же мне это надоело.
— Что?
— Что? Что? — передразнила она его. В эту секунду она так была на него зла, что даже не задумалась, что может чувствовать он сам. — Ничего. Иди, собирай чемодан. Едь в свою Америку. И делай что хочешь!
— Но Алина…
— Забудь, что я вообще существую! — она почувствовала, что еще мгновение, и она разрыдается прямо у всех на глазах. — Ты действительно думаешь, это именно то, что мне нужно, — получать от тебя поздравления на рождество по мылу?! Да пошло все…
Джош положил руку ей на плечо, но она нервно скинула ее, толкнула все еще сидящего Бена, и зашагала по коридору. До слуха долетели слова утешения, которыми сердобольная Кейти, пыталась подбодрить друга. Джош шагнул из каюты, и ребята расступились, пропуская его, но он только посмотрел вслед. И хотя ему очень хотелось догнать ее, но он и понятия не имел, что сказать, Алина уже скрылась за поворотом.
— Да вернется она, не переживай. — сказал Рамиру. — она же такая, отходчивая. Зато уж ясно, что ты ей далеко не безразличен. Иначе бы так не расстроилась.
Джош повернулся к нему и с отчаяньем сжал кулаки.
— Да какая теперь разница! — и он ударил стену так, что она загудела.
Тем временем девушка в полном расстройстве уже рвала на себя ручку каюты, а та, естественно, не поддавалась. Она нервно пихала карту в замок снова и снова, но безрезультатно. Алина закусила губу и уставилась в потолок, прогоняя злые слезы, нервно убрала прядь волос и снова попыталась попасть в кабину. Дверь медленно распахнулась.
— Черт, черт, черт! — ничего умнее в голову не приходило. — не может быть! Господи, ну почему?!
В каюте никого не было, да и не могло быть, девочки ели в гест мессе, но это было и к лучшему, Алине нужно было сейчас побыть одной.
— Я ведь могла его спасти. — чувство вины и злоба на саму себя захлестнули с головой. — Могла! Легко. Твою мать.
Алина в отчаяние замолчала, но мысли лихорадочно неслись в голове. Мы ведь могли играть в баскетбол. Разговаривать. У меня почти получилось его отвлечь от выпивки! Ну, неужели я теперь больше его не увижу, как и всех остальных. Какого черта? Почему все так не справедливо?! Сначала Бен, теперь он. Почему я должна прощаться, даже не узнав ничего, как следует?! Почему именно сейчас? Почему не через полгода? Хотя бы несколько месяцев. Я не могу так отпустить его. Так запросто попрощаться и жить, как ни в чем не бывало.
Тут она вспомнила его глаза, и ее прошиб пот. Только сейчас девушка поняла, кого он ей напомнил. Глаза ее собаки, когда она нашла его в приюте. Гордые до лютости, и несчастные до глубины души. Глаза раненого на охоте тигра, который готов драться до последней капли крови, но который так никогда и не поймет, за что же его убивают. Звериная душа рвалась наружу — честная, открытая и бесстрашная. Убивать ради пищи, жить только на свободе, драться насмерть и любить, отдавая всего себя. Вот, что прочла она тогда в его взгляде, вот, что так сильно напугало ее. Все те идеалы, к которым стремилась она сама и которые предпочла забыть после боли и предательства. Та вера, которую она предала, те принципы, от которых отказалась, все это жило в нем и рвалось наружу с такой же силой, что была и у нее. Сейчас ей казалось, что это было так давно, что она с трудом бы вспомнила, если бы ее не заставили, если бы она никогда не встретила Джоша, если бы никогда не заглянула ему в глаза.
От пришедшего понимания стало еще хуже, но слез не было. Что-то ломалось в душе, что-то, чему теперь нужно было срастаться заново, что-то чему ей заново предстояло учиться. Да получиться ли? Алина не знала, но и времени думать сейчас у нее не было. Если уж ему суждено ее покинуть, как бы пафосно это не звучало, она решила насладиться каждой секундой пребывания с этим странным воплощением дикости, свободы и смелости. Девушка дернула дверцу шкафа и начала лихорадочно перерывать одежду.
— Вот это подойдет. — с этими словами она вытащила розовую кофточку, в которой когда то гуляла с Марком, и джинсы. Она одним махом сорвала с себя форму и тут на нее накатила волна удушливого стыда и раскаяния. Припомнились подробности ночи с Грантом, от которых ей захотелось убежать так далеко, чтоб никто никогда не нашел. Девушка неслышно застонала, и запустив ладони в гриву распущенных волос, опустилась на стул.
— Господи, прости меня. Сбереги его, пожалуйста. Пусть у него все наладится. Господи, ну не дай всему так закончится. Я ему помогу. Я… — и тут на нее нахлынула горькая реальность.
Помогу? Ты уже попыталась. У тебя был шанс все исправить, спасти, помочь кому-то достойному, заблудившемуся. Помнишь, как ты плакала в жилетку Сашке, когда тебе было плохо, как до трех ночи мучила вопросами Валентина, как часами молча сидела с Ленкой. Тебя всегда поддерживали, любили, холили и лелеяли, а ты? Ничего лучше не нашла сказать, как послать его куда подальше? То была лишь часть из выводов, которые Алина сделала в одну секунду. Девушку замучила совесть, но это только подхлестнуло ее. Она словно пробуждалась от долгого сна.
— Черт бы все побрал! — громко и размеренно произнесла она, оделась, прицепила ключ и уже меньше, чем через минуту она стояла перед его дверью.
Вокруг никого не было, все куда-то подевались. Алина несколько секунд собиралась с духом и наконец, постучала, в голове, заранее, заготовив извинения, зная, впрочем, что так их и не выговорит. Они чуть-чуть подождала, но никто не отзывался. Алина постучала еще раз на всякий случай, но она догадывалась, где он может быть.
На лестнице ей на глаза попался Кевон все еще в форменной одежде.
— Ну, ты чего? — участливо поинтересовался он. — Так сильно расстроилась?
Алина не стала отвечать, а просто сделала то, в чем так сильно нуждалась, подошла и спрятала голову на груди у чернокожего режиссера.
— Ну-у — протянул он, с готовностью ее обнимая. То, что произошло с ними несколько недель назад, уже, казалось, все забыли. И у каждого на душе было то, по сравнению с чем, неудавшееся любовь втроем, казалась глупым недоразумением. — Так дело не пойдет. Нельзя так раскисать.
— Кевон…
— Что, малышка?
— Мне страшно. — и это было правдой.
— Глупенькая. Все будет хорошо. Слышишь меня? — уверенно сказал молодой человек. — он тебе так сильно нравится?
— Не знаю. — честно ответила девушка. — правда, не знаю. Я даже думать боюсь, а что если, правда, нравится?
— Если правда нравится, значит, вы обязательно встретитесь! Земной шар такой маленький. Смотри я с Тринидат, а ты из России, а мы вот стоим тут, посредине моря, не пойми в какой заднице. Так что, ничего нет невозможного.
Она немного отстранилась и благодарно заглянула ему в лицо. Он улыбнулся в тридцать два зубы и потрепал по голове, как щенка.
— Ну что? Получше стало? Пойдем, выпьем что-нибудь?
Она усмехнулась и кивнула, спохватившись только перед входом в бар:
— Ты же в форме еще! Тебе ж переодеться надо.
Он только рукой махнул и открыл дверь в бар.
— Леди вперед.
«Да уж, леди», — подумалось ей и тут же оглушило музыкой, сигаретным дымом и запахом алкоголя.
— Что пить будешь? — нагнулся он к ее уху.
— Как всегда. — здесь приходилось кричать, чтобы хоть что-то слышать. Она боялась и в то же время до смерти хотела увидеть Джоша, надеясь, что он тут.
Кевон протискивался к бару, а Алина вертела головой в разные стороны, но барабанщика нигде не было видно. Вместо него, она заметила Оливию.
