоном и Гонконгом, постреливая время от времени в белый свет, как в копеечку и обозначая таким образом 'присутствие' Соединенных Штатов в этом районе мира, а также 'защищала интересы американских граждан в Китае', что бы под этим ни имелось в виду.
Бравому капитану 'Пампаньи' китаянки и филиппинки надоели очень быстро и как-то раз он, протрезвев, вспомнил, что у него вообще-то есть жена. Написал туда, отправил телеграмму
